"Мерседес" и рефрижератор медленно спускаются по ухабистому, разбитому проселку к Хранилищу. Кузов рефрижератора опасно кренится то в одну, то в другую сторону. За рефрижератором тянется большое, густое облако пыли.

В кабине "Мерседеса" Еременко говорит сам себе:

– Странно! Что там Свешников делает в это время?.. – Он вдруг вспоминает разговор с ректором. – Ах да! Он же назначен на мое место…

– Что? – оборачивается с переднего сиденья Владимир.

– Профессор Свешников назначен сегодня руководителем научной группы…

– Что еще за группа?

– По изучению находки.

– Льдины, что ли?

– Ее содержимого.

– И чего это его понесло сюда среди ночи?

Еременко понимающе улыбается уголками губ и отвечает:

– Не смог дождаться утра.

Владимир мгновение пристально смотрит на Еременко и говорит:

– Ну, вы, ученые – больной народ.

Еременко с сожалением качает головой.

– Таких, как Свешников, увы, мало. А он – ученый от Бога.

– Ничего! От Бога он там или от черта, вывернем его наизнанку и посмотрим, чем этот ученый хмырь в обед натрескался, – с прихохатыванием обещает Коля.

– Владимир!.. – с испугом подскакивает Еременко.

Тот вздыхает и со злостью смотрит на Колю, а Коля делает невинное лицо и отворачивается к окну, за которым тьма.

– Это наш Коля так пошутил, – успокаивает Владимир проректора. – Неудачно и глупо. Он вообще плохой шутник.

– Я умоляю только об одном, – обращается к нему Еременко. – Никакого насилия!

Коля с презрением смотрит на проректора. Владимир снисходительно усмехается.

– Без некоторого насилия может не получиться. Вахтер. Потом коллега ваш. Конечно, если они не будут упрямиться, все будет нормально… Или, скажем, все может быть нормально… – Он пожимает плечами. – А может и не быть.

– Тут уж как карта ляжет, – с умным видом встревает Коля.

– Так Свешников же меня узнает… – с беспокойством говорит вдруг Еременко. – Я снаружи бы…

– Не узнает. Я маску дам вам.

– А по голосу?

– А вы больше молчите.

– А одежда… или еще как…

– Мы с собой гардероб не возим! – смеется Коля.

Владимир тоже усмехается – криво.

– Может, его проще убить?

– Нет! Только без этого… без "мокрого дела"… – говорит Еременко.

– Да что вы, ей-богу! Шучу я! – восклицает Владимир и терпеливо поясняет: – Для "мокрухи" есть профессионалы. И мы хлеб у них не отбиваем.

Еременко выдыхает с облечением и расслабленно разваливается на спинке сиденья.

– Хотя… всякое бывает… – задумчивым голосом добавляет Владимир, пристально глядя на проректора.

Свешников открывает дверь с табличкой "Виварий". Дима зажигает свет. Виварий находится в подвале. Вдоль стен стоят в несколько этажей клетки с подопытными животными. Стенки клеток – из металлической сетки.

Дима останавливается посреди вивария перед грязным металлическим столом с передвижной бестеневой лампой, – на этом столе работают с животными, в основном, препарируют их.

Свешников медленно идет вдоль клеток, глядя на животных. В клетках кролики, кошки, морские свинки, белые мыши. Разбуженные светом, они беспокойно возятся за сеткой.

По сторонам от двери, в которую вошли Дима и Свешников, стоят два железных медицинских шкафа с пластмассовыми коробками, круглыми никелированными биксами и поблескивающими хирургическими и анатомическими инструментами. Свешников открывает шкаф и перебирает инструменты. С большим анатомическим ножом подходит к столу, где его ждет Дима.

– Переносная клетка? – спрашивает он у Димы.

Тот оглядывается, заглядывает под стол и вытаскивает оттуда самодельную переносную клетку с двумя проволочными ручками и откидывающейся сверху крышкой.

