Тогда-то и стали переплетаться судьбы моих героев, которые и раньше часто встречались при разных обстоятельствах. Учительница Виктория Кругликова работает в кулинарном техникуме № 190, буквально в ста метрах от театра, на улице Мельникова, 2, совсем рядом с госпиталем ветеранов войны, в котором вскоре расположится штаб операции по освобождению заложников, состоящий в основном из офицеров ФСБ. В школе Кругликовой часто проводились свадьбы, благодаря чему школа зарабатывала, учащиеся имели хорошую практику, а молодожены и их родители могли сэкономить - все-таки тут было дешевле, чем в настоящем ресторане. Свадьба Данилы Чернецова с дочкой Крыловой тоже прошла в этом ПТУ, ровно за два месяца до теракта, 23 августа. Кругликова вспоминала, что тогда ей было довольно сложно найти общий язык с Мариной Крыловой.
- Она немного суматошная, а у меня довольно тяжелый характер, - признается Кругликова. - К тому же молодые несколько раз переносили свадьбу. Зато я подружилась с Зоей Чернецовой, мамой Данилы. Она даже стала было мне жаловаться, что эта девчонка не слишком любит ее сына. Не нравился ей выбор Данилы.
А Данила был счастлив. Он считал, что, как мужчина, обязан заботиться не только о своей молоденькой жене, но и о судьбе тещи. Поэтому, когда Марина рванулась в сторону зала, Данила пытался ее остановить, но она его оттолкнула. Тогда он сказал ей: «Я не могу тебя оставить одну, ты же женщина». Через минуту оба сидели в красных креслах, на которые обычно рассаживали зрителей. Данила сел недалеко от актеров, среди которых был Марк Подлесный, - они симпатизировали друг другу, часто в свободные минуты устраивали в театре настоящие турниры по настольному теннису. Тогда они еще не знали, что никогда уже не сыграют вместе.
Террористы театр обследовали довольно поверхностно, поэтому часть технического персонала успела сбежать, а человек пятнадцать сумели укрыться в разных закутках театра. Кроме электрика Рузаева и его помощника, которые исчезли в подземных коридорах, а также музыканта Михаила, спрятавшегося в слесарной мастерской, по крайней мере еще одиннадцать человек не попали в руки террористов, хотя не скажешь, конечно, что они были на свободе.
Административная часть, откуда вышла Марина Крылова со своим зятем Данилой Чернецовым, была, можно сказать, приспособлена для длительной осады. Во всяком случае, производила такое впечатление. Поскольку там располагались кассы и небольшой офис администрации, во время ремонта инженер Кастальских поставил на оба входа мощные стальные двери. Одна вела во внутренний дворик, вторая находилась рядом с окошками касс в небольшом холле сбоку от главного входа. Именно там, в административной части, укрылись пять человек, в том числе молодой гардеробщик, счастливчик, который, съев апельсин, пошел вымыть руки. Сотрудники администрации заблокировали стальные двери, и террористам не удалось проникнуть внутрь. Все пятеро освободились почти через полтора суток. О том, как они бежали, расскажу позже.
С другой стороны, в туалете, из которого успел выскочить гардеробщик, укрылся один из охранников, тот, который наблюдал за порядком у кассовых окошек. Увидев вбегающих в театр вооруженных людей в масках, он скрылся в туалете и заперся изнутри. Он пробыл там в абсолютном одиночестве полутора суток.
Смогли укрыться и звукорежиссер с четырьмя своими помощниками. Когда на сцене началась стрельба, а на балконе появились первые террористы, они успели скрыться в служебном помещении, отгороженные от всех высоким парапетом своей кабины. Чеченцы их не заметили, так как звукооператоры работали довольно высоко над зрительскими рядами балкона. Звукорежиссер решил остаться в комнатушке за кабиной, потому что хотел быть поближе к дочери, которая сидела в зале. С ним остался один из помощников, а остальные тихонько закрыли за собой дверь, ведущую на наружную металлическую лестницу, и спустились вниз. Этажом ниже они прошли мимо двери помещения, в котором сидели осветители и где обычно работал их шеф Александр Федякин. Спустились еще ниже, но там обнаружили, что стальная дверь в подвал заперта на ключ. За ней прятался электрик Рузаев, но об этом мужчины узнают значительно позже. Молодые люди решили не сдаваться - нашли дверь, ведущую в полуразрушенный туалет, которым давно никто не пользовался. Через дыру в стене туалета были видны огромные трубы системы вентиляции. Между трубами и стеной было достаточно места, чтобы туда втиснуться и переждать, а потом попробовать спуститься вниз. Все трое мгновенно протиснулись сквозь небольшое отверстие в стене и скрылись в вентиляционной шахте. Только утром они встретились с электриком Рузаевым и его помощником.
