Вот и нужный подъезд.

«Ехал ты, Лис, рассуждал, а машина сама привезла тебя по назначению, – Сергей хлопнул дверью и остановился перед домофоном. – Стало быть, всё сводится к разговору. Дурак ты дураком, господин Лисицын. Сколько жизнь тебя учит, сколько по морде лупасит, а ты продолжаешь верить в светлый разум. Ладно, попробуй ещё разок… Но было бы любопытно узнать, что ты намерен сказать ей? Как ты будешь разговаривать с ней? “Дорогая Ларочка! Между нами произошло недоразумение. Я хочу всё уладить. Давай я поставлю тебе пистон, каких тебе прежде никто не ставил, а ты за это оставишь меня в покое”. Тьфу! Маразм…»

Квартира Ларисы не откликалась.

«Бродит где-то… Поеду домой, позвоню ей по телефону. Не торчать же мне здесь до ночи… Позвонить по телефону… Ты даже не представляешь, как она поведёт себя… Ты вообще ничего не представляешь, Лис…»

Снег продолжал сыпать, быстро заваливая стекло автомобиля. Мутные серые облака цеплялись за крыши домов. Сергей прислонился спиной к автомобилю и поднял голову, вглядываясь в окна интересующей его квартиры. За стёклами ничто не двигалось.

«Нет, она вовсе не затаилась. Она совершенно спокойна, уверена, что с моей лисьей шкурой вопрос уже решён. Ей незачем прятаться… сейчас».

Итак, Лариса жаждала его крови. Она сделала шаг, и Лисицын решил ступить шаг в ответ. Лариса считала себя вправе распоряжаться чужими жизнями в своё удовольствие. Лисицын полагал, что имел все моральные основания устроить охоту на сумасшедшую женщину, чтобы избежать новой её попытки впиться в него отравленными клыками. А уж она, как только узнает о неудаче, непременно попытается вцепиться в него и испить его крови, раз уж однажды пыталась это совершить.

Ах, как жаль, что она заболела безумием! Она была так прекрасна, эта женщина, это существо в женском обличий… Как это было у Леонида Андреева? «Разве ты не видишь: это не женщина, это орёл, который ежедневно клюёт мою печень!.. Я много раз пытался заглянуть в глубину её сердца, её мыслей, и каждый раз кончалось у меня головокружением, как на краю пропасти: там нет ничего. Пустота».

Ближе к девяти вечера телефон Ларисы откликнулся на долгие звонки.

– Я слушаю, – её голос звучал совершенно спокойно.

– Лара, нам нужно поговорить.

Она промолчала, но едва Сергей продолжил, она прервала его, явно потеряв душевное равновесие:

– У нас нет с тобой ничего общего. Я не хочу разговаривать с тобой. Ты прилагаешь все усилия, чтобы унизить меня, называешь больной.

– А разве я ошибаюсь? Разве нормальный человек будет обращаться за услугами к наёмному убийце?

– Откуда ты знаешь? – Она осеклась. Сергей слышал её частое дыхание в трубке.

– Вот видишь, как ты быстро проговорилась, – произнёс он, пытаясь придать своему голосу успокаивающую интонацию. – А знаю я потому, что он со мной поговорил на эту тему.

– Кто поговорил?

– Лешак.

– Как же так? – В её голосе послышалось искреннее недоумение. – Как же так? Разве такое возможно? Почему он поехал к тебе? Зачем разговаривал?

– Так получилось, что я однажды помог ему, и он решил, что не имеет права убивать меня.

– Зачем же этот подлец согласился? Никому верить нельзя, никому!

– Не нервничай так. Это не настолько простая история, чтобы её втиснуть в короткий телефонный разговор.

– Зачем ты звонишь мне? Чего ты хочешь? Как ты намерен поступить?

– Я хочу встретиться с тобой и поговорить обо всём спокойно. Разреши мне приехать к тебе.

– Нет! Никогда! – Лариса замолчала, но трубку не повесила.

– Лара, не бойся меня. Рассуди сама, ведь если бы я хотел скрутить тебя, то тебя уже дожидалась бы милиция. Ты не согласна?

– Согласна, – голос её звучал глухо. – Но почему ты не заявишь? Что сдерживает тебя?

– Я хочу понять тебя. Ты должна объяснить мне. Это нужно и тебе самой… Так я приеду?

– Нет… Я не хочу… Давай лучше я к тебе. Скажи мне адрес… Я приеду, но я просто так не дамся, имей в виду.

