— Извините, мне нужно поговорить, — сказал он и прокричал в трубку: — Я сказал, сидеть у них в офисе, а не звонить им!.. Поэтому они и врут, говорят, что разрешения на почте —… И затем произнес с чувством: — Пулей в Каунтихолл, сядь перед офисом Джеймса Керни и не уходи, пока не получишь разрешения!

Дэгг перевел взгляд на меня, все еще сверкая глазами, но потом опустил брови, прикрыл веки и ухмыльнулся. Мы дошли до его машины — черной «вольво» девяносто четвертого года, припаркованной в конце переулка, ведущего к старой террасе с маленькими коттеджами из красного кирпича.

— Я знаю, — начал он. — С такой машиной выглядишь куском дерьма. Мне давно нужно купить новейший полноприводной автомобиль с баром и прочими штуками. Но припарковывать такой — просто кошмар.

Он кинул вещи на заднее сиденье и посмотрел на меня через крышу машины.

— Не люблю избалованных богатеньких сынков, мистер Лоу. Может, Питер и не виноват в этом, но он такой: не понимает ничего ни в работе, ни в деньгах, ни в ответственности. Он всю жизнь играет. Никак не пойму, как он нашел себе такую жену.

— Звучит так, словно вы и сами были не прочь иметь Линду Доусон в женах, — сказал я легкомысленно.

— Я женат, и у меня трое ребятишек, — ответил Дэгг, но было непонятно, является ли это основной причиной его незаинтересованности. На счастливого семьянина он похож не был.

Дэгг посмотрел на часы.

— Мне пора, — сказал он.

— Последнее. Реконструкция ратуши. Вы знаете, кто ее построил?

— Кто бы это ни был, он заслуживает того, чтобы оказаться за решеткой. Отчасти поэтому мы здесь. Такие трещины в стенах, что… все здание могло бы уже лежать в руинах.

— Вы помните название строительной организации?

— Сразу не припоминаю. Но мне нужно еще заехать в офис, и я мог бы там узнать.

Мы обменялись номерами мобильных телефонов, и я стал спускаться с холма. Дойдя до переулка, ведущего к ратуше, я чуть не оказался под колесами машины Дэйва Доннли. Он прилепил на крышу мигалку — машина пронеслась мимо меня и завернула за угол, откуда начиналась дорога в Бэйвью.

Бармен в «Хай-Тайд» сказал, что не работал в прошлую пятницу, но одна из официанток, которая в тот день обслуживала посетителей, должна была прийти минут через двадцать.

Я заказал бутылку пива. Бар «Хай-Тайд» занимал два этажа над Сифронт-Плаза и был оформлен в современном стиле: большие абстрактные мазки на бледно-желтых стенах, мягкая кожаная мебель цвета кофе со сливками, отполированная гранитная стойка. Для четырех часов пополудни в среду здесь было довольно людно: трое лысых с отвисшими подбородками, в костюмах, пили бренди и курили сигары; две нарядно одетые женщины лет сорока с многочисленными хозяйственными сумками потягивали белое вино; что-то отмечала шумная стайка девушек лет двадцати. После того, как девушки в девятый раз пропели «С днем рожденья тебя!» (с непристойными вариациями), к ним подошел бармен. Они повторили песенку еще пять раз и с хохотом высыпали из бара, стуча каблучками под пиканье мобильников. Их голоса эхом отозвались на металлических ступенях, когда они уже были на улице.

Зазвонил колокол, я подошел к распахнутому окну бара и посмотрел на церковь Святого Антония. Во двор въезжал катафалк, и люди расступились, чтобы дать ему дорогу. Интересно, извлеченный из бетона труп, попав в церковь, обретет имя и благословение, прежде чем вернуться в землю?

Я уже собирался заказать очередную порцию «Джеймсона», когда ко мне подошла пухленькая крашеная блондинка со слишком толстым слоем косметики на хорошеньком личике и сказала, что ее зовут Дженни и она узнала от бармена, что я ее жду. Я показал ей фотографию Питера Доусона.

— Вроде, нет, не видела, — сказала Дженни. — В пятницу, около шести? В это время у нас довольно темно.

Она снова посмотрела на фотографию и покачала головой. Я заказал двойную порцию «Джеймсона» с водой. Она принесла заказ и уточнила:

— Этот ваш знакомый был с другим, который немного прихрамывает, да?

— Может быть. Как выглядел этот хромой?

