Она непроизвольно вздрогнула. Он внимательно смотрел на нее.

– Ты ушла так поспешно.

– Мне показалось, ты… – она высвободила подбородок, – увлечен… другими делами.

– В самом деле? – Лукавая усмешка осветила его глаза. Несмотря на свое раздражение, она почувствовала, как заколотилось сердце от его пристального взгляда. Весь день она готовилась к этому моменту, словно к предстоящему поединку. Весь день она твердила себе, что это, в конце концов, всего лишь поцелуй. Один поцелуй она может выдержать. Просто будет думать о чем-нибудь другом – о состязании на мечах, о лошади или о ривенлохских рыцарях, – пока он будет брать причитающуюся ему плату.

И вот теперь расстояние между ними не больше ширины ладони. Его зеленые глаза сияют – спокойные, проницательные и надменные. Уголок рта приподнят в хитрой улыбке. И теперь она вспомнила, как изобретательно он обольщал ее. По крайней мере тело вспомнило. Сердце затрепыхалось, как пойманная в клетку бабочка, дыхание сделалось частым, кровь прихлынула к щекам.

Черт бы его побрал! Она не может позволить ему смутить ее. Она должна оставаться безразличной, бесстрастной. Она должна помнить, что это не более чем простое деловое соглашение, ничем не отличающееся от самого их брака. Но несмотря на все усилия, голос ее опять предательски дрожал.

– Это место по твоему выбору? Наша спальня?

Он лишь улыбнулся этой своей сводящей с ума дьявольской улыбкой, и она вновь почувствовала опасную силу его мужского обаяния. Что он задумал на этот раз?

Пэган протянул руку к вырезу ее платья и, прежде чем она успела запротестовать, стянул его с плеча, обнажая одну грудь.

– Вот, – пробормотал он, – место по моему выбору.

Глаза Дейрдре расширились, сердце заколотилось. Мошенник обманул ее.

– Нет.

Его глаза затуманились от желания.

– О да, – промурлыкал он.

Она отчаянно затрясла головой:

– Нет.

– Ты дала слово, – предупредил он.

Она снова закрыла рот. Он прав, черт его дери. Этот плут оказался дьявольски умен, чтобы поймать ее в ловушку оборота речи, а она оказалась настолько глупа, что согласилась на его условия.

– Один поцелуй, – пробормотал он, дерзко, соблазнительно проводя большим пальцем по ее обнаженной груди.

Ресницы ее опустились, когда волна непрошеного желания омыла Дейрдре.

– Такая мягкая, – вздохнул он, гладя обнаженную плоть тыльной стороной пальцев, – такая теплая.

Помимо воли тело ее откликнулось, напрягаясь и тая от щемящего желания. Глаза совсем закрылись.

Обхватив грудь, взвешивая ее в своей ладони, он наклонился вперед, коснувшись ее щеки своей, и тихо прошептал ей на ухо:

– Такая прекрасная. Как сладкий… спелый… персик.

Она прикусила, нижнюю губу, когда его слова дошли до ее сознания, как магическое заклинание.

Положив ладонь на спину, он подтолкнул ее бедра к своим, прижимаясь твердокаменным проявлением своей страсти к ее животу.

– Почувствуй, как сильно я хочу тебя, – пробормотал он.

От его теплого дыхания кожа шеи покрылась мурашками, а когда кончики пальцев легонько заплясали на чувствительной плоти груди, у нее задрожали колени.

– Можно мне теперь получить свою плату? – выдохнул он.

Она крепко зажмурилась и прошептала:

– Да.

Но его не удовлетворил ее ответ.

– Ты боишься.

– Нет. – Но она отказывалась открыть глаза. Ей не хотелось видеть неприкрытую похоть в его взгляде, самодовольство в улыбке.

– Тогда посмотри на меня.

Она сделала глубокий вдох и открыла глаза.

И была потрясена.

Пэган не улыбался. И во взгляде его не было самоуверенности, как она ожидала. На самом деле он выглядел почти… беспомощным, словно и его тоже подхватило и унесло чувственное влечение.

Она увидела, как он тяжело сглотнул, увидела, как напряглись мышцы лица, словно он сдерживался изо всех сил. Затем он пробормотал, как будто напоминая самому себе:

– Один поцелуй. Не больше.

