– Я вовсе не люблю Джеффри! Как ты можешь так думать!

Тайлер нежно улыбнулся.

– Но тогда останься со мной, прямо сейчас. Я с удовольствием объясню Джеффри, что случилось, или мы можем сделать это вместе.

– Это не так-то просто.

– Нет, просто. Ты ведь ничего ему не должна, Ив, ровным счетом ничего.

Теперь настала ее очередь улыбаться.

– Нет, я должна ему кое-что. Ведь если бы он не привез меня в Гонконг, мы никогда бы не встретились!

– Мы все равно бы встретились, – возразил Тайлер с какой-то торжественной уверенностью. И добавил: – Я всю жизнь искал только тебя, и продолжал бы искать, пока не встретил бы. Но теперь я нашел тебя, любовь моя, мы вместе. Разве не пора нам подумать о том, как остаться друг с другом навсегда!

Семь лет, по требованию Джеффри, лицо Ив не было защищено ее черной гривой, так что она чувствовала себя обнаженной и эмоционально не защищенной. Но теперь, когда ее лицо сжимали руки любимого, она почувствовала себя не беззащитной, а сильной. Ив положила свои ладони на его руки, переплетя свои хрупкие пальцы с сильными пальцами Тайлера, и, помедлив секунду, отвела его руки в сторону, не разжимая объятия.

Но Тайлера не смутило то, что она отстранилась от него; он увидел в ее глазах отблеск надежды, подобный свету маяка, указующего путь к их общему будущему.

– Джеффри очень волнует проблема приличий, – начала Ив, – он наслаждается тем, что мы играем роль королевской семьи Гонконга. Я не могу оставить его и остаться в Гонконге.

– Тогда мы уедем отсюда. Мы будем плыть до тех пор, пока не найдем места для себя, где мы могли бы остановиться и жить. Или, любовь моя, мы будем плыть вечно.

«Что происходит?» – удивилась сама себе Ив. Неужели она осмеливается строить какие-то планы счастливой жизни?

«Да, – пропело ее сердце. – Ты сможешь сделать это. Точно так же, как Розалинда». От этой ледяной мысли она замерла. Никогда Ив не чувствовала близости с женщиной, на которую была так похожа внешне, но теперь… Теперь – да. Очевидно, Розалинда тоже открыла страшную правду о Джеффри и решила бросить его ради того, кого любила по-настоящему.

Неужели ее сердце тоже пело от радости, когда она задумала побег? Неужели она была так наивна, что поделилась с Джеффри своими планами на счастье, словно он мог порадоваться вместе с ней? Да. Но Джеффри не понял ее, не признал ее права на счастье. Он пришел в ярость, он гнался за ней… и Розалинда была убита при попытке к бегству.

– Ив, дорогая, у тебя такой испуганный вид…

– Я просто… Я думаю о Джеффри. Ему все это очень не понравится, Тайлер. Он не любит терять, по правде говоря, даже не знает, что это такое.

– Жаль. Придется ему научиться.

Ив нашла в себе силы улыбнуться. Стараясь говорить как можно спокойнее, она объяснила Тайлеру:

– Пока мы не исчезнем, Джеффри не будет ничего знать о нас, он ничего не подозревает.

– Отлично, – согласился Тайлер, хотя такая конспирация была ему не по вкусу. Однако для Ив, очевидно, это много значило, поэтому он решил не омрачать ее мечты. – Но когда мы сможем уехать, Ив? Когда мы уплывем в свою мечту?

Тайлер догадался, что она ответит, еще до того, как она заговорила:

– В декабре.

– После операции Лили?

– Да.

Тайлер улыбнулся; как он любил эту женщину, давшую торжественное обещание маленькой девочке и не собиравшуюся нарушать это обещание даже ради исполнения своей мечты, своего счастья. Впрочем, три месяца – это короткий срок по сравнению с вечностью счастья, и ему даже в голову не пришло упрашивать ее нарушить обещание. И все же…

– Но мне претит сама мысль о том, что все это время тебе придется жить с ним.

– Это неважно, – тихо ответила Ив; для нее это в самом деле не имело значения. Всего лишь три месяца, – за такой срок она готова перенести что угодно. Что угодно. Если бы Тайлер знал всю правду об их отношениях с Джеффри… Ив глубоко вздохнула, стараясь успокоиться, и солгала любимому: – Мы с Джеффри только на публике демонстрируем нежные отношения, а так живем каждый своей жизнью.