— Немного помятый, по правде говоря. На нем была спортивная куртка, грязная, не из дорогого магазина, уж точно. Длинные волосы, маленькая козлиная бородка. Немного пошатывался, слегка под кайфом.

— Хромой?

— Он был в отчаянии, бедняга. Один из тех, о которых вы думаете сначала, что они прикидываются, понимаете?

Томми Оуэнс. Буква Т есть в списке. Я осушил половину стакана чистого виски. У меня заполыхал огонь в горле, а в нос ударил сладкий аромат.

— И он был с тем мужчиной с фотографии?

— Клясться в этом я бы не стала… Достаточно красив, похож на делового человека. Большая голова с вьющимися волосами, ага. Помню, я подумала, что это странная парочка. Братья, голубые или что?

— Ну, они точно не братья. Что произошло потом?

— Не знаю. Говорю же, здесь было темно, я носилась вокруг как муха. Следующее, что я заметила, — парень с фотки исчез, а Грязный остался с женщиной, как я поняла, совсем не его круга.

— Какая же это была женщина?

— Яркая блондинка, волосы убраны в хвост, одежда черного цвета. Ну, она выглядела очень хорошо. Сдержанная. Со вкусом. Большинство людей здесь с деньгами и хорошо одеваются, понимаете, о чем я?

Линда.

— И долго они здесь пробыли?

— Я больше их не видела. У меня в семь перекур, а когда я вернулась, они уже ушли. Или она ушла. Я ее еще поискала на улице — хотела спросить, где она делает маникюр.

Я заплатил за виски, допил остатки, смешанные с водой, и оставил чаевые. Выйдя на Сифронт-Плаза, посмотрел на Бэйвью-Пойнт. Там было заметно какое-то волнение, собралась толпа, мерцал свет. Я направился в ту сторону, прошел по траве сквозь толпу праздношатающихся, тех, кто выгуливал собак и поедал мороженое. Компания зевак собралась позади эстрады, вокруг сине-белой полицейской ленты, которую в этот день я видел уже во второй раз. Для охраны места происшествия выставили двух полицейских в форме. Один из них собирал показания свидетелей, вторым оказался мой друг-сплетник из ратуши, полицейский, который кусал губы. Я зашагал прямо к ним, по пути набирая номер на трубке.

— Детектив, сержант Доннли, — сказал я, многозначительно кивнув.

Полицейский быстро оглянулся, с тревогой посмотрел на меня, кивнул и поднял ленту, чтобы пропустить. Лента отгораживала центральную часть аллеи, откуда каменные ступени вели вниз, к морю. Там, за аллеей, была еще тропинка, которую во время сильных приливов захлестывало волнами. Сейчас прилив как раз начинался. Внизу стоял широкоплечий Дэйв Доннли, изучая тело мужчины, разбухшее в морской воде. Я уже прошел половину лестницы, когда с другой стороны тропинки появилась женщина в темно-сером костюме и преградила мне дорогу.

— Сэр, это место преступления, вам здесь делать нечего, пожалуйста, покиньте территорию.

У нее были коротко стриженные рыжие волосы, проницательные зеленые глаза и гибкое, сильное, как у теннисистки, тело. Дэйв Доннли повернулся.

— Поднимитесь наверх, сэр. Сейчас же!

Я подчинился. Дэйв со скептическим выражением лица догнал нас на верхней аллее.

— Лоу? Что ты здесь делаешь? — спросил он.

Ничего, кроме правды, я придумать не смог.

— Охранявший это место полицейский пропустил меня, поэтому я решил спуститься и посмотреть. Тело только что прибило к берегу?

Рыжая не спускала с меня глаз, потом повернулась к Дэйву. В ее взгляде читалась насмешка.

— Вы знаете этого клоуна, детектив?

— Знавал раньше, — сказал Дэйв.

Рыжая оказалась инспектором Фионой Рид. Дэйв кратко объяснил ей, кто я такой. Похоже, Фиона Рид была обо мне невысокого мнения.

— Вы понимаете, что нельзя топтаться на месте преступления? Если у вас есть опыт работы детективом, как утверждает Доннли, вы должны были бы знать это.

— Судя по состоянию тела, оно попало в море несколько дней назад, — сказал я. — Тысячи человек уже прошли с тех пор взад-вперед и по верхней аллее, и по нижней тропинке. Я бы сказал, что полиции здесь уже делать нечего.