– Это верно, однако в Гонконгской иерархии Джеймс стоит гораздо выше любого тайпана, – улыбнулась Мейлин. – Значит, вы читали ее очень внимательно?

– Да, и я еще хотела бы спросить…

И вдруг она замолчала, так как внезапно рядом с Мейлин увидела его.

Самого Волшебника Изумрудного города.

Волосы цвета воронова крыла обрамляли жесткое и одновременно прекрасное лицо, такое же выразительное и чувственное, как его серые глаза.

– Познакомьтесь, это Джеймс, – представила его Мейлин, глядя на порозовевшую сестру. – Наш бесстрашный тайпан.

Джеймсу послышалась в голосе Мейлин какая-то непривычная нежность, и все же он послал ей глазами предупреждение – напоминание о том, что она обещала ему быть помягче с этой девушкой из Техаса.

– Джеймс, она читает «Благородное семейство»! Мы как раз обсуждали, как правильно пользоваться словом «тайпан». – Мейлин перевела взгляд с его суровых серых глаз к изумрудным глазам сестры. – В общем, верно это или нет, Алисон, но Джеймса можно называть тайпаном. На самом деле, вся разница между ним и тайпанами тридцатых, описываемых в «Благородном семействе», только в том, что его работы намного круче. Не говоря уже о том, что до девяносто седьмого осталось только четыре года, и все стало гораздо быстрее и безжалостней. Однако наш бесстрашный тайпан никогда не сдается.

В других обстоятельствах от такой ироничной и вместе с тем искренней похвалы у него удивленно поползли бы вверх брови, но в этот момент его взгляд наконец упал на Алисон, и он был околдован ее мелодичным смехом, искрящимися зелеными глазами и золотисто-рыжими волосами, пышно распустившимися во влажном вечернем воздухе.

– Привет, Алисон, – поздоровался он с ней. – Добро пожаловать в Гонконг.

– Привет, Джеймс, спасибо. Я рада, что оказалась здесь.

Алисон оказалась в Гонконге благодаря ему, подчиняясь его завораживающему голосу, струящемуся из телефонной трубки. Она покинула безопасную гавань любви своих родственников и устремилась сюда, чтобы понять, действительно ли у нее есть крылья и сможет ли она летать. И теперь ее сердце взлетело, взмыло в небо, увлекая мысли в неведомые выси. Безопасный кокон остался далеко позади – так же, как и та непринужденность, с какой она отвечала этому спокойному голосу, когда его обладатель был отделен от нее океаном.

А теперь он стоял перед ней во плоти, ее сердце бешено колотилось, и это было верным свидетельством, что крылья у нее все-таки есть. Ее сознание лихорадочно работало, пытаясь найти слова для ответа. Интересно, заинтересуется ли этот чувственный, но суровый волшебник ее сравнением вида огней ночного Гонконга с высоты птичьего полета с драгоценными камнями, а силуэтов «Боингов» в полумраке аэропорта – с доисторическими динозаврами? Или тем, что тропическая влажность ей больше по вкусу, чем какой-нибудь опытной красотке, для которой она только помеха, и которую волновало бы, что будет в такой влажной атмосфере с ее изысканной прической?

Теперь Алисон решила, что все это – наивная чепуха, не стоящая упоминания, а высказать вслух свое самое интересное, самое важное для нее сейчас наблюдение она не могла – ей показалось, что в серебристой дымке его глаз, глаз могущественного тайпана, она рассмотрела что-то еще, какое-то гнетущее бремя, что-то очень темное… то, что больше всего было похоже на боль и муку…

И конечно, Алисон не сказала об этих своих наблюдениях ни слова. Она просто улыбнулась Джеймсу.

Джеймс тоже улыбнулся в ответ, и от его удивленной и нежной улыбки ей почему-то захотелось петь, танцевать и… плакать.

По заведенному в «Ветрах торговли» порядку, проводить гостью до ее номера и подробнейшим образом разъяснить ей многочисленные услуги, оказываемые персоналом отеля, было обязанностью одного из одетых в белую униформу швейцаров. Однако сегодня его услуг не потребовалась – в этот вечер его обязанности для Алисон Уитакер решил исполнить сам владелец отеля.

Изучая данные о Гонконге, Алисон узнала, что все его пятизвездные отели получили высшую оценку за оказываемые услуги. Однако слушая сжатое изложение сервиса «Ветров торговли» в исполнении Джеймса Дрейка, она решила, что теперь будет судить об услугах отелей Гонконга только по стандарту этого отеля.

