– Ох, легко рассуждать…

Послышались шаги, окутанные лёгким эхом, порхающим по лестничной клетке. Голоса понемногу удалились.

Лариса рванула дверь на себя и бросилась из квартиры вон. Она захлопнула дверь и, не оборачиваясь, быстро сбежала вниз по ступенькам. На ходу она размотала пахучий шарф и швырнула его на пол. Вырвавшись на улицу, она остановилась и принялась жадно вдыхать холодный воздух.

В голове сосредоточенно пульсировала мысль о том, что Лисицын, конечно, не умрёт. Но тогда для чего она устроила это? Лариса не получила никакой выгоды от только что случившегося. Не запугать же она решила его. Похоже, самообладание стало изменять ей, раз она пошла на шаг, в результате которого у Лисицына будут все основания считать её не просто душевнобольной, но опасной для общества. Когда он очухается, он непременно обратится в милицию. Может быть, вернуться и добить его? Взять на кухне нож и перерезать ему горло?

– Нет, нет, – прошептала она, приходя в себя, – ни в коем случае… Я ведь не убийца… Я лишь пытаюсь утихомирить ту голодную волну, которая поднимается во мне…

Однако на этот раз в душе Ларисы Губановой не было никакой волны, не было никакой потребности в зрелищах, не было тяги к острым ощущениям.

– В таком случае, – она тряхнула головой и подставила лицо под падающий снег, – я на самом деле сошла с ума. Я просто спятила…

Из припаркованной «вольво» выглянул Денис.

– Лара, тебе плохо? – Его волосы трепетали на непокрытой голове.

– Нет, – она отрицательно замахала рукой, – всё в порядке. Сейчас я отдышусь.

– Что там произошло? Чего надо этому Лисицыну? – Мальчик смотрел очень обеспокоенно. – Что он хотел от тебя?

– Послушай меня внимательно, Дэн, – Лариса надавила на педаль, и «вольво» рванула вперёд. – Лисицын оказался очень опасным человеком. Он угрожает мне.

– Зачем же ты согласилась поехать к нему?

– Я надеялась… Он решил устроить мне западню. Он прознал про наши с тобой отношения и хочет шантажировать меня. Он так прямо и сказал, что упрячет меня за решётку, если я не заплачу ему денег…

– Я убью этого Лисицына, – заскрежетал зубами мальчик.

– Нет.

– Тогда что нам делать?

– Я спрячусь на некоторое время, – Лариса мельком взглянула на племянника. – Ты хочешь помочь мне?

– Лара, ты же знаешь, что я ради тебя пойду на всё.

– Тогда мне нужен ключ от вашей дачи.

– Зачем?

– Затем, что Сергей будет искать меня по городу и, может быть, надумает посмотреть на моей даче. А я отсижусь у вас. Только надо сделать так, чтобы об этом не знала даже мама.

– Я же не маленький, понимаю, – Денис посерьёзнел, хотя и без того был сильно насуплен.

Мысль о даче сестры посетила Ларису внезапно. Мысль была удачной. Там никто не станет искать её. Дача удобная, тёплая, большая.

– Я назначаю тебя моим ангелом-хранителем, – она потрепала племянника по голове.

– Я буду твоим ангелом-хранителем. Я охраню тебя от кого угодно, – он задумался на минуту и добавил: – Я отдам за тебя мою жизнь. Мне не нужна моя жизнь, если я потеряю тебя.

– Ты славный человечек, Дэн, – она улыбнулась, но улыбка получилась натянутой.

– Сейчас ты произнесла это так, как будто я малыш или недоумок какой-то… А я ведь…

– Прости, я не хотела тебя обидеть. Ты вовсе не малыш, Дэн. Ты уже мужчина, ты берёшь заботу обо мне на себя. Ты уже не ребёнок. Уж я-то знаю.

Лариса нажала на тормоз.

– Что такое? – забеспокоился Денис, всматриваясь в её лицо. Лариса откинулась на мягкую спинку.

– Сейчас пройдёт, – прошептала она.

По всему её лицу выступил пот. В одно мгновение её охватил жуткий озноб, застучали зубы.

– Сейчас пройдёт, Дэн. Сейчас всё успокоится.

