– Милорд? – подал голос Роув, окончательно сбитый с толку.

Пэган, ухмыляясь, схватил пук соломы, чтобы прикрыть наготу, и сел.

– Сходи принеси мне одежду и лосины для леди Дейрдре. И никому ни слова об этом, иначе я вам головы оторву.

Дейрдре залилась восхитительным румянцем.

– Слушаюсь, сэр. – Лицо Роува было чинной маской благопристойности. Без сомнения, он много раз попадал в подобные ситуации.

Что же до Адрика ле Гриза, то эта его нахальная ухмылка будет стоить ему дополнительного дежурства в оружейной, поклялся Пэган.

В конечном счете, честь Дейрдре была восстановлена, и, несмотря на ее подозрения, что весь замок скоро узнает об их с Пэганом непристойном поведении, Роув и Адрик оказались верны своему слову. Не было никакого хихиканья среди слуг, никаких перешептываний в оружейной. И если Пэган был слегка опечален предположением, что его женушка больше никогда не набросится на него в конюшне, то обрел утешение в том факте, что Дейрдре, похоже, не имела ничего против того, чтобы накидываться на него в разных других местах. И соблазнять его. Основательно. Многократно. До изнеможения.

Дни теперь проходили в относительной гармонии, лишь е редкими разногласиями.

Пэган оставался тверд в вопросах защиты крепости. Поступило несколько донесений, что разбойничающие английские лорды объединили свои силы и формируют настоящее войско, чтобы нападать на замки вдоль границы. Поэтому Пэган заставлял мастеров день и ночь изготавливать стрелы, а наковальня в оружейной мастерской редко остывала.

Но он охотно предоставил Дейрдре вершить весьма своеобразное шотландское правосудие. Он не задавал вопросов, когда она похвалила девушку, подбившую глаз парню, и не повел и бровью, когда его жена заставила двух постоянно грызущихся между собой нормандских служанок целый день сидеть на одном стуле.

Но как бы мирно ни проходили дни для них обоих, ночи обычно были наполнены борьбой. Они воевали, кто из них будет сверху, спорили, заняться любовью до или после ужина, сражались за одеяло, когда вдруг оказывались на полу. Это были своего рода сладкие разногласия, которые Пэган с радостью терпел. И не слишком огорчался, если и проигрывал в подобной борьбе. Очень скоро к нему пришло убеждение, что он самый везучий рыцарь в мире. Ибо много ли мужчин могут сказать, что их любимый фехтовальный партнер еще и приходится им женой?

С высоты парапета крепостной стены Дейрдре, поплотнее закутавшись в накидку, потому что было прохладно, наблюдала суету внизу во дворе. Усовершенствования Пэгана для Ривенлоха, предпринятые за последние несколько дней, производили впечатление. Несколько брусьев заменили прогнившее дерево надворных построек. Каменщики чинили осыпавшийся камень вокруг колодца и башен. Камни обтесывали и складывали, готовясь возвести вторую стену вокруг замка. Рабочие целыми днями стучали молотками, а дети размешивали раствор и подносили инструменты. Тем временем Дейрдре и Мириель занимались хозяйственными делами крепости и следили, чтобы у рабочих был постоянный запас ячменных лепешек и эля.

Она улыбнулась. Даже презиравшая норманнов Элена постепенно сменила гнев на милость.

Она обратила свой взгляд к лесу и дальней купе кедров, где находилась старая хижина арендатора и где, как она подозревала, Элена держит Колина. Ее удивляло, что они до сих пор не вернулись. Наверняка при таком аппетите, как у Элены, еда у них закончилась. Но Дейрдре не волновалась. Элена вполне в состоянии позаботиться о себе. Ничего с ней не случится в той хижине, да и с Колином, по словам Пэгана, она в безопасности.

За лесом, над дальними холмами поднимались угрожающие грозовые тучи. Она нахмурилась, надеясь, что дождь подождет, пока камышовая крыша на новой голубятне не будет закончена.

Дейрдре вернулась к наблюдению за внутренним двором. Как она и ожидала, не прошло много времени, и среди всей этой бурной деятельности обитателей замка появился Пэган. Он шагал уверенно, неся в руках какой-то сверток, помахал Кеннету, проходя мимо, остановился поговорить со старшим по строительству. Дейрдре вздохнула, задаваясь вопросом, будет ли когда-нибудь ее сердце биться спокойно при виде Пэгана.

Все ее представления о браке претерпели изменения за последние несколько дней, она осознала, насколько сильной может быть связь между мужем и женой. И дело не только в том, что физическая близость, которую они делили с Пэганом, оказалась гораздо более приятным занятием, чем она представляла, и их союз обретал теперь более внушительную силу. Как на поле боя два воина могут отразить больше врагов, когда сражаются спина к спине.

Их союз создал и что-то еще, по крайней мере если верить предсказаниям Сунь Ли. Старая женщина временами умела быть чертовски загадочной, но ее предсказания редко не сбываются, и не далее как сегодня утром она сообщила Дейрдре, что новый наследник Ривенлоха на подходе.

Дейрдре приложила ладонь к животу, дивясь этой возможности.

Проходя мимо колодца, Пэган заметил ее и резко остановился. Какое-то мгновение он просто стоял, глядя на нее. Боже, его взгляд, даже на расстоянии, согрел ее и взволновал. Трудно было представить, что им удастся вести разумный разговор в ближайшем будущем.

Но она знала, что должна. Повернувшись к лестнице, она приготовилась сойти вниз, чтобы встретиться с ним – не для того, чтобы сказать о ребенке, ибо еще слишком рано пробуждать его надежды. Требовалось поговорить об отце, о том, как поддерживать с ним отношения дальше.

Печально, но среди хаоса строительства – сноса, перестройки и переделки стен и надворных построек – разум лорда Ривенлоха все более слабел. Теперь он скорбел не только по своей жене, но и по самому миру, умирающему у него перед глазами. Ривенлох, его надежная крепость, в новом виде не был знаком ему. А для такого потерявшего себя человека, как ее отец, эта перемена была губительной.

Она не могла просить Пэгана прекратить усовершенствования. Они необходимы. Но нужно кое-что предпринять, то, что три сестры откладывали, сколько могли: забрать власть у лорда Ривенлоха. На самом деле перемена не будет слишком заметной, ведь он уже почти не имеет влияния. Но как только власть будет официально передана, как только Пэган перестанет быть управляющим, а станет господином, вернуть все назад станет уже невозможно. А если лорд Геллир в момент просветления сочтет это предательством…

Дейрдре поежилась. Как ей ни тяжело, но она не может рисковать безопасностью Ривенлоха ради отцовских чувств.

Она намеревалась поговорить об этом с Пэганом немедленно. Но когда встретила его на винтовой лестнице и увидела по его глазам, что у него на уме какое-то озорство, то не могла долго оставаться серьезной. Он напевал какой-то веселый мотивчик, рассеявший ее тревоги, и она решила, что разговор об отце может подождать еще денек.

– У меня есть кое-что для тебя, – промурлыкал он.

– Это то самое «кое-что», что я видела сегодня утром под одеялом? – усмехнулась она.

– Дерзкая девчонка. Ты что, больше ни о чем не можешь думать?

Она могла бы продолжать этот обмен остроумными репликами, но заметила у него что