- Пожалуй, самое удивительное приключилось с женщиной из группы реквизиторов, - рассказывает Васильев. - Она заперлась в проходной комнате, из которой одна дверь вела на сцену, а вторая в коридор за сценой. Террористы заблокировали ее с двух сторон и заминировали. Она просидела там три дня в темноте, умирая от страха, боясь пошевелиться, чтоб не скрипнул пол. И на все три дня - полстакана воды. Я лежал потом с ней в одной больнице, у нее были огромные синие круги под глазами из-за обезвоживания.
Лариса Абрамова сидела в проходной комнате - реквизиторской. Дома ее ждали муж и шестнадцатилетняя дочь. Пятьдесят семь часов Лариса сидела или лежала на полу и не могла пошевелиться, потому что под дверью сидел чеченец, а полы скрипели. Поэтому какие-то движения, гимнастику, она делала тогда, когда чеченец вставал или приходил на смену другой охранник.
По словам свидетелей, чеченцы обыскивали театр не более пятнадцати минут. Потом они вернулись в основное здание, отказавшись от контролирования боковых блоков. Только в нескольких местах установили небольшие мины-ловушки. Более того, они практически оставили без присмотра первый этаж театра. Ни одного поста в холле, в боковых коридорах, тем более в помещениях за сценой. Вероятно, никто не охранял также служебного входа в задней части здания. Чеченцы, с одной стороны, опасались снайперов - значительная часть первого этажа была остекленной. А с другой стороны, им не хватало людей, чтобы охранять каждый проход.
Николай Любимов пересчитал посты чеченцев в зрительном зале.
- Когда мы вошли, вдоль стен через каждые три-четыре ряда стояли чеченки, все в черном, в черных балахонах и с закрытыми лицами, - рассказывает Любимов. - Восемь женщин стояли в проходах под стенами с одной стороны, восемь - с другой. В карманах на груди у них были гранаты, но это больше напоказ. Поверх платья - пояса смерти, «пояса шахидов», провода от которых тянулись к руке. Большинство из них почти все время держали переключатель в левой руке, а в правой пистолет. Впереди, на сцене и перед сценой, почти все время было семь-восемь человек, все вооруженные. Чеченки сначала стояли вдоль стен, а потом сидели на принесенных стульях. Мужчины были все время в движении. Был еще один пост - в центре зала, рядом с огромной бомбой сидела чеченка с детонатором, от которого тянулось множество проводков.
Это дает в сумме двадцать четыре-двадцать пять человек только в партере. Лобанков утверждает, что на балконе постоянно находилось восемь террористов - женщин и мужчин. Там посты были расставлены иначе - у боковых дверей с каждой стороны сидели двое - мужчина и женщина. Еще одна женщина сидела в центре балкона рядом с бомбой. Ну, и еще пара террористов без конца патрулировали балкон, снуя между рядами и наблюдая также за партером.
Суммируя все сказанное, получается, что в зрительном зале находилось - практически постоянно - около тридцати террористов. Мы также знаем, что в отряде Мовсара Бараева было сорок человек. Это значит, что длинные коридоры вокруг зрительного зала, а также лестницы охраняли всего десять террористов. Но это только теоретически. Не следует забывать о том, что уже часов через пятнадцать после захвата театра чеченцы должны были по очереди отдыхать, поэтому, скорее всего, коридоры на втором и третьем этаже охраняли всего несколько человек. Совершенно очевидно, что террористы даже не пытались следить за холлом и кулисами.