Лисицын засмеялся в ответ.

– Уж не в окружении ли спецназовцев ты приедешь?

– Будешь смеяться, я повешу трубку. Мне-то нет надобности объясняться с тобой. Тем более что ты уже давно зачислил меня в сумасшедшие.

– Ты приедешь?

– Да. Но знай, что я выброшусь из окна, если ты устроишь мне ловушку.

– Лара, я обещаю, что мы будем вдвоём…

***

Она вошла в дверь и остановилась перед Сергеем.

– Ты удивительно хороша, – сказал он. – Я смотрю на тебя и не могу поверить в то, что ты способна на… Ты создана для жизни и для любования жизнью, а ты ломаешь её…

Он сделал шаг вперёд, чтобы обнять её, но в ту же секунду в лицо ему что-то зашипело. Он успел разглядеть лишь вытянутую руку гостьи с зажатым баллончиком и пущенную из него струю газа.

В следующую секунду зрение пропало, голова заполнилась сверкающими золотыми и красными пятнами. В ушах бешено засвистело. Сергей отшатнулся от Ларисы к стене, отмахиваясь от газовой струи руками. Пять секунд спустя он уже корчился на полу, широко раскрыв рот и жадно дыша. Лариса быстрым движением обмотала лицо широким шарфом и затаила дыхание. Нагнувшись над Лисицыным, она приставила газовый баллончик в его губам и пустила струю в самый рот.

До этого момента она действовала уверенно, почти хладнокровно. Её лицо не выражало никаких эмоций. Но едва Лисицына охватил приступ кашля, готовый перерасти в рвоту, и он стал густо плеваться во все стороны, Лариса потеряла контроль над собой и несколько раз ударила ногой сжавшегося в комок мужчину. Она наносила удары куда попало, била неумело, косыми тычками. Но один раз её нога скользнула по голове Лисицына и жёсткой подошвой содрала кожу у него на виске.

– Теперь ты оставишь меня в покое?! – глухо выкрикнула она сквозь обёрнутый шарф.

Медлить было нельзя. Газ подбирался через тугой шарф и к ней. Она бросилась к двери, споткнувшись о тело Лисицына, и хотела уже выбежать на лестничную клетку, но тут услышала чьи-то голоса снаружи. Два человека неторопливо спускались вниз. Лариса застыла в оцепенении. Поспеши она на пару секунд, она непременно наткнулась бы на этих двоих и позволила бы им увидеть скорчившегося на полу человека с разбитой в кровь головой. Она затаилась, прижалась к двери всем телом. Двое остановились, зашебуршился спичечный коробок, чиркнула спичка.

– Сколько же можно? – прошептала Лариса, чувствуя, что её напряжение достигло предела.

Голова начала кружиться. Лариса быстрыми шагами прошла в комнату, стараясь делать по возможности менее глубокие вдохи, и потянула на себя оконную раму. В лицо хлынул холодный воздух. Оттянув ото рта шарф, она высунулась из окна и набрала полную грудь свежего ветра. За спиной что-то громыхнуло. Лариса вздрогнула и обернулась. Сергей быстро-быстро дёргал ногой, пальцы его, видимо, зацеплялись за что-то и опрокинули это что-то на пол. Лариса не присматривалась, что именно упало. Важно было, чтобы сам Лисицын оставался в беспамятстве. Обмотав шарф вокруг лица, она вновь прошла к двери. Возле Сергея она поскользнулась, наступив на вылившуюся из его рта пену, и едва не упала, но сумела удержаться рукой о стену. Коридор стал казаться ей тесным закуточком, в котором притаились все возможные опасности. Однако покинуть эту продолговатую коробочку было нельзя – за дверью стояли двое и о чём-то негромко беседовали.

Переведя дух и прижав рукой стучащее сердце, Лариса приложила голову к двери.

– Да я слышать не желаю об этом от тебя. Из ничего слона раздуваешь.

– Тебе легко рассуждать. Посмотрел бы я на тебя, если бы твоя жена вела себя так.

– Да не бери ты в голову. В жизни всякое случается, а ты… Может, вот за этой самой дверью сейчас беда какая-нибудь, да беда покруче, чем неверность твоей жены, – убеждал первый голос.

– Чужая беда за горло не цепляет, в сердце не лезет. Чужая беда для меня не беда.

– А ты сделай так, чтобы для тебя и твоя собственная перестала бедой быть.