Именно поэтому так обычна в Чечне сцена - группы одетых в черное, заплаканных женщин, стоящих перед укрепленными командными пунктами военного коменданта района или ФСБ. Они стоят там в надежде получить хоть какую-то информацию о муже, сыне, брате. И рассчитывают на то, что попадется честный посредник, который действительно поможет вытащить близкого из российских лап или по крайней мере скажет, где искать тело.
Причем, как утверждает не только Политковская, война, жестокость властей и ужасающая нищета морально разложили чеченское общество. Гордые горцы забыли о традициях. Случается, что чеченские семьи, понуждаемые голодом, продают в рабство подростков, а молодые чеченки становятся проститутками. С другой стороны, в ответ на унижения и зверства русских сами становятся такими же жестокими и беспощадными.
Нападение Шамиля Басаева на Дагестан в 1999 году не вызвало энтузиазма в Чечне. Совсем наоборот, предвидя трагические последствия, чеченское общество отнеслось к нему негативно. Большинство сочло это провокацией. Чеченцы прекрасно отдавали себе отчет в том, какой может быть месть русских. Кавказских горцев не увлекала перспектива мирового халифата, а по отношению к ваххабитам, называемым «бородачами», они были настроены враждебно.
Опасения оправдались. После нескольких месяцев борьбы разбитые, проигрывающие бой за боем, партизаны вынуждены были, в конце концов, бежать в горы. Шамиль Басаев, который со своим отрядом долго держал оборону в Грозном, отступая в начале 2000 года, потерял ногу на минном поле. Побежденные в открытом бою сепаратисты вернулись к проверенной во время первой войны тактике. На дорогах стали появляться мощные взрывные устройства, фугасы. Изготовленные чаще всего из одного или нескольких артиллерийских снарядов (например, 122-миллиметровых зарядов миномета), закопанные на обочине или спрятанные в канализационных колодцах, они взрывались при помощи радиосигнала, когда поблизости проходила военная колонна. Сила взрыва была иногда так велика, что бронетранспортер взлетал в воздух как спичечный коробок.
Но со временем фугасы становились все менее эффективным оружием. Русские научились их обнаруживать и взрывать. Нужен был совершенно новый способ атаки на российские части и объекты. И он был найден, а точнее, привезен с Ближнего Востока и арабских стран, родины многих членов партизанских отрядов. Американские казармы в Ливане и Саудовской Аравии атаковали исламисты, сидящие за рулем нагруженных взрывчаткой грузовиков, а обвязанные поясами с тротилом палестинцы взрывали себя в центре израильских городов. Так появились в Чечне самоубийцы во имя Аллаха - шахиды.
Найти кандидатов не составляло труда. Пострадавших, которые потеряли в боях и зачистках целые семьи, были тысячи. Хватает и жертв изнасилования, а такие - женщина или мужчина - становятся изгоями; чеченские традиции, сочетающие ислам с кодексом чести кавказских горцев, в этом вопросе абсолютно нетерпимы. Такие люди не хотели жить, поэтому их легко было склонить к самоубийственному акту, тем более что радикальный ислам обещает погибшим в борьбе с неверными рай после смерти.
И хотя Политковская утверждает, что радикальные исламисты не имеют серьезной поддержки в республике, добровольцев было немало. Первые атаки взрывников-камикадзе начались летом 2000 года.
7 июня груженный взрывчаткой УАЗ протаранил шлагбаум перед бывшей школой в Алхан-Юрте, где расположился на постой омский ОМОН, подъехал к зданию и взорвался. На месте погибли два милиционера, пятеро были ранены. До конца неизвестно, кто сидел в кабине. По одной из версий, в кабине вездехода с взрывчаткой находилась двоюродная сестра упомянутого уже нами Арби Бараева, двадцатидвухлетняя Хава Бараева с семнадцатилетней подругой. Таким образом, не исключено, что это был первый террористический акт в Чечне, совершенный женщиной.
11 июня водитель-камикадзе атаковал блокпост в Октябрьском районе Грозного. В результате взрыва погибли два солдата, один был ранен. Сепаратисты дали информацию, что террорист был этническим русским, принявшим ислам. Его звали Джебраил Сергеев (российские источники сообщали, что это был Сергей Дмитриев, что косвенно подтверждало версию сепаратистов).
