Вернувшись из рейса на «Малыгине», В. Ю. Визе принял самое активное участие в составлении советской части программы предстоящего II Международного полярного года. На его плечи легла ответственность за разработку научной программы этого крупного мероприятия. Было запланировано в период 1932-33 года построить сеть полярных станций на побережье и островах Северного Ледовитого океана. Визе ясно понимал, что без стационарной сети научных станций невозможно изучать природные процессы в Арктике и давать прогнозы погоды и ледовых условий для судов и самолетов. Одновременно с этим в программе II МПГ уделялось большое внимание экспедиционным исследованиям на кораблях.

Второй Международный полярный год открыл пути к практическому использованию природных ресурсов Арктики. К тому времени было уже известно, что север Советского Союза богат полезными ископаемыми, ценными породами леса. Но для их эксплуатации в первую очередь нужно было решить транспортную проблему. Еще несколько десятилетий назад передовые русские ученые пришли к выводу, что наиболее рациональным и перспективным является морской путь вокруг берегов Евразии — Северный морской путь. И нужно было доказать, что в ледовитых морях возможны регулярные рейсы караванов судов — как из портов Атлантического океана в порты Тихого океана и наоборот, так и для доставки грузов в устья великих сибирских рек. Однако прежде нужно было доказать, что Северный морской путь можно сделать судоходной трассой. И В. Ю. Визе стал одним из активных участников проведения этого исторического мероприятия в жизнь.

«Еще в 1930 году, — писал Визе, — плавая на „Г. Седове“ совместно с О. Ю. Шмидтом, мы неоднократно беседовали с ним по вопросу о северо-восточном проходе и здесь, на борту „Седова“, впервые конкретно поставили вопрос о необходимости коренного пересмотра проблемы практического использования Северного морского пути».

В поход «Сибиряков» отправился из Архангельска 28 июля 1932 года. Начальником экспедиции был Отто Юльевич Шмидт, его заместителем по научной части — Владимир Юльевич Визе, капитаном — Владимир Иванович Воронин.

«Сибиряков» был не ледоколом, как «Красин» или «Ермак», а ледокольным пароходом. Он уступал настоящим ледоколам как мощностью машин, так и прочностью корпуса. Названный в честь сибирского промышленника и энтузиаста Северного морского пути Александра Сибирякова, корабль был построен в Англии на судоверфи Глазго в 1909 году. Раньше это судно называлось «Bellawenture» и вначале плавало на зверобойных промыслах в районе Ньюфаундленда. Оно было куплено у канадцев для зимней проводки судов в Белом море в период первой мировой войны.

«Сибиряков» имел водоизмещение 1383 тонны и мощность паровых машин 2000 лошадиных сил. На борту, кроме экипажа, находилась группа научных сотрудников разных специальностей и большая группа представителей газет, радио и кино.

По ледовому прогнозу Государственного гидрологического института, в юго-западной части Карского моря ожидалось скопление льдов. Это подтверждали ледовые донесения с полярной станции Югорский Шар и судов. В то же время со станции Маточкин Шар сообщали, что там море очистилось от льда.

В. Ю. Визе начиная с осени 1931 года тщательно собирал все сведения о погоде в Арктике и дал благоприятный прогноз ледовых условий в Карском море и море Лаптевых. К сожалению, о погоде и ледовых условиях восточнее Новосибирских островов никакой информации не было. Имевшиеся в то время полярные станции на островах Большом Ляховском, Врангеля и в Среднеколымске имели плохую радиосвязь с центром, сведений с этих станций получить было нельзя.

«Во всяком случае проход самого тяжелого участка Северного морского пути — у Таймырского полуострова и Северной Земли — казался обеспеченным, — писал Визе в своей книге „На „Сибирякове“ и „Литке“ через Ледовитые моря“. — Это создавало уверенность, что выполнение задания правительства — сквозное плавание северо-восточным проходом в одну навигацию — будет „Сибирякову“ вполне под силу».

В конце июля погода в Баренцевом море была великолепной, легкие волны зыби слегка покачивали судно, голубели морские дали, а справа белели снега куполообразных вершин Новой Земли. 31 июля 1932 года «Сибиряков» вошел в пролив Маточкин Шар.

