Их встреча длилась всего полчаса, но помощник пресс-атташе вёл себя крайне расслабленно и непринужденно, словно они были старыми приятелями. Казалось, всё в этом мире ему нипочём: ни собственное начальство, ни спецслужбы, ни гангстеры.

— Что ж. Держи, — Игорь выдвинул из-под своего кресла черный матовый кейс и поставил его рядом с креслом Переса. — В общем, как договорились. Послезавтра в двенадцать, у Казанского.

— В двенадцать, — откликнулся тот, косо посмотрев на чемоданчик. — Кстати, как там Леонид? Вчера мне звонила его девушка…

— Лёня умер, — раздался рядом голос, и Игорь, невольно вздрогнув, поднял голову.

— Валери? — удивленно проговорил Перес. — Ты всё-таки приехала…

— Здравствуйте, сеньор дипломат. Разумеется, приехала, — отодвинув кресло, Лера присела за их столик.

— Лёня умер, — повторила она, — но ты не беспокойся. С тобой рассчитаюсь я. Карты «Бэнк Оф Мауритус», «Виза» — десять штук — по пять тысяч фунтов на каждой, либо…

— Наличные, — извиняющимся тоном произнес Перес и улыбнулся. — Карты сегодня — дело не надежное, сами понимаете…

— Как скажешь. Наличные, — равнодушно кивнула Лера. — Вы уже поели?

— Да, но можно заказать ещё, — Игорь огляделся в поисках официанта. — Неплохой «бейказ кебаби», да и супчик вполне…

— Только кофе — и сразу в аэропорт. В отличие от нашего друга, мы, Джордж, вынуждены торопиться: перед аэропортом Кеннеди — километровая пробка, а нам ещё предстоит очередь на регистрацию и паспортный контроль.

— А что случилось с Леонидом? — спросил Перес. — Он казался таким крепким и энергичным…

— Автокатастрофа, — без выражения произнесла Лера. — Лобое столкновение. Это произошло в пригороде Майами две недели назад.

— Ясно, — вздохнул молодой человек. — Мне, правда, искренне жаль. Лучшие люди уходят, мы остаемся.

— Пожалуйста, один кофе. Чёрный, — окликнул Игорь официанта, после чего добавил, обращаясь к Лере:

— Ты знаешь, оно здесь совсем не похоже на тот вотершейр, что подают в «Старбаксе»…

— Остаемся? Мы всегда можем уйти вслед за ними! — ни на кого не глядя, вдруг резко сказала девушка. — Но почему-то цепляемся за эту жизнь. Хотя чего она стоит без них? Или мы надеемся, что они вернутся сами?

Мужчины переглянулись. За столиком воцарилось молчание.

— Что ж, — первым нарушил его Перес. — Был очень рад видеть тебя, Валери. И знакомству с тобой, Джордж.

Положив на стол темно-синюю банкноту, он медленно выбрался из кресла и аккуратно поднял с пола кейс.

— Увидимся послезавтра. В Питере.

— Пока, дружище, — кивнул ему Игорь. — До скорого.

Молодой человек смущенно улыбнулся и, помахав рукой Валерии, развернулся и быстрым шагом вышел из кафе.

Снаружи лайнер «Пулковских авиалиний» мало чем отличался от своего «коллеги» из «Бритиш Эйрвейз» — тот же слегка сгорбленный нос, свойственный всем моделям «Эйрбас А-422», те же стального цвета крылья…

Игорь отметил про себя, что при других обстоятельствах он мог бы запросто ошибиться и попасть не на свой самолет: терминалы дублинского международного аэропорта были совершенно одинаковы.

— Раньше было всего два рейса: «Дублин — Франкфурт — Москва» и просто «Дублин — Москва», — рассказывала Лера, в то время, как эскалатор мчал их к посадочному шлюзу. — Но после «Квебекского кризиса» прямые рейсы между Россией и Штатами отменили, и появилось несколько новых направлений: «Дублин — Санкт-Петербург» и даже «Дублин — Нижний Новгород».

— В данный момент я думаю совсем о другом, — хмыкнул Игорь. — Как бы Перес не пронюхал, что именно он везёт. Было бы верхом глупости потерять груз сейчас, после всего.

— Расслабься. Куда он его денет? — отмахнулась Валерия. — И вообще, радоваться надо, что из Штатов выбрались.

