— Мы устали, — нервно произнес Ник. — Мне нужно вздремнуть. Я несколько дней совсем не спал.

— Хорошо. Пойдем назад, — согласился Томас, и дракон услужливо отошел от порога.

Томас и Ник направились в сторону туннеля, по которому пришли, а дракон следовал за ними на расстоянии шага. Ник предпочел бы, чтобы они возвращались другой дорогой, но говорить об этом сейчас не имело смысла. Важно было уклоняться от массивного трясущегося хвоста хищника.

— Больше всех гоблинов мне нравятся северяне, — внезапно сообщил дракон.

Ник оглянулся, удивленный выбором темы разговора, но, как человек любознательный, уточнил:

— Есть какие-то различия? Разве не все гоблины относятся к одному и тому же виду?

— О, различия есть! — подтвердил дракон. — Зэйн утверждает, что в тканях северных гоблинов больше, чем у других, содержание глюкозы — для защиты от мороза. Это придает им особенный вкус. Грустно, что северные общины стали нечасто посылать лазутчиков на юг. В наши дни они — редкое угощение.

Томас закатил глаза, но ничего не сказал. Ник кивнул, не желая показывать дракону, что оцепенел от ужаса.

«Он ведь дракон, — внушал себе Ник. — И поэтому ест гоблинов. Они его пища. Я должен свыкнуться с этой мыслью».

Но, признав их пищей, Ник не испытал облегчения. Возможно, из-за того, что теперь он сам был потенциальной пищей для дракона, а огромная пасть хищника находилась всего на расстоянии ярда за его спиной. Что бы случилось, не будь рядом Томаса? Вероятно, ничего. Вероятно.

— Ты не совсем прав, — сказал Ник, повернувшись к волшебнику.

— Я не прав?

— Да. В шийн все же есть одна или две слишком странных вещи, черт возьми!

Томас кивнул, слегка улыбнувшись.

— Твои слова не лишены смысла. Но хочу обратить твое внимание на то, что шийн не создавал дракона. Он путешествует и иногда гостит здесь.

— Я обиделся, — грустно произнес дракон.

— А я северный гоблин, — в свою очередь возмутился Томас. Вдруг дракон высунул язык и слегка шлепнул им Томаса за ухом. Наверное, это был игривый жест. Язык быстро исчез во рту, прежде чем волшебник успел отреагировать.

— Лжец, — ухмыляясь, сказал дракон и добавил: — Для северного гоблина ты недостаточно сладкий.

Томас обернулся, прищурив глаз, но дракон, и не думая раскаиваться, засмеялся в ответ — раздался жуткий грохот.

— Я думаю, мне лучше уйти от тебя. — Зи шагнула к Нику. Она была напряжена, ее глаза наполнились и страхом, и гневом. Зи совсем не походила на себя и выглядела очень обеспокоенной. — Если я захочу уйти, ты согласишься? Магия меня отпустит?

— Я…

Ошеломленный вопросом, Ник хотел ответить утвердительно и отпустить ее, но не смог произнести этих слов. Все пи у три него сжалось при одной только мысли о расставании, он внезапно покраснел, а биение сердца участилось за мгновение. Кровяное давление стало угрожающе высоким, но Ник ниш, рассеянно отметил это.

Он понял, что так и не сможет поспать. Расстроившись, Ник просил рубашку на кровать и, повернувшись, посмотрел в лице Зи. Он заметил, что ее взгляд скользит по нему. В глазах читались гнев, страх и что-то еще. Те же чувства испытывал и Ник.

На одно мгновение он подумал, что не мешало бы проконсультироваться у психиатра, но отбросил эту идею, сомневаясь, что в Кадалахе есть волшебники-психиатры. Сомневался он и в том, что местная клиника для душевнобольных может предложить сеансы парной терапии. И ему, и Зи нужна была помощь, чтобы они могли справиться с обрушившейся на них новой реальностью. Но вряд ли они могли рассчитывать на такую помощь.

— Послушай, — начал Ник, пытаясь сохранять спокойствие, — не важно, отпущу ли тебя я. Я говорил с Ледяным Джеком понял: что бы ни управляло этим местом, оно не отпустит тебя без борьбы. Ни тебя, ни меня.