Через час, собираясь выйти из туалета в Хилтоне, где она совершила превращение из туристки в леди Ллойд-Аштон, Ив бросила на себя косой взгляд в зеркало. Это был обычный женский взгляд, она хотела просто убедиться в том, что с макияжем и волосами все в порядке; но когда увидела свое отражение, от изумления у нее расширились глаза.

Она увидела не просто красивую женщину – возможно, этого качества она так и не откроет в себе никогда. Но это не имело значения, так как Ив увидела нечто большее: лучезарное счастье на месте всегдашнего отчаяния.

Окажись в этот момент перед зеркалом Тайлер Вон, он тоже впервые в жизни увидел бы выражение счастья на своем лице. Однако он стоял не перед зеркалом, а перед окном, и счастье на его лице постепенно уступало место заботе.

Как он мечтал об этом дне, когда Ив наконец доверится самой себе и его любви и обретет надежду на счастье. И вот она смогла… а он нет!

До того, как уйти, Ив восторженно описала тот день в середине декабря, когда они уплывут из Гонконга: небо будет голубым-голубым, тропический бриз теплым и нежным, а лучи зимнего солнца будут отбрасывать золотые блики на голубые волны.

Тайлер мечтал об этом дне уже с июля. Казалось, теперь этот образ должен был стать для него зримей, реальней; но нет, теперь он начинал постепенно гаснуть, уступая место сгущающейся мгле, такой же непроницаемой и тревожной, как грозовые тучи, собиравшиеся над Гонконгом.

«И все-таки мы с Ив уплывем в нашу мечту, – поклялся Тайлер, с вызовом глядя на угрожающие ему небеса. – Ничто и никто не посмеет преградить нам путь, я этого не допущу».

Отель «Ветра торговли»

Четверг, 2 сентября 1993 г.

Второй день подряд Алисон и Мейлин возвращались после работы в отель в одно и тот же время. Мейлин, как и вчера, выглядела безупречно, а золотисто-рыжие волосы Алисон отражали на себе все превратности гонконгской погоды: вчерашнего тумана и сегодняшнего дождя.

– Я как сумасшедшая мчалась с Кет-стрит, – объяснила Алисон свое состояние, пока они шли по вестибюлю к лифтам. – Так что не стесняйтесь, можете сказать, что вы меня не узнали.

Мейлин улыбнулась.

– Я сама сегодня утром сделала большую прогулку. Консьержка благоразумно сделала вид, что не заметила меня, когда я вернулась. – И задумчиво наклонив голову, она добавила: – Вы были правы насчет дождевой воды, Алисон. От нее волосы и в самом деле становятся мягче.

Лифт остановился на их этаже, его окантованные медью дверцы разъехались в стороны, и девушки внезапно оказались лицом к лицу с начальником охраны отеля. При виде Алисон выражение его лица стало еще более огорченным. Вероятно, он собирался спуститься вниз, но теперь оставил это намерение.

– Здравствуйте, мисс Уитакер, – поздоровался он с Алисон.

Что случилось? – Мейлин бросила быстрый взгляд в направлении номера Алисон и увидела, что дверь в него широко распахнута. – Что стряслось?

– Произошла ужасная неприятность: какой-то хулиган прокрался в номер мисс Уитакер, – объяснил начальник охраны. – Это обнаружилось два часа назад, когда дворецкий хотел обновить запас продуктов на кухне. Он уведомил меня, а я вызвал полицию и мистера Дрейка.

– Полицию?

– Но они не обнаружили ничего, что могло бы прояснить ситуацию. Никаких отпечатков пальцев – хулиган явно действовал в перчатках. – Он повернулся к Алисон. – Вероятно, вас не было в номере после того, как его убирали в десять утра.

– Нет, я не возвращалась. Но что случилось, что испорчено?

На вопрос Алисон тихо ответил сам Джейк, появившийся из дверей ее номера:

– Ваши фотографии, Алисон.

– О нет! – прошептала она и ринулась мимо него в гостиную.

Там уже не было и следа вчерашнего пестрого хаоса, так как посылку утром отправили в Америку, а его место занял фотографический хаос: конфетти из негативов, пленок и фотографий. Образцы ее искусства были аккуратно изрезаны, видимо, каким-то остро наточенным инструментом, они были уничтожены совершенно хладнокровно, а вовсе не в припадке безумия.