Больше всего бросалось в глаза долгое отсутствие мистера Дигвида и Джоуи, причем в часы разные и неподходящие. То они снаряжались в путь по утрам, то после обеда или вечером, а иногда Джоуи будил меня, поднимаясь среди ночи. Раза два-три я наблюдал через окошечко, смотревшее во двор, как оба уходили из дома — в высоко натянутых шерстяных чулках, смазанных сапогах до колен, голубых куртках, длинных непромокаемых накидках, которые не походили на свободно сидевшие робы, какие носят матросы, и плотно облегали тело; на головах у них были кожаные зюйдвестки. На ремнях, перекинутых через плечо, они несли мешок, а также большое сито и какое-то орудие с длинной ручкой вроде мотыги или скребка. У каждого имелись короткий нож, палка, грабли за поясом и закрытый фонарь — даже если они уходили и возвращались в дневное время.
Понять их расписание было трудно: дольше шести часов они никогда не отсутствовали и никогда не отлучались в сырую погоду (а походы свои они обычно совершали по субботам и воскресеньям), возвращались неизменно выдохнувшимися, перепачканными с головы до ног. Теперь я припомнил, что по прибытии в наш дом в Мелторпе миссис Дигвид упомянула, что ее муж «работает со стоками» — и мы с матушкой предположили, что речь идет о сборе мусора у реки. Этим можно было заниматься только во время отлива, но оставалось не совсем понятным, для чего требовалось подобное снаряжение.
В скромном жилище поддерживалась неукоснительная чистота — главным образом усердными стараниями миссис Дигвид (муж и сын почти ей не помогали), и потому я не сразу уяснил, какое зловоние сопровождало их при возвращении с работы. Когда я окреп настолько, что мог проводить большую часть дня внизу, то подметил следующее: в какой бы час суток мистер Дигвид и Джоуи ни возвращались, они всегда вступали в дом с черного хода, а однажды я увидел, как предварительно они, сняв с себя непромокаемые накидки и сапоги на заднем дворике, тщательно моют руки и лицо под общим баком с водой. Их одежду и скарб — прежде чем внести все это в дом — чистила чаще всего миссис Дигвид, и я уже потом сообразил, какой омерзительный вид они имели, но вот отчего и почему? Совершив омовение, мистер Дигвид и Джоуи, едва волочившие ноги от усталости, садились слегка перекусить, а потом валились на постель и подолгу отсыпались.
Объясняться они избегали, вместо ответа на мои робкие вопросы смущенно отмалчивались, оттого подозрения мои только росли — тем более что не раз они возвращались пораненными, в особенности Джоуи. Как правило, это бывали легкие царапины или синяки, но примерно каждые полмесяца кого-то из них — обычно Джоуи — рана выводила из строя дня на два. (Не это ли явилось причиной уродства мистера Дигвида?) Была и другая странность: покупались газеты, которые Джоуи — мистер Дигвид читать не умел — сосредоточенно изучал. Не помню, чтобы Салли и Джек питали подобную склонность.
Как бы то ни было, денег семейство добывало совсем немного: всюду виднелись следы бедности. Одежду Дигвиды носили латаную и потрепанную, чай заваривали по два-три раза и кипятили с молоком, ели в основном селедку и хлеб грубого помола для бедняков, изредка на столе появлялись рубленая печенка и кровяной пудинг. Однако плату за жилье вносили еженедельно, как только являлся сборщик, в угле и свечах недостатка не испытывали. Я не сомневался, что им платило некое лицо, во мне заинтересованное, и только потому они тратились на мое содержание, не видя в будущем ни малейшего шанса получить от меня вознаграждение.
Миссис Дигвид, кроме того, трудилась прачкой, что вынуждало ее подниматься спозаранку и отправляться пешком в какое-то заведение, а путь туда занимал целый час. Положение семьи было, впрочем, крайне ненадежным: сбережений они не имели, как не имели и ценностей, которые в случае болезни или каких-то непредвиденных обстоятельств можно было бы заложить.
Однажды в начале апреля — к тому времени я пробыл у Дигвидов уже почти два месяца — я проснулся на рассвете и, заслышав голоса, прокрался вниз по лестнице. Мистер Дигвид и Джоуи сидели за столиком у очага в дальнем конце комнаты, а хозяйка дома спала на скамье. Они подсчитывали монеты, складывая их в столбики: мне почудился тусклый отблеск не только серебра, но, кажется, даже и золота. Минуту-другую я не мог оторваться от этого зрелища, однако, из опасения быть замеченным, шмыгнул обратно к себе в постель. Что они замышляли? Те ли это деньги, которые заплачены кем-то за опеку надо мной? Я твердо решил на следующий же день задать несколько прямых вопросов.
Вечером, когда мы все собрались за ужином, я сказал:
— Я благодарен вам за вашу доброту, но теперь я вполне здоров и должен вас покинуть.
Джоуи, кажется, обрадовался, а его родители встревожились, чего я и ожидал в том случае, если им платили за мое содержание.
— Но вы же еще не окрепли! — воскликнула миссис Дигвид. — И куда же вы направитесь?
— Я не могу больше вводить вас в расходы, — возразил я.
Как я и предчувствовал, мои слова их смутили.
— Погодите, наберитесь сил! — настаивала миссис Дигвид.
— Что ж, быть может, капельку и подзадержусь, раз уж вы такие щедрые, — едко заметил я.
— Мы всего лишь возвращаем долг, — слегка покраснев, заговорила миссис Дигвид. — Вам и вашей матушке за проявленную к нам доброту в тот рождественский вечер.
— Да-да, — подхватил я. — Я давно собирался спросить, как там вышло, что вы с Джоуи оказались тогда в Мелторпе?
Мне хотелось вызвать их на откровенность: я был уверен, что в их рассказе найдется немало пробелов и несообразностей.
Все трое переглянулись между собой в замешательстве. Мистер Дигвид начал:
— Это было давно, тогда я не мог найти работу по профессии и поэтому нанялся в компанию «Газ, свет и кокс» на их новую фабрику на Хорсферри-роуд.
— Вы об этом тогда упоминали, миссис Дигвид, я помню! — вскричал я и обратился к ее супругу: — А вы там пострадали от взрыва.
Супруги удивленно посмотрели друг на друга.
— Нет, это было не так, — возразил мистер Дигвид.
Он как будто не склонен был рассказывать дальше, однако, подстегнутый своими подозрениями, я упросил его продолжать.
— В те поры на нашем участке пытались проложить свои трубы другие компании. Они ломали наши, а мы — их, если выдавался случай — особенно когда оказывалось, что они уложили трубы накануне. — Мистер Дигвид хмыкнул, но сразу же принял серьезный вид: — Бывали дела похуже. Наши мастера узнали, что те приманивают рабочих джином, и пошли на пьяных с дубинками и кирками. Кое-кого в этих войнах за газ и прикончили. Но я в стороне держался. Вот только как-то раз на меня напали парни из «Эквитэбл» и швырнули меня в котел для разогрева гудрона, да еще глаз выбили и повредили руку.
— Джорджа отвезли в хирургическое отделение больницы Святого Георгия и там отняли руку, — содрогнувшись, вставила миссис Дигвид. — И глаз тоже не удалось спасти.
— И вот, когда меня отпустили, пришлось супружнице меня выхаживать. И уж точно, на работу возвращаться вот с этим и думать было нечего. — Мистер Дигвид указал на крючок.
— Но вы получили какую-то компенсацию? За ущерб? — спросил я, чувствуя себя пристыженным.
— Получил, — подтвердила миссис Дигвид. — Надо отдать им должное: вручили Джорджу за увечье сотню фунтов.
— Это же целая куча! — воскликнул я.
— Да, но очень скоро мы все эти деньги потеряли, — торопливо проговорила миссис Дигвид.
— Потеряли? Как? — снова насторожился я.
Все трое потупились, потом мистер Дигвид пояснил:
— Случилось это из-за одного… ну, словом, из-за одного человека, которого я знал. Сам он ввязался в строительные спекуляции с Нарядными Домиками и предложил мне составить ему пару. Я решил — дело хорошее, и подсоединился к нему с одним из домов. Другие его знакомцы тоже так поступили. А кое-где мы подписали субконтракт на штукатурные и столярные работы. Словом, проработал я чуть ли не год, а жили мы на полученную выплату, да еще Мэгги занималась стиркой.