— Но ты бы отпустил меня? — настаивала Зи, делая ударение на слове «ты». — Ты разрешил бы мне уйти, если бы я попросила?

Потрясенный Ник уставился на любимую. Зи хочет, чтобы он ее отпустил? Правда ли это? Когда они только прибыли сюда, ей здесь понравилось, поэтому он предположил, что этот вопрос был задан для проверки его чувств. Ведь известно, что женщины делают подобные вещи, если не уверены, что любовные отношения серьезны. Возможно, Зи просто потрясена, как и он, и начала паниковать, когда все прояснилось? Или пыталась представить, что случится, если они уедут отсюда, с их будущими детьми, как они будут жить среди обыкновенных людей?

В его сознании всплыл образ матери. Семья Ника не давала развиваться его воображению. Теперь-то он понял, что тяга к магическим играм, необычным фантазиям — не просто детское увлечение. Мать Ника не желала своим детям страданий, но они не избежали их. Она хотела скрыть тайну их крови навсегда. Почему?

Она отрицала свою природу и всю жизнь из-за этого страдала. Она боялась всего, что было связано с волшебством — и того, что происходило вокруг, и того, что было внутри нее, она не позволяла магии пробудиться в себе и в своих родственниках.

Но была ли веская причина для ее страхов? Знала ли она, что, если впустить в себя магию, та станет управлять ею и детьми? Что ее волю похитят, и нельзя будет уйти с выбранного пути?

Потом Ник подумал о другом: вероятно, его мать отказалась от волшебства только после того как увидела предназначенного ей мужчину, и этот союз показался ей ужасным?

И любила ли мать своего мужа-человека или просто пыталась избежать судьбы волшебницы? Если все так, почему был выбран именно этот человек? Черт возьми, но кто еще мог бы стать ее второй половиной по закону магии?

Ник вздохнул. Наверняка об этом никогда нельзя будет узнать.

Он хотел как-то успокоить Зи, но его ум был пустым, Ник не мог логически мыслить, в голове смешались бесконечные вопросы, он чувствовал себя совершенно истощенным морально и физически. Его мозг анализировал слишком многое за слишком короткое время, не находя ответов — ни хороших, ни плохих. Ник не мог сосредоточиться ни на чем другом, кроме своей усталости и невероятно притягательного запаха Зи. От нее обычно исходила очаровывающая смесь запахов засахаренного апельсина и сладкого шоколада, усиленная нотками мускуса. Муки страсти сделали ее запах жарким и совсем другим. Теперь она приятно пахла шоколадом, но помимо этого ощущался сильный, почти звериный аромат пачули, и этот запах порабощал Ника. Человеческие феромоны — ничто по сравнению с ним.

«Почему же вам опять не броситься в объятья друг другу? Вдохни снова ее запах и даже попробуй на вкус. Ты же знаешь, что хочешь ее. Она тоже тебя хочет», — нашептывал голос, не принадлежавший призраку. Волоски на руках Ника припомнились, но он этого не замечал.

Идея была чудесной. Но захочет ли этого Зи? Похоть Дьяволицы была слаще меда. Сам того не желая, Ник продолжал слушать ее громкий голос. Но могли он дать волю своим чувствам?

«Да! Бери ее! Ты ведь этого хочешь».

Впервые Ник понял, что желание — это существующее внутри него чувственное живое существо. И, как сказал Ледяной Джек, оно овладеет им, если он позволит. Эта мысль немного пугала и в то же время раздражала. Новый голос оказался еще хуже призрака, постоянно преследующего Ника и навязывающего ему свой план действий.

— Интересно, что произойдет, если ты попытаешься уйти? — невольно вырвалось у Ника. Он едва смог произнести эти слова из-за напряжения в груди, осознавая, что рядом с ними присутствует магия, словно темный архангел, и, как и архангелы Ветхого Завета, она выполняла свою миссию. Боясь ее разгневать, Ник открыл рот, желая забрать свои слова обратно, но опоздал.

— Прекрасно.

Зи повернулась, сделала два шагав сторону двери и вдруг зашаталась. Она шагнула еще раз, и еще, но дальше она не смогла идти. Зи отпрянула от двери, словно ее сдул сильный вихрь, хотя не ощущалось и слабого дуновения ветерка.

— О Богиня, за что это мне! — Задыхаясь, она медленно опустилась на колени.