– И вы запомнили все, что они сказали?

Она имела право ощетиниться, но все-таки спокойно ответила:

– Я записала все их точки зрения.

– Я бы хотел посмотреть все это.

Мейлин повернулась к бюро, достала папку и протянула Сэму.

– Я хотела перепечатать свои записи, но не успела.

Сэм открыл папку и пробежался глазами по верхнему листу. У нее был крупный, простой и очень разборчивый почерк, а ее заметки говорили о том, что она отлично поняла, в чем будут заключаться основные инженерные проблемы с возведением «Нефритового дворца». Это произвело на него сильное впечатление.

– Вы не возражаете, если я прямо сейчас просмотрю эти заметки?

– Разумеется, пожалуйста… Я… если что-нибудь будет непонятно… неразборчиво…

Сэм улыбнулся.

– Не волнуйтесь, я не постесняюсь задать вопрос. А пока можете пригласить назад остальных, я не хочу мешать вашей работе, а мне они не помешают.

– Остальных?

– Ну, ваших помощников, кто помогал вам чертить. – Можно было и не пояснять, так как после его фразы в комнате повисло какое-то неловкое молчание, и Сэму показалось, что она стала вдруг ужасно ранима, захотелось защитить ее. Пришлось развить свою мысль, и он с неожиданной мягкостью сказал:

– В этом офисе стоят три компьютера, Мейлин.

– Я работаю на всех трех одна.

– И вам никто не помогает?

Мейлин слегка пожала плечами.

– Несколько местных фирм предлагали свои услуги, но пока я думаю, что справлюсь сама.

– Хотите сигарету?

Этот вопрос Сэма прервал сосредоточенное молчание, воцарившееся в комнате на час, пока он изучал ее подробные заметки к архитектурному проекту, а она работала на одном из трех своих компьютеров.

«Отлично, – подумала Мейлин, услышав его вопрос, – наконец-то он ведет себя так, как ему положено. Герой «Мальборо». Вот теперь, пожалуй, она может ощутить к нему легкое презрение и подавить то впечатление, которое он на нее произвел.

Повернувшись к нему, Мейлин ответила:

– Нет.

Затем, мило улыбнувшись, добавила:

– Спасибо.

– Вы не будете возражать, если я закурю?

Ее улыбка осталась такой же милой, а тон голоса таким же мягким, когда она ответила:

– Буду.

Теперь у нее будет моральное преимущество, подумала она, ожидая, что он все-таки закурит, несмотря на ее возражение, проявит наконец свою «ковбойскую» сущность. Но ожидая свой неминуемый триумф, в глубине души она не хотела расставаться с чудесным и одновременно опасным чувством, которое пробуждал в ней этот мужчина.

Расставаться не пришлось – Сэм Каултер снова надул ее. Пожав плечами, он снова уткнулся в ее заметки, так и не достав сигареты.

Час, оставшийся до ленча, они провели в полном молчании.

– Я бы хотел осмотреть строительную площадку с вами вместе, Мейлин.

– Разумеется.

– Давайте завтра днем, скажем, в три? Мейлин взглянула в свой ежедневник.

– Три годится. Джеймс тоже будет?

В его завораживающих голубых глазах промелькнула усмешка, вызванная столь очевидной боязнью остаться с ним наедине.

– С какой стати?

«Нефритовый дворец»

Солсбери-роуд, полуостров Цзюлун

Вторник, 10 июня 1993 г.

Подходя к трейлеру, служившему Сэму походным офисом, Мейлин ощущала сложную смесь раздражения и страха.

Раздражение было вполне оправдано. Она знала, что Сэм с Джеймсом уже обошли строительную площадку, но ей все-таки хотелось польстить себе предположением, что Сэму важно знать и ее мнение. В действительности она знала, что это не так – просто он хочет продолжать отпускать свои презрительные замечания о ее неопытности.

Мейлин почувствовала, что какая-то не поддающаяся контролю частичка ее души хотела снова увидеть его, снова испытать ласку этих темно-синих глаз, снова ощутить это чудесное тепло и странное блаженство, разливающиеся по телу, подаренные ей этими глазами.