2 и 3 июля пять военных грузовиков «Урал», груженных тротилом, атаковали цели в Гудермесе (два объекта), в поселке Новогрозненский, Урус-Мартане и Аргуне. В этом последнем городке грузовик въехал во двор рабочего общежития, в котором квартировал отряд милиции из Челябинска. В результате взрыва более тонны тротила здание было полностью разрушено, под развалинами погибло двадцать человек и несколько десятков было ранено. В сумме за два дня русские потеряли тридцать шесть человек, а восемьдесят четыре были ранены.
Самая мощная атака такого рода была совершена 27 декабря 2002 года в Грозном. Грузовик КамАЗ и вездеход УАЗ беспрепятственно проехали через несколько военных постов - говорят, водители показывали фальшивые удостоверения, - подъехали к самому зданию пророссийского правительства и взорвались. От четырехэтажного строения остался один скелет, а на месте взрыва КамАЗа, нашпигованного несколькими тоннами тротила, осталась воронка десяти метров в диаметре и четырех метров глубины. Погибло семьдесят два человека, более ста были ранены. Есть сведения, что в кабине грузовика рядом с отцом сидела его пятнадцатилетняя дочь.
Но и на этом не кончилось. 12 мая 2003 года в селе Знаменское террористы пытались пробиться на грузовике к зданию местного отдела ФСБ. В кабине машины сидел мужчина, а рядом с ним - две женщины. В результате взрыва большого количества тротила погибло шестьдесят человек и двести пятьдесят были ранены.
- Русские сами инспирируют терроризм, одновременно толкая людей в объятия ваххабитов, - делает вывод Орлов. - В начале войны влияние исламистов было невелико. После нападения на Дагестан слово «ваххабит» звучало как ругательство. Люди проклинали Басаева и его экстремистов. Но ситуация меняется. Униженный народ, особенно молодежь, видит, что еще есть отряды, которые ведут решительную, бескомпромиссную борьбу против неверных. Нет сомнений, что за крупными террористическими актами в Чечне стоит экстремистское крыло движения сопротивления, исповедующее воинствующий, фундаментальный ислам. А люди, которые идут на самоубийственные акты, не только потеряли всех родных, но и подвергались религиозно-экстремистской обработке.
Анна Политковская стала в Чечне свидетелем такого явление, как своеобразный конкурс среди желающих стать шахидом.
- Многие женщины, которые хотят мстить, обращаются к полевому командиру, контролирующему данную местность, -говорит журналистка. - Командиры принимают решение, выбирая лучших среди тех, кто к ним обратился.
Потом командиры согласовывают с добровольцем цель атаки и помогают совершить теракт, а точнее, сами его организуют. Как утверждает Политковская, так именно было и в случае совершения женщиной теракта против генерала Гейдара Гаджиева.
Гаджиев, до этого служивший политвоспитателем, в 2000 году еще в звании полковника был переведен из соседнего Дагестана и назначен военным комендантом Урус-Мартана. Он лично руководил зачистками, лично составлял планы, кого и как арестовать, надзирал за полевыми фильтрационными пунктами, устроенными вблизи селений, в которых на месте пытали подозреваемых в содействии партизанам, закрывал глаза на грабежи. Когда однажды к нему обратилась мать двух похищенных сыновей, он издевательски ответил: «Слезами меня не проймешь». Видимо, именно так должен поступать российский офицер на занятой территории, если осенью 2001 года Гаджиев был произведен в генералы. Его объявили лучшим военным комендантом района в Чечне. 29 ноября 2001 года, около полудня, к стоящему на площади в центре Урус-Мартана генералу подошла восемнадцатилетняя Айзан Газуева, потерявшая в ходе второй чеченской войны мужа, дядю и двух братьев; они исчезли, правда, при разных обстоятельствах, одно было одинаково - никто из властей не взял на себя труд объяснить ей причин их исчезновения. Ее муж погиб в декабре 2000 года. В тот самый день Гаджиев выступал по телевидению, рассказал о задержании Газуева и показал его паспорт. Айзан потом много раз бывала у Гаджиева, но слышала от него одну только ругань. Генерал твердил, что ничего не знает о ее муже.