«Маточкин Шар — одно из самых живописных мест Советской Арктики. Длина пролива равна 95 километрам, ширина в среднем составляет 2 километра, но местами пролив суживается до полукилометра. С обеих сторон громоздятся покрытые вечным снегом горы, до тысячи метров высотой. В некоторых местах с гор сползают небольшие ледники. По своему характеру Маточкин Шар напоминает типичный норвежский фиорд».

Корреспонденты описывали в блокнотах красоты пролива — этой оригинальной морской реки, извивающейся между крутых склонов гор. Группа кинооператоров под руководством кинорежиссера В. А. Шнейдерова производила съемки дикой полярной природы. Недалеко от выхода из Маточкина Шара, в губе Белужьей, стоял ледокол «Ленин», который проводил торговые суда Карской экспедиции, собравшиеся в Маточкином Шаре. Командовал ледоколом капитан Эгге, а операциями по проводке судов руководил М. И. Шевелев. Ледокол уже сделал ледовую разведку в Карском море, обнаружив между Новой Землей и островом Белым ледяной массив шириной 150 миль. Командование Карскими операциями выжидало улучшения в состоянии льдов. Но О. Ю. Шмидт и В. И. Воронин по рекомендации В. Ю. Визе, считавшего, что этот массив льда уже сильно разрушен и легко проходим, решили немедленно следовать на восток. «Сибиряков» не останавливаясь прошел мимо обсерватории, расположенной на северном берегу восточного устья пролива Маточкин Шар.

В. Ю. Визе это место было знакомо — в 1923 году он участвовал в строительстве этой станции. Теперь она уже называлась обсерваторией и имела свою историю.

На борту «Сибирякова» плыла первая женщина, остававшаяся на зимовку в первый год работы станции Маточкин Шар, — магнитолог Русинова Ирина Леонидовна. На этой же станции провел свою первую арктическую зимовку теперешний заврадио «Сибнрякова» — Эрнст Теодорович Кренкель.

Лед, встретившийся вскоре в Карском море, как и предполагал Визе, был мелкобитый, изъеденный таянием. 2 августа «Сибиряков» пересек массив льда, снова вышел на чистую воду и без приключений прибыл в бухту Диксон.

При описании этой бухты Визе в виде эпиграфа приводит слова А. Э. Норденшельда, совершившего в 1875 и 1876 годах два удачных плавания через Карское море в устье Енисея, а в 1878–1879 годах, за две навигации, прошедшего на судне «Вега» из Атлантического океана в Тихий.

А. Э. Норденшельд писал в 1875 году: «Я надеюсь, что гавань Диксон, ныне пустая, в короткое время превратится в сборное место для множества кораблей, которые будут способствовать сношениям не только между Европой и Обским и Енисейским речными бассейнами, но и между Европой и Тихим океаном». Но это предсказание сбылось нескоро. Только в 1915 году на острове Диксон была построена радиостанция, с 1916 года здесь начали вести регулярные гидрометеорологические наблюдения. Сейчас на Диксоне находятся крупный арктический морской порт, аэропорт и Управление Госкомгидромета с Радиоцентром. Но в год похода «Сибирякова» здесь была лишь небольшая полярная станция, хотя в то время она и называлась обсерваторией.

«Мы попали на станцию как раз в период смены зимовщиков, и здесь было очень многолюдно, — пишет Визе. — Обычно на Диксоне зимовало 8 человек, но в 1932 году план работ станции, в связи с проведением Второго Международного полярного года, был значительно расширен и на зиму здесь осталось 22 человека, в том числе четыре женщины с детьми. Научных работников было пять. В том же 1932 году метеорологическая станция на Диксоне была развернута в полярную геофизическую обсерваторию, здесь был установлен комплект приборов для регистрации элементов земного магнетизма».

Обитатели Диксона рассказывали «сибиряковцам», что зимой они ловят песцов. Удивительно, как меняются представления со временем — сейчас, по прошествии 40 лет, жители Диксона знают о песцах столько же, сколько и жители Ленинграда; в связи с заселением этого края границы дикой жизни отступили к северу.