***

Лисицын с изумлением оглядел себя и всё кругом и ничего не понял. Он лежал на полу посреди коридора в луже собственной рвоты. Одежда насквозь промокла, лицо и руки были скользкими и липкими. Он перевернулся, вслушиваясь в голос тела, и сообразил, что насквозь пронизан дрожью. Всё ещё остолбеневший после недавнего забытья или сна, он ощупал свою голову и поморщился, коснувшись громадной ссадины на левом виске. Он никак не мог вспомнить, что с ним случилось. Но ведь что-то произошло, что-то заставило его распластаться на полу, что-то или кто-то…

Он заставил себя подняться, поборов приступ тошноты, и шагнул к открытому окну. Уже давно была не ночь. По бульвару брели люди, кутаясь в поднятые воротники и пушистые шапки. Сергей понял, что ему было очень холодно, вместе с тем он нестерпимо жаждал свежего воздуха. Каждый глоток леденящего ветра приносил ему облегчение.

Дрожа от озноба, он начал снимать с себя грязную одежду.

«Ежели я нажрался вчера до чёртиков, то я должен был бы видеть бутылки. Но ничего такого не вижу. Значит, я пил не здесь. Коли я пил не здесь, то кто меня доставил в таком случае домой? Сергей побрёл в ванную комнату, придерживаясь за стену руками. – Да не пил я вчера. Вчера было совсем другое… А что, собственно, вчера было-то?»

Он попытался вспомнить всё, но не вспомнил ровным счётом ничего.

«Ладно, на работе-то я был? Был. С главным ругался? Немного. Затем…»

Тут перед его глазами возникло лицо Лешака.

«Ага! Лешак, наёмник… Всё, вспомнил… Я поехал к Ларисе… Дальше… Вызвал её по телефону… Чёрт возьми, она же меня просифонила насквозь! Баллончик! Точно, прямо в нос мне… Накормила она меня, что ли, его содержимым? Я же едва на ногах держусь… Стало быть, она решила слинять, пока я тут буду загибаться… Дьволица…»

Он забрался в ванну и пустил горячую воду. Пространство наполнилось белым паром.

Минут через двадцать Лисицын выбрался из ванны, изучил своё отражение в зеркале, обильно смазал висок йодом и неторопливо оделся. Выйдя в коридор, он глянул на подсохшие следы рвоты на полу, вздохнул и побрёл за тряпкой.

Прибрав в коридоре, он вскипятил воды и заварил себе чай.

«Лимончику бы сейчас…»

Однако лимона не нашлось. Сергей осторожно донёс чашку до комнаты и поставил её возле телефона.

«Надо позвонить Романову…»

– Алло, Ваня, здравствуй.

– Привет работникам журналистского фронта, – крякнул в ответ простуженный голос.

– Ты болен? – Лисицын лёг на спину, не в силах вынести накатившего на него головокружения.

– Я простыл. А ты давно вернулся?

– Откуда?

– Из Штатов.

– Вань, прости меня, говнюка такого, – Сергей устало засмеялся, – я же тебе даже не позвонил после приезда. Извини, старик. Всякая чехарда происходит.

– Работа заела?

– На работе тоже не без проблем. Но у меня к тебе другое дело…

– Выкладывай, – трубка чихнула, – но помни, что я хвораю.

– Я тоже хвораю, – ответил Лисицын. – Но, я думаю, ты сумеешь подняться на ноги, когда я тебе всё изложу.

– Тебе надо, чтобы я поднялся? – Трубка произнесла это таким тоном, что Сергей понял: полковник Романов, конечно, придёт на помощь другу, но если это может подождать, то лучше отодвинуть всякие телодвижения на неопределённое будущее.

– Меня пытаются убить, Ваня.

– В каком смысле?

– В самом прямом. Сегодня, то есть теперь уж вчера, я разговаривал с киллером, которому был сделан такой заказ.

– Что значит «разговаривал с киллером»? Что же, он к тебе пришёл обсудить это?

– Он хотел увидеть свою жертву, понаблюдать за ней, то есть за мной. И, к своему великому изумлению, узнал меня. Мы с ним однажды встречались, чисто случайно всё получилось, одним словом, я не позволил двум мордоворотам замочить его. Так что знакомство у нас шапочное, мы даже не представились в тот раз друг другу. Но он меня узнал и предупредил, что откажется от заказа, так как обязан мне жизнью.

– Он знает причину заказа? – Трубка звонко высморкалась.

– Я сам знаю причину.

– И в чём же суть?

– В том, что я раскусил одну сумасшедшую, которая забавляется тем, что убивает бомжей.

– Зачем? Неужели хочет столицу от бездомников очистить?