Он опустил голову, и она затрепетала, когда его волосы скользнули по плечу, затем ниже, ниже, пока она не ощутила, как влажное дыхание коснулось кожи. Сосок напрягся в ожидании, и она затаила дыхание, страшась и желая того, что будет. Напряжение было невыносимо.

А потом их губы сомкнулись – горячие, влажные и нежные. Ощущения заставили ее прерывисто втянуть воздух. Поцелуй вначале был мягким, когда его губы нежно обводили ее соски. Она боролась против сильнейшего наслаждения, заглушая стон восторга, который поднимался к горлу. Потом он усилил нажим, втягивая их поочередно все глубже в рот. Святая Дева Мария, желание пронзило ее, воспламеняя кровь.

Низкий стон вырвался из его груди. Это был звук животной похоти, да, но и обожания, и наслаждения. Это был эротичный звук, который привел ее на грань экстаза. Она откинула голову назад, упиваясь этой восхитительной пыткой, даже не сознавая, что ее пальцы по собственной воле пробрались вверх и запутались у него в волосах.

Пэган чувствовал, будто его кружит в водовороте бурной горной реки, унося прочь, все дальше и дальше от берега. И все равно он не мог и не хотел выбраться из этого восхитительного омута.

Он и раньше целовал женские груди, и они были гораздо пышнее, чем у Дейрдре. Женские груди – одно из чудеснейших созданий Божьих – мягкие, податливые и восхитительные, – и он боготворил их так же, как любой мужчина. Но еще никогда он не ощущал ничего подобного, не было еще такого в его амурной практике.

Боже, как он хочет ее! Всеми фибрами своего существа. Его язык никогда не пробовал ничего более сладкого, и он чувствовал себя как умирающий с голоду, которого усадили за королевский стол. Тело содрогалось от с трудом сдерживаемого вожделения, а плоть настойчиво пульсировала, требуя дать ей облегчение.

Он думал, что его желание уже просто не может быть сильнее, что он дошел до последнего предела. Но когда он почувствовал, как ее руки скользнули вверх, чтобы прижать его голову к своей груди, удерживая его, радушно принимая, страсть вскипела, вспенилась в нем, как бурные воды морского прилива, унося за пределы рассудка. За пределы сдержанности.

Боже, как он хочет ее! Нет, нуждается в ней.

К черту его обещание! К черту честь! Он должен обладать ею! Сейчас же! Немедленно!

Дейрдре застонала, закрыв глаза. Этот мягкий звук, полный женского томления, был гарантией, что в этот раз она не откажет ему.

И все же чертовой девке каким-то образом удалось побороть свои инстинкты упрямством, которое бросило вызов природе.

– Нет! – выдохнула она, противореча сама себе объятием, которое сделалось еще крепче. – Прекрати!

Неверие, отчаяние и ярость боролись в нем. Прекратить? Конечно же, она это не всерьез. Она хочет его. Он знает, что хочет. Так как же она может говорить ему «нет»?

Но когда ее пальцы начали тянуть его за волосы, отрывая от себя, стало ясно, что она снова намерена отвергнуть его. Ее грудь выскользнула из его рта, прекращая пир, который так и не завершился.

Покачнувшись, он отступил на шаг, уставившись на нее из-под полуопущенных век, приоткрыв рот, тяжело и неровно дыша. Она тоже казалась растерянной, судорожно, неловкими пальцами натягивая платье на плечо.

Несколько долгих мгновений в комнате слышался лишь звук их тяжелого дыхания. Когда она наконец заговорила, голос ее был хриплым и дрожал.

– Я заплатила твою цену. Значит, завтра… на ристалище… на рассвете?

Пэган медленно сжимал челюсти, пока зубы не скрипнули. Как смеет Дейрдре сводить этот момент взаимной страсти к простой сделке? Она что, совсем без сердца? Или в ее жилах вместо крови ледяная вода?

С трудом поборов порыв врезать кулаком в стену от расстройства, он прорычал:

– Да!

Она коротко кивнула, затем повернулась к нему спиной, демонстративно снимая и складывая покрывало, отмахиваясь от него так же легко, как от назойливой мухи.