– Приготовь ее, – велит Свешников. Сам он подходит к многоэтажным клеткам. – Итак, у нас есть некое неведомое агрессивное и голодное существо из другого мира. – Он открывает клетку и хватает за загривок одну за другой несколько морских свинок, засовывает их в клетку, которую держит наготове Дима. – Да, можно сказать – из другого мира. Десятки, сотни миллионов лет назад Земля ведь и впрямь была совершенно другим миром. – Он открывает следующую клетку со свинками и тоже переправляет их в переносную клетку. – Как нейтрализовать чужака? Не зная его привычек, вкусов, способностей, возможностей, манеры поведения и степени разумности. – Свешников медленно идет вдоль клеток, разглядывая их обитателей. – А что мы знаем о нем? Только одно. Оно сильно проголодалось за эти миллионы лет. Скорее всего, мы не сможем его накормить… тем более что мы не можем быть полностью уверены в его планах. Но заманить – сможем. Значит, надо его заманить и запереть. – Свешников останавливается и уставляет указующий перст на Диму. – В вашем холодильнике! Кстати, вы, Дима, что-то должны были там починить? Так вы починили?

– Да. Но починил, насколько смог. Оборудование – такое старье…

– Мы загоним его в холодильную камеру, запрем и заморозим. – Свешников открыл еще одну клетку и вытащил оттуда кролика, крепко держа его за уши. Тот забил было ногами, но тут же затих и застыл. – А потом уж подумаем, как быть дальше.

Дима с усилием отворяет большую и массивную дверь холодильной камеры. Свешников заглядывает туда, передает кролика Диме, осматривает дверь.

– Пусто и не холодно.

– Конечно, – отвечает Дима. – Не работала ведь.

– Изнутри эту дверь можно как-нибудь открыть?

– Разве что выломать или выбить. Захлопывается наглухо.

Свешников осматривает дверь, указательным и большим пальцами измеряет ее толщину. Одобрительно кивает головой.

– Ладно, Дима, включайте камеру.

Дима смотрит на кролика, чьи уши зажаты у него в руке. Тот смирно висит, ожидая участи. Дима отводит руку с кроликом немного на отлет, а другой рукой опускает рубильник выключателя. Слышно, как мотор с глухим гулом начинает набирать обороты.

Под стеной холодильной камеры лежат топор и лом – вооружение профессора и вахтера. Свешников берет лом, пошире открывает тяжелую дверь, один конец лома упирает в верхний наружный угол двери, другой – в верхний угол дверного проема и прижимает лом дверью. Между дверью и проемом остается достаточно большой просвет.

– Ловушка готова, – удовлетворенно говорит Свешников. – Надеюсь, оно в эту дверь пролезет. И в холодильнике поместится. – Он достает из кармана куртки анатомический нож и забирает кролика у Димы. На вытянутых руках он полосует кролика ножом по горлу. Кролик тонко вскрикивает. На цементный пол брызжет струйка крови.

Свешников швыряет тушку в холодильник. Присаживается над клеткой со свинками. Откидывает крышку и вылавливает оттуда первую свинку.

– Надеюсь, его привлечет запах свежей крови.

Свешников заносит над свинкой окровавленный нож.

Дима болезненно морщится.

Тушка летит в камеру.

– Надо сделать лужу крови побольше, – говорит Свешников, работая ножом, как профессиональный мясник. – Хотя никто не знает, какие органы чувств имеются или развиты у этого Существа. И все-таки, судя по останкам собаки, оно плотоядное. И должно учуять запах свежей крови. Вот мы и проверим, так ли это?

Между тем в темно-красную густую лужу под ногами Свешникова падают и падают одна за другой струйки крови, слышатся глухие шлепки тушек о пол холодильника.

Дима морщится, но расширившимися глазами наблюдает за действиями Свешникова.

– Ну вот, – деловито произносит Свешников. Он встает с корточек, вытаскивает из кармана платок, вытирает руки и нож и бросает платок в камеру. Ногой отодвигает пустую клетку в сторону, к стене. – Прячемся. Оно может быть здесь в любой момент.

Дима подхватывает с пола топор, и вместе со Свешниковым протискивается в щель между стеной Хранилища и холодильной камерой. Здесь тень, так что их снаружи не видно.