— Мы-то выбрались…

— Могу тебя уверить, ему некогда будет заниматься поиском более выгодного клиента. Сеньор Перес Монтеро — наркоман.

— Серьезно? А по нему не скажешь. Хотя один раз мне показалось, что…

— Всё, хватит болтать — сейчас начнется посадка в самолет. И не забывай, мы — хоть и русские, но «граждане Колумбии».

— Постоянно проживающие в Венесуэле, — кивнул Игорь. — Я помню.

Отличительными чертами салона российского «А-422», как, впрочем, и большинства аэрофлотовских «бюджетных» машин, являлись две особенности: весьма экономичный стиль внутренней отделки, а также обильное присутствие национальной символики.

«Православие. Самодержавие. Народность».

Вслед за Лерой, Игорь шагнул внутрь лайнера и, незаметно подмигнув огромному портрету Государя, украшающем на фоне ослепительного триколора «предбанник» пассажирского отсека, прошел в самый хвост салона.

— И с местами «повезло», — закинув сумку наверх, он растянулся в крайнем кресле. — Обожаю последние ряды — до конца полета будем слушать, как хлопают двери в туалет.

— Подумаешь… Надень наушники и смотри кино. Лично я усну подо всё, что угодно.

— О'кей, тогда я съем твою порцию пельменей. Если, конечно, их подадут…

Игорь снял с подлокотника узкий лазерный «карандаш» — пульт управления медиа-центром и направил его на подвешенный сверху экран.

«… рады предложить вам следующие программы:

Канал 1. «Россия — вперёд!» Передача об успехах и достижениях нашей страны за последние два года. Ведущий — лидер молодежного движения «Новый Порядок» Ермак Басаргин…

Канал 2. Художественный фильм «Ген возмездия» расскажет о подвиге российских диверсантов в Северной Африке…

Канал 3. «Светская жизнь столицы». Княжна Мария Врангель: эпиляция страсти…

Канал 4. «Зверушки на подушке». Программа для самых маленьких»…

— Вот это — то, что надо, — пробормотал Игорь, рассматривая резвящихся на экране хомячков. — Ты не возражаешь?

Ответа не последовало, так как Лера уже спала.

Через пятнадцать минут после взлёта подали чай.

Пулково-2. Международный аэропорт Санкт-Петербурга.

Когда-то, много лет назад, Игорю уже довелось побыть тем, кто возвращался на Родину через знаменитые «воздушные врата» Северной столицы. В ту пору, когда рейсы «Лондон — Санкт-Петербург» ещё связывали напрямую два великих города, он, будучи слушателем «Сейнт Мартинс», британской Академии искусств, упросил отца, чтобы тот разрешил ему вернуться не московским, а питерским рейсом и провести несколько дней в древнем городе Петра.

Игорь помнил, как даже после Лондона с его бесчисленными памятниками навсегда ушедшей культуры, с приводящими в почти религиозный экстаз каменными замками, средневековыми кладбищами и до сих пор сохранившимися следами присутствия легендарных римлян, Питер просто ошеломил его, навсегда оставив в душе чувство никем и ничем не оскверненной нравственной чистоты, светлой печали и бесконечного восхищения.

Когда это было? Семнадцать лет назад? Пятнадцать? Вчера?

— Честно говоря, я думала, что уже ночь. Сколько сейчас на твоих?

— Почти двадцать два ноль-ноль. В это время года в Питере всегда светло. Идём, вон стоянка такси.

Несмотря на то, что паспортный контроль и изнурительная процедура таможенного досмотра остались позади, Игорь испытывал странное чувство дискомфорта, словно упустил нечто важное, о чем ему настойчиво твердило подсознание.

— Отель «Братья Карамазовы», — сказал он таксисту, открывая дверцу ближайшего «роллс-ройса». — Жив ещё такой?

— На Копейкина? Жив, — откликнулся тот, заводя мотор. — Отсюда примерно червонец натикает. Ни евро, ни кредиток не беру.

— Поехали, — пропустив Леру вперед, Игорь забрался следом, на широкое кожанное сиденье лимузина. — Пусть будет на Копейкина.

Автомобиль медленно выбрался из ряда и, огибая бетонные столбы ограждения, не спеша покатил в сторону Пулковского шоссе.

— За последние годы немало улиц переименовали, — пожилой водитель посмотрел на них в зеркало. — Перед князьями столичными раболепствуют… А вы прибыли рейсом из Мексики, наверное?