— Мегги, ничего не изменилось, — успокаивал он, но сразу понял, что это не так, что он сказал глупость. Все изменилось, и Оскар злился на себя. «Почему я это сделал? Чем я лучше Алекса? Ведь хотел же, чтобы это все было не так».

— Мегги, любовь моя! — он попытался исправить положение, приласкать девушку. Он вспомнил тот момент, когда она подалась навстречу ему. Это был сладостный миг. Она желала его в то мгновение. Так что же произошло?

— Боже праведный! — простонала девушка, пытаясь оттолкнуть его. — Дайте мне встать, пожалуйста, дайте уйти! Не преследуйте меня!

— Мегги, подожди! — он хотел сорвать еще один поцелуй, вернуть тот миг, желанную тягу к нему. Но Мегги только усилила сопротивление.

— Дайте мне уйти! Или я закричу, клянусь, закричу!

Оскар отпустил ее запястья и встал, оправляя одежду. Руки дрожали, когда он приглаживал волосы. Боже, что он натворил!

Мегги поднялась, лихорадочно одернула юбки. Оскар протянул руку, девушка попыталась ее оттолкнуть, но безуспешно.

— Нет! Вы не должны! Никогда больше! Не смейте так поступать со мной! — просила она, заметив его новый порыв приблизиться к ней. — Вы изнасиловали меня! Не подходите ко мне! — умоляла она, плохо понимая, что означает приближение Оскара.

— Мне не пришлось насиловать тебя, Мегги! Ты отдалась мне в порыве страсти сама, — его голос изменился до неузнаваемости. — Ты даже не боролась… Я не применял силу… Если ты помнишь…

— Я ненавижу вас… Я презираю вас… всех мужчин… — Его слова уязвили гордость девушки. Он был безжалостно прав. В сердце кипел гнев. — Посмотрите, что со мною стало? В какое положение вы меня поставили? Вы все одинаковые… Готовь, совратить девушку… Вам это удалось, Оскар… — Ее глаза метали молнии. — Посмотрите, что вы наделали? Вы лишили меня девственности. Вы…Вы подлый негодяй! — Ему было очень жаль, что это случилось… В ее голосе было столько горести, но в нем заговорило уязвленное самолюбие.

— Я негодяй? — его глаза вспыхнули. — Не больше, чем вы — леди. Мне кажется, мы — достойная пара. — Он схватил ее за плечи, прижал к себе. Мегги ощутила его тепло. Но его лицо осталось бесстрастным. — Вам не причинили такого уж вреда. И никто не должен знать, что я… был с вами. Нужно какое-то время, и мы найдем решение… Я позабочусь о вас, и это положит конец всем нашим бедам. — Но в действительности он был к этому не готов.

У Мегги рот открылся от удивления. Позаботится о ней? Он? Она забилась у него на груди и, неожиданно получив долгожданную свободу, отскочила. В глазах сверкал огонь, Мегги пыталась найти подходящие слова, которые был способен отыскать ее разум.

— Да я лучше умру! — выпалила она, не сумев подобрать другого ответа.

Она резко повернулась и пошла прочь. Через мгновение остановилась, бросила взгляд через плечо. Затем со всех ног побежала вдоль извилистого берега, опасаясь его преследования и думая о том, как быстрее добраться до тропинки, откуда рукой подать до дома дяди.

Оскар остался стоять на месте, тяжело дыша. Он впервые задумался и с трепетом посмотрел вслед убегающей девушке. Где-то в подсознании были мысли о том, что он в торжественной обстановке, встав на колени, сделает девушке своего сердца предложение. Ведь об этом мечтает каждая воспитанная леди. Может, это была бы Мегги… А почему и нет? Ее и его сердца бились в унисон… Что еще надо для счастья? Но все пошло прахом, он поддался зову плоти.

— Черт побери! — выругался он, обхватив голову руками. — Она права: чем я лучше других? Я нисколько не лучше Алекса, который хотел похитить ее честь… Она доверилась мне, а я овладел ею… Проклятье!

Девушка скрылась из виду, а он стоял как вкопанный, вспоминая ее прощальный взгляд, побледневшее лицо, припухшие от поцелуев губы… И ни одной слезинки в глазах… А ведь она совершила такой поступок! В этой девушке определенно что-то есть…

— Черт! — бушевал Оскар, чувствуя, что его мужское естество вновь готово взбунтоваться. Господь знает, он искренне старался сделать все как подобает. Но есть вещи, перед которыми не устоит ни один смертный. Перед Мегги Феррингтон, желанной, страстной, не устоит никто. От отчаяния Оскару хотелось плакать. Ничего подобного раньше он не испытывал. Это и есть то самое, что заставляет Алекса волочиться за каждой юбкой? Если это так, то он тоже обречен идти на поводу своих похотливых удовольствий до тех пор, пока за спиной начнут хихикать даже слуги?