Помимо того, что его штат стремился предугадать малейшее желание гостя еще до того, как тот успел подумать о нем, большинство услуг были доступны круглосуточно: стирка и глажка, уборка комнат в указанное гостем время; несколько дворецких на каждом этаже были готовы через несколько минут после звонка явиться с горячим чаем, бутербродами и газетами.

Все рестораны отеля предлагали подачу обедов и ужинов в номер. Если вам по душе французская кухня, вы могли заказать блюда у Дюморье; «Голубой фонарь» славился кантонской кухней, «Дикий имбирь» – сычуанским меню, а если вы предпочитали британскую кухню – стоило позвонить в «Эллиот».

Весь четвертый этаж отеля был отдан под атлетические залы и сауны – целый курорт «Рай здоровья», – тут была дорожка для бега трусцой, плавательный бассейн, а на тринадцатом был и открытый бассейн, из которого открывался великолепный вид на залив Виктории.

Тем, кто снимал в отеле апартаменты, предлагались дополнительные услуги – кухни с запасом основных продуктов, а также баром. Учитывая, что мало кто из бизнесменов располагал временем для беготни по магазинам, для них был подготовлен список важнейших продуктов, по которому они могли заказать все необходимое. Через два часа после передачи заказа любому из дежурных по этажу или передачи по факсу консьержу заказанные продукты доставляли в номер.

– Отлично, – то и дело вырывалось из уст Алисон, по мере того как Джеймс показывал ей все удобства ее комнат и между делом рассказывал о всех достоинствах жизни в отеле. Она хотела сказать что-то более содержательное, но отвергала все приходящие на ум похвалы, как чрезмерно наивные и пышные.

Придя в отчаяние, она молча попросила взглядом помощи у прекрасной и утонченной женщины, которая, судя по всему, была накоротке с Джеймсом. Некоторое время Мейлин хранила молчание, позволяя Джеймсу разыгрывать роль гостеприимного хозяина. Теперь же, когда Алисон в отчаянии устремила на нее взгляд, она вдруг поняла, что произошла мгновенная перемена – Мейлин Гуань перестала держаться непринужденно. Скорее, подумала Алисон, она выглядит напряженной, встревоженной и – взволнованной.

Алисон все же нуждалась в помощи, и в какой-то момент она, почти инстинктивно, послала Мейлин свою улыбку, но не получила ответа. Взволнованные глаза Мейлин остались такими же непроницаемыми… хотя, как ясно видела Алисон, Мейлин смотрела только на нее.

После неловкого колебания Алисон снова повернулась к Джеймсу. Но прежде чем она успела вымолвить очередное «отлично», на его поясе – в который раз! – зажужжал пейджер. Это был негромкий, но очень настойчивый писк, и хотя на спокойном лице Джеймса после того, как он прочел сообщение, не отразилось никаких эмоций, Алисон почувствовала, что внутренне он обеспокоен.

И последовавшее почти сразу вежливое извинение показало, что она не ошиблась.

– Мне нужно как можно скорее ответить на этот запрос, – сказал Джеймс. – Но сначала я хотел бы показать вам кабинет и комнату для работы с пленками.

– Кабинет и темную комнату?

– Идите сюда, – улыбнулся в ответ на ее изумление Джеймс.

Он провел Алисон во вторую спальню ее квартиры, комнату с безупречным интерьером, в которой стояли два шкафа с четырьмя полками, пишущая машинка, компьютер и факс.

– Эти шкафы – на самом деле сейфы, – объяснил Джеймс. – Вообще-то в нашем отеле не было краж, но при желании вы можете поместить дубликаты негативов в хранилище.

Алисон и в мыслях не допускала покушения на свои пленки, но выражение его лица было серьезным. Она поняла еще одно: он считает ее снимки Гонконга драгоценными.

– Мне кажется, в качестве темной комнаты лучше всего использовать вторую ванную комнату, – продолжал объяснять Джеймс, – мне сказали, что она полностью оборудована для этого, но если вам потребуется что-либо еще, скажите мне. Комнату оборудовал тот фотограф, который будет увеличивать ваши снимки для превращения их в настенные панно, так что он кровно заинтересован в том, чтобы негативы были высшего качества.