Впрочем, так было только до недавнего времени. Цезарь Тиберий своим указом три месяца назад отменил право убежища и в Дафне, и во многих других местах, особенно в греческих храмах.

— Греки имеют склонность потакать преступникам, — заявил цезарь в сенате. — Любой убийца и насильник может безнаказанно отсидеться в каком-нибудь храме, а потом замолить грехи и спокойно вернуться в общество. Но римское государство стоит на стороне потерпевших, а не бандитов. Закон есть закон, и никакой самый священный храм не может избавить виновного от кары, определенной судом.

Так сказал цезарь Тиберий, повелитель Империи, и, естественно, никто не стал с ним спорить. Право убежища было отменено, и для преступников наступили тяжелые времена.

А в садах Дафны сразу стало спокойнее.

И еще одним славилась Антиохия во всем эллинистическом мире. Именно здесь ежегодно в марте проходил торжественный шумный праздник в честь полубога Адониса, прекрасного юноши, бывшего в свое время страстным любовником суровой Богини Астарты.

Этот ритуал — Адонии — отправляли в течение восьми дней. По легенде, темпераментный и ревнивый Адонис как-то не выдержал и в порыве любовного экстаза отрезал себе гениталии. После чего, естественно, скончался.

Но Астарта не оставила своего милого и волею своею сделала так, что тот воскрес.

Все эти драматические события символизировали вечный кругооборот природы: Адонис умирал с наступлением осени, а возрождался весной, что соответствовало циклам посева, созревания и сбора урожая. Это был любимый праздник сентиментальных жителей Антиохии. В первые четыре дня люди с плачем окружали символическую гробницу юного героя, щедро поливая ее слезами и моля не оставлять их и вернуться на землю, которая не может без него дать урожай.

Ведь Астарта — она же египетская Исида, вавилонская Иштар, фригийская Кибела и греческая Киприда — считалась Богиней плодородия, и, дабы природа расцвела, ее следовало оплодотворить.

А этим-то и занимался всю свою сознательную жизнь любвеобильный пылкий Адонис.

Когда он, наконец, по прошествии четырех дней, внимал горячим просьбам и оживал, толпа со смехом, песнями и танцами принималась носить его статую по городским улицам. Грандиозная красочная процессия в сопровождении жрецов шествовала от дома к дому.

Звучали торжественные гимны и фривольные песенки, женщины прилюдно обнажали груди, а наибольшие фанатики даже оскопляли себя в память о страданиях Адониса. Храмовые проститутки трудились, не покладая ног, зарабатывая деньги для святилища. Но в такие дни было позволено все и даже суровые римляне сквозь пальцы смотрели на эту вакханалию, снисходительно пожимая плечами: Азия, что с них возьмешь.

Антиохия пользовалась славой столицы развратников и сводниц; самым ходовым товаром на местных рынках были молодые красивые рабыни и рабы, годные для удовлетворения любого сексуального каприза своего хозяина. Здесь им давали соответствующее образование, а потом экспортировали дальше на Восток или даже в саму метрополию, в Рим, который пока еще стыдливо прикрывался вуалью прежней добродетели, но все более откровенно начинал перенимать азиатское искусство разврата.

Гнусный Оронтос, разврата река,

Ты в землю уходишь незримо

И шлюх своих к Тибра несешь берегам,

Прямо под стены Рима.

Так напишет в свое время сатирик Ювенал, возмущенный откровенным блудом, в котором погрязло римское общество.

Ну а в общем, жизнь в Антиохии била ключом, здесь можно было хорошо отдохнуть и развлечься, заключить выгодную торговую сделку; отсюда начинались караванные пути в земли парфян, Армению и Индию, а также дальше на юг — в Палестину, Финикию и Египет.

«Минерва» и обе триремы стали на якорь в порту Селевкии. Здесь часть их путешествия заканчивалась, и можно было возвращаться в Италию, поскольку дальнейшую дорогу Грат и Паулин предполагали проделать по суше. Однако Светоний еще должен был написать цезарю какой-то рапорт, а потому капитану Эгнацию Поллиону было приказано подождать пару дней, пока нужный документ не будет составлен.

