Причину болезни и смерти тоже обнаружили: «Самый характер склероза определен в протоколе вскрытия как… склероз изнашивания, отработки, использования сосудов. Этим констатированием протокол кладет конец всем предположениям (да и болтовне), которые делались при жизни Владимира Ильича у нас и за границей относительно характера заболевания».[31] Уникальный недуг оказался прежде всего «результатом перенапряжения в работе, чрезмерной мозговой деятельности, тяжелых условий революционного подполья, тюрьмы, ссылки и эмиграции».[32] Как пояснял Н.А. Семашко, склероз изнашивания «поразил прежде всего мозг, то есть тот орган, который выполнял самую напряженную работу за всю жизнь Владимира Ильича; болезнь поражает обычно „наиболее уязвимое место“ <…> Таким „уязвимым“ местом у Владимира Ильича был головной мозг: он постоянно был в напряженной работе, он систематически переутомлялся, вся напряженная деятельность и все волнения ударяли прежде всего по мозгу».[33]
Попытки медиков производить философские, психологические и даже порой эстетические обобщения на основе визуального наблюдения над извлеченным больным органом начались вскоре после публикации результатов вскрытия.
Дивно художественная картина строения мозга оказалась нарушенной болезненным процессом <…> Волевые импульсы (стальная воля) и гениальные мысли зарождались, выковывались в головном мозгу <…> Мозг у него был развит чрезвычайно. Колоссальное напряжение ума, его феноменальная производительность сопровождалась чрезмерной выработкой мозговых гормонов, их перепроизводством <… > Вся духовная жизнь вождя мирового пролетариата и выдающегося ученого-экономиста сосредоточилась на ограниченной территории головного мозга весом 1340 граммов. В нем умственная жизнь, энергия била могучим фонтаном и клокотала, как в горниле. Мозг Ленина работал иногда бурным порывом. <…> Бессмертный дух Ленина воплотился в человеческом теле, правда, на редкость крепком и здоровом, но все же смертном. Между ними оказалось несоответствие: телесная оболочка не выдержала духовного напряжения. Мозг вышел победителем, но служебная, подсобная соединительная ткань в нем оказалась несостоятельной, откуда липоидное перерождение, склероз, обызвествление, ломкость, сужение сосудов, – размягчение и кровоизлияние в мозгу… – вдохновенно писал один из крупнейших отечественных патологоанатомов Н.Ф. Мельников-Разведенков.
Впрочем, стремлением соединить объективные медицинские данные с идеологической установкой на подтверждение гениальности вождя отличились тогда не только знатоки мозга. Так, доктор А.Н. Кожевников, наблюдавший Ленина с 1922 года, объяснял течение болезни пациента, «несвойственное обычной картине общего мозгового атеросклероза», тем, что у «выдающихся людей… все необычно: как жизнь, так и болезнь течет у них всегда не так, как у других смертных».[34]
Аналогичные попытки предпринял даже дантист вождя В.С. Юделович. Выступая 18 февраля 1924 года на вечере памяти В.И. Ленина в Московском одонтологическом обществе, он поделился с коллегами-медиками следующими соображениями о зубах В.И. Ленина: "…нельзя ли по конфигурации зубов судить о характере человека. <… > И если, в частности, говорить о зубах В.И., то его зубы, крепкие по конструкции, желтого цвета (по расцветке Аша F5), в общем, правильные по форме, расположению и смыканию. Верхние резцы – широкие (ширина режущего края почти равна коронке зуба), с сильно развитым режущим краем, загнутым внутрь (к нёбу), – и зубы его, без сомнения, прекрасно гармонировали с общим впечатлением прямоты, твердости и силы характера".[35]
Очевидно, что в этом вопросе «мозговеды» имели значительно большие преимущества, чем дантисты, окулисты и т. д. Во-первых, мозг все-таки действительно является органом высшей нервной деятельности, и гениальность, уникальность, индивидуальность личности, как правило, искали именно в мозге, а не, к примеру, в прикусе. Здесь существовали и традиции, и перспективы. Во-вторых, к робким, порой кажется, что вымученным, принужденным и подневольным потугам медиков воспеть больной мозг вождя активно подключились политики, обобщившие и переложившие на свой язык диагнозы врачей. В их арсенале было больше пафоса, больше экспрессии, больше образности.
«Лучшие представители науки <… > Лучшие светила науки сказали: этот человек сгорел, он свой мозг, свою кровь отдал рабочему классу без остатка», – говорил на заседании Ленинградского совета рабочих и крестьянских депутатов 7 февраля 1924 года Г.Е. Зиновьев.[36]
Еще раньше (26 января) и еще ярче ту же мысль выразил в речи на траурном заседании II Всесоюзного Съезда Советов Л.Б. Каменев:
Ильич связал себя с рабочей массой не только идеей. Нет! <…> Он отдал этой связи свой мозг. Врачи, которые достали из мертвого тела Владимира Ильича пулю <…> Эти врачи раскрыли и его мозг, этот удивительный, поразительный мозг, мощность которого не знает себе равного. И они сказали нам сухими словами протокола, что этот мозг слишком много работал, что наш вождь погиб потому, что не только свою кровь отдал по капле, но и мозг свой разбросал с неслыханной щедростью, без всякой экономии, разбросал семена его, как крупицы, по всем концам мира, чтобы капли крови и мозга Владимира Ильича взошли потом полками, батальонами, дивизиями, армиями…[37]
Естественно, что при таком осмыслении мозговых поражений Ленина его мозг, погибший в результате «изнашивания», то есть беззаветного служения делу построения коммунизма и пролетарской революции, должен был – подобно забальзамированному телу, подобно пуле Каплан, извлеченной при вскрытии, подобно рукописям и мемориальным вещам – стать объектом культа и предметом музейного экспонирования. Так и случилось. Сохранилась датированная 24 января 1924 года расписка о том, что «представитель Института В.И. Ленина тов. Аросев» (А.Я. Аросев, крупный партийный и государственный деятель, впоследствии репрессированный, был в 1924 г. ответственным хранителем рукописей Института В.И. Ленина) получил от А.Я. Беленького (члена коллегии ГПУ, осуществлявшего передачу всех материалов о болезни вождя в Институт В.И. Ленина)[38] ценнейший экспонат:
Я, нижеподписавшийся Аросев, получил от тов. Беленького 24-го сего января 18 часов 25 минут вечера для Института В.И. Ленина стеклянную банку, содержащую мозг, сердце Ильича и пулю, извлеченную из его тела.
Обязуюсь хранить полученное в Институте В.И. Ленина и лично отвечать за его полную целостность и сохранность.[39]
А вскоре о том, что «мозг и сердце Владимира Ильича были переданы в музей имени Ленина на Дмитровке в Москве», сообщал В.П. Осипов на лекции, читанной 14 марта 1924 года в Ленинградском Доме просвещения им. Г.В. Плеханова. Он настойчиво рекомендовал: «Если будете в Москве, то я советую посетить этот музей. Там собрано все, касающееся Владимира Ильича, начиная с рождения и кончая смертью. Там имеются его детские портреты, палатка, котелок – вещи, которые были в его распоряжении, когда он скрывался от властей в Финляндии, – одним словом, все, что можно было собрать. Туда поступил и его мозг».[40]
Однако в музее на Дмитровке этот необычный экспонат пролежал недолго. В отличие от тела, и уж тем более от палатки и котелка, мозг вождя мог служить не только объектом внешнего почитания, но и предметом серьезных научных изысканий. Эту общую для медиков и государства установку в форме своеобразной врачебной клятвы нового времени выразил Н.Ф. Мельников-Разведенков:
