– Нравится, я его уже люблю. – И, подняв взгляд к его темно-голубым глазам, в которых светилась любовь, она прошептала: – И люблю тебя.
Они хотели обнять друг друга, но им мешала маленькая красная коробочка в ее руке. Взяв кольцо, Сэм нежно надел его на ее дрожащий палец.
На миг Мейлин показалось, что и его руки дрожат.
Кольцо пришлось ей впору, словно было сделано по ее руке.
– Ты был абсолютно уверен, что я скажу «да», так ведь, Ковбой?
Она нежно поддразнила его, просто для того, чтобы не расплакаться. Но он не улыбнулся, его глаза стали даже еще серьезнее.
– Вовсе нет, – спокойно ответил он. – Я только надеялся, надеялся всей душой, что ты согласишься. И кстати, ты ведь так и не дала официального ответа.
– Да, Сэм, да, я выйду за тебя!
И тут у нее наконец брызнули слезы, и Сэм начал сцеловывать их, но он не остановился даже тогда, когда они кончились.
Наконец, в промежутке между двумя поцелуями, он прошептал:
– Когда же, Джейд? Когда будет свадьба?
– Когда ты захочешь. Свадьба Джеймса и Алисон – завтра.
– В твой день рождения. Или в день рождения Алисон, если только до него не так долго ждать.
– У нее день рождения сегодня, и через десять минут он уже кончится.
Сэм задумался, потом сказал:
– Ну что же, посмотрим. Алисон выходит замуж в первый день европейского нового года, значит, мы можем пожениться через месяц, в первый день китайского нового года. Или…
Сэм прервался, чтобы посмотреть, понимает ли она его, и увидел, что понимает. Ее зеленые глаза блеснули, и на щеках появился легкий румянец. Он понял, что она уже не та актриса, что разыгрывала радость в то время, когда ей было больно.
Мейлин Гуань принадлежала обоим мирам и теперь гордилась своим происхождением.
– Или, – радостно закончила она, – мы можем пожениться как раз посередине.
Они снова слились в долгом поцелуе. Наконец Сэм оторвался от нее и, ласково улыбаясь, сказал:
– Пора бы начать думать о том, где провести эту ночь. – И не успела она ответить, он внезапно решил узнать о более дальних планах на будущее: – А где мы будем жить? Где будет жить твоя семья?
– Здесь, включая, периодически, и моих дедушек и бабушек. Боюсь, мы становимся семьей борцов за демократию.
– Ну что же, в моей техасской крови эта страсть тоже присутствует. Значит, мы будем жить в Гонконге. Как ты думаешь, мы сможем убедить Джеймса заказать нам еще парочку зданий?
– Надеюсь, – Мейлин вдруг посерьезнела. – Но ведь сначала тебе нужно покончить с двумя другими проектами, разве нет?
– Нет, – улыбнулся, к ее удивлению, Сэм. – Они звонили мне, но я сказал, что дам им ответ в начале Нового года… после встречи с тобой.
– Но ты можешь согласиться. Я поеду с тобой. Но Сэму не хотелось отрывать эту женщину от ее семьи.
Лучше я останусь здесь. Найдем какой-нибудь пляж, пару лошадей, и я поучу тебя ездить верхом. – Увидев тревогу в ее глазах, Сэм поспешил успокоить ее: – Верховая езда не самое необходимое для ковбоек, но мне кажется, тебе должно понравиться.
– Да… но только не сейчас.
И тут его осенило – он ведь заметил, подходя к ней, как она держит руки на животе. Его поразило, как изящно, как волнующе она выглядела в этой довольно необычной – и неотразимой – позе. Этот защитный жест, эта поза не могли не быть материнскими. И тогда он тихо, очень тихо спросил:
– У нас будет ребенок?
Мейлин влюбленно посмотрела в его голубые глаза и ответила:
– У нас будет маленький тайфун.
– Ты хорошо себя чувствуешь?
– Прекрасно. Только иногда теряю равновесие.
– Ты совсем потеряла равновесие в момент нашей встречи.
– Но ты не дал мне упасть.
– Я никогда не дам тебе упасть.
И вот теперь его сильные руки задрожали; теперь это была не иллюзия, они дрожали от восхищения и благоговения, когда он прикоснулся к ее животу. И когда к его рукам присоединились ее руки, они оба поняли смысл этого жеста.
Он был материнский – и одновременно отцовский… торжественное и радостное обещание обоих родителей всегда любить и лелеять тот крошечный дар любви, что рос глубоко внутри.