Сойдя на берег, новый прокуратор Иудей со своей свитой, а также Паулин и Сабин с Феликсом наняли тут же в порту несколько легких открытых повозок и, рассевшись в них, двинулись в направлении Антиохии. Багаж должны были подвезти позже, и надзирать за этим был оставлен доверенный слуга Валерия Грата.

Спустя два часа небольшой караван въехал в город, который встретил гостей шумом, гамом, толкотней и палящим солнцем. На центральных улицах многочисленные фонтаны и водопроводы рассеивали вокруг прохладу, но в ремесленных и бедняцких районах в воздухе висели густые клубы пыли, раскаленной от зноя, которая моментально набивалась в рот, нос и глаза людей.

После того, как морское путешествие закончилось и под ногами вновь появилась твердая почва, Марк Светоний Паулин немедленно обрел свою всегдашнюю уверенность и невозмутимость.

Он приказал вознице править на постоялый двор «Три короны» и вообще вел себя так, словно это был далеко не первый его визит в город селевкидов.

Гостиница «Три короны» оказалась большим четырехугольным белым домом с плоской крышей и просторным, вымощенным каменными плитами, внутренним двориком, в котором били два фонтана. Вдоль фасада здания высился ряд стройных пальм; справа находился большой блок служебных помещений: конюшни, кухня, всевозможные склады, а слева — изящный портик с мраморными скамьями.

Видно было, что заведение это блюдет свою репутацию и кого попало сюда не пускают.

Хозяин, или управляющий, пухлый сириец с черными усами, низко кланяясь, пригласил достойных гостей внутрь и провел в комнаты. Сабину показалось, что он попал во дворец из восточных сказок, но Паулин недовольно поморщился, долго качал головой, однако в конце концов кивнул, и обрадованный сириец бросился сгонять свою прислугу, чтобы она занялась новыми важными постояльцами.

— Никогда нельзя проявлять при восточном человеке свои подлинные чувства, — пояснил Светоний Сабину. — Иначе он тут же начнет придумывать, как бы тебя надуть. Уж я повидал эту публику.

Все было готово в мгновение ока. После посещения бани, которая была тут же, при гостинице, путешественники сменили одежду и прошли в обеденный зал, где накрытый всевозможными яствами стол доводил аппетит просто до пределов разумного.

За едой Паулин и Грат договорились, что сейчас же отправятся нанести визит проконсулу Сирии Гнею Пизону, чья резиденция находилась в Антиохии, а для Сабина нашлась другая работа.

— Мы задержимся здесь на два-три дня, — сказал Светоний, — потом надо двигаться дальше. Будь добр, трибун, организуй все для поездки. Найми повозки, лошадей или ослов, погонщиков, носильщиков, ну, сам понимаешь. Распорядись, чтобы заготовили провиант. Я дам тебе адреса, по которым надо обратиться, там хоть не такие жулики, как в других местах. Но все равно будь с ними построже. Восточный человек уважает силу. Вот деньги на расходы. Квитанции и чеки потом сдашь мне для финансового отчета.

Марк Светоний Паулин был римлянином до мозга костей, суровым реалистом и педантом.

Прихватив тяжелый мешочек с золотом, Сабин вызвал Феликса, и они вдвоем направились в город. Одеты оба были в гражданское платье, но на боку у них покачивались короткие мечи в простых ножнах.

Кроме Германии и Италии, Сабин лишь один раз был проездом в Египте, а потому с любопытством рассматривал непривычные квадратные дома с плоскими крышами, статуи сирийских и вавилонских Богов и Богинь, выставленные прямо на тротуарах, роскошные колесницы местных богачей, которые с достоинством прокатывались по улицам и площадям, одежду прохожих, играющую всеми красками радуги, длинные черные бороды ассирийцев и халдеев, пышные усы сирийцев, иудеев в высоких отороченных мехом шапках, ленивых греков в легких хитонах и замотанных по самые глаза в какие-то одеяла арабов. Казалось, все народности мира толпой вывалили на улицы Антиохии, чтобы погалдеть на своих невообразимых языках и вдоволь потолкаться на перекрестках и площадях.