Дверь трейлера была раскрыта настежь, поэтому Мейлин вошла в него без стука и сразу наткнулась на стройную фигуру ковбоя. На нем не было шляпы – ее нигде не было видно; ворот джинсовой рубашки был расстегнут, а не наглухо закрыт узлом галстука на резинке, овальная пряжка пояса была бронзовой, а не серебряной, и камней на ней никаких не было. Зато джинсы действительно были поношены, а опустив глаза, она наткнулась на пару сильно стоптанных высоких ботинок.

Сэм смотрел в окно на залив Виктории. Он стоял совершенно неподвижно, и казалось, что его гордое и мужественное лицо высечено из камня. Он олицетворял собой одновременно самонадеянность и одиночество; это был мужчина, интересующийся только своими лошадьми, сигаретами и ранчо… как раз такой человек вполне способен бросить дочь и даже не оглянуться.

Мужчина, не заслуживающий ничего, кроме презрения.

Прежде чем поздороваться, Мейлин сделала глубокий вдох, и в ее легкие ворвался воздух, смешанный с дымом его сигареты.

– Мамочки, не растите ковбоев!

Сэм как раз думал о ней, мечтал о ней, и поэтому он услышал в ее фольклорном приветствии не презрение, а какую-то нежность. И только повернувшись к ней, он понял, что это было вовсе не дружеское подтрунивание.

Он улыбнулся, жалея, что не захватил с собой стетсона, который был бы сейчас как раз к месту и ко времени, и, растягивая по-южному слова, ответил:

– О, как-па-живаете, мисс Мейлин, мэм. Чертовски отличный день, так ведь оно?

Его синие глаза лениво ощупали ее, так же неспешно и эротично, как было неспешно и эротично его произношение. Вчера на ней был красный костюм, сегодня она надела белую матроску и выглядела так, словно только что вышла из дверей модного магазинчика в Париже. Прямая узкая юбка наверняка не для прогулок по котловану, и вряд ли она собирается скакать в ней, как газель. Шпильки сегодня были еще выше, чем вчера.

– Мне кажется, вы захватили с собой рабочую одежду – можете переодеться в соседней комнате.

– Это и есть мой рабочий костюм.

Тлеющая в левой руке Сэма сигарета медленно переместилась в рот и там осталась, зажатая зубами, клубы дыма частично скрыли от нее его притягательные синие глаза, продолжающие разглядывать ее с нескрываемым интересом.

«Типичный ковбой! – одернула себя Мейлин, чувствуя, как ее начинает захлестывать теплая волна. Этакий Бунгало-Билл, провоцирующий во мне определенные ощущения, заставляющий меня подчиниться им, а потом и ему. Это просто наглый и презренный сексист!»

Однако предательское сладостное тепло не покидало ее. Он даже курил эротично!

– Надеюсь, вы умрете от рака легких только после того, как отель будет готов, – сказала она.

Сэм ухмыльнулся, затушил сигарету, спросил: В самом деле? Неужели вас это так волнует?

– Завершение строительства? Конечно. Ну, так мы собираемся осматривать котлован?

Земля рассыхалась, жаждала влаги, которую должны были принести летние дожди. Оставленные бульдозерами борозды были тверды, как камень. Мейлин покачивалась на них, но не спотыкалась – исключительно благодаря предельной концентрации воли.

Весь прошлый вечер Сэм провел в раздумьях о том, как им с Мейлин удастся наладить рабочий контакт. Прочие чувства, в том числе их личные отношения, не должны мешать работе. Однако было неплохо определиться с этими чувствами, какими бы они ни были, так как это могло решить кое-какие проблемы.

Мы друг другу не нравимся. Отлично. Однако мы профессионалы, так что главное – это наша работа.

Или… нас влечет друг к другу. Отлично. С этим влечением можно разобраться в нерабочие часы.

Однако Сэм все еще не мог понять, что же он действительно ощущает по отношению к Мейлин Гуань. Его чувства были изменчивы, как и она сама.

Следующие семь месяцев им предстоит играть роли архитектора и инженера-строителя, стремящихся к общей цели. Но как этого добиться? Проведя бессонную ночь, Сэм так и не получил ответа и скептически воспринял оптимистическое предположение, что контакт наладится сам собой уже сегодня.