Оскар рассерженно фыркнул и встал, отряхивая листья, налипшие на колени и локти, разгладил волосы и пошел искать свою одежду. Ни одна женщина не имеет такой власти над ним. «Как это я потерял самообладание?» — в который раз проносилось в мозгу. Однако теперь надо подумать о своих дальнейших действиях.

Мегги добежала до дома. Ей хотелось поскорее спрятаться за дверью своей комнаты, чтобы наконец остаться одной, дать волю своим чувствам. На пороге ее встретила мать. Она изучающе посмотрела на Мегги. Сгущающиеся сумерки многое скрыли от ее глаз.

— Мегги! Мы с Джарвисом уже собрались искать тебя, где ты пропадала? Почему твои волосы мокрые? — строго спросила она.

— Я нашла реку и решила искупаться, — ответила дочь, пытаясь улыбнуться. Она была уверена, что о ее падении написано на лице крупными буквами и ей хотелось рассказать матери о своей беде, поплакать на ее груди, заручиться ее поддержкой, вызвать ее понимание. Но мать напустила на себя столько строгости, что девушка сникла, не решаясь и рта открыть. Поначалу ей очень хотелось настроить родню против Оскара. Но что-то удерживало ее от этого поступка. Она мучилась от чувства собственной вины: сама подалась к нему навстречу, испытала чувственный порыв, исходящий от сердца. Он прав, утверждая, что не насиловал ее.

— Пойди в комнату, тебе нужно переодеться и согреться, ты можешь заболеть и, пожалуйста, не купайся больше в реке, — сердито заметила мать. Девушка не осмелилась возразить.

— Мегги, что-то случилось? Ты бледна как полотно! — встретила ее Алина в доме, коснувшись ледяной руки. Она заметила спутанные мокрые волосы, мятое платье. Тепло и забота тронули юную леди, она готова была расплакаться. Алина положила руку на тонкую талию девушки и повела в дом, приговаривая: — Сейчас нагреем воды, ты умоешься, помоешь ноги и согреешься чаем.

— Это же надо додуматься — искупаться в реке, — ворчала мать.

Мегги торопливо вошла в комнату, сняла юбки и платье, мельком заметив на них следы преступления. Слезы душили ее, ей было так страшно, но она приняла решение скрывать от всех свое падение. Ведь ее дядя… Он такой сильный… и у него есть ружье. Вдруг он что-то сделает с Оскаром?

В голове опять, как бой барабана, громко зазвучали наставления классной дамы о долге леди, слова отца о чистоте девушки. От этого зависит то, как сложится ее жизнь… Она нарушила… но должна скрывать происшедшее, должна делать вид, что все по-прежнему, она — воплощение девичьей невинности.

Мегги подошла к зеркалу. Ее взору предстала бледная как смерть, серая, как пепел, девушка: Это была незнакомка со спутанными волосами и потухшими зелеными глазами. Слезы жалости потекли по щекам. Лицо и тело Мегги помнило прикосновение его рук и его губ. Ярость закипала в ней, когда она вспоминала минуты, проведенные на берегу.

— Он не должен был! — твердила Мегги упрямо.

Девушка взяла расческу и резкими движениями стала сдирать с волос следы его ласк. Алина принесла горячей воды в небольшом тазике. Мегги тщательно вымыла лицо, обтерла тело, испытав облегчение. Опустила ноги в воду и только теперь поняла, как она замерзла, ее колотил озноб. Переодевшись в теплую рубашку, она накинула на себя одеяло. Тепло немного ее успокоило, а горячий напиток и вовсе взбодрил, насколько это было возможно после сегодняшнего вечера. Приведя себя в порядок, она хотела собраться с мыслями, подумать, как вести себя с Оскаром теперь. Но на ум ничего не приходило.

Перед лицом вставал его образ, слышался взволнованный голос, зовущий, чарующий взгляд. Краска стыда заливала ее нежное лицо. Вместо успокоения начиналось сердцебиение, вместо злости накатывались волны нежности. Она кусала свои губы… пытаясь унять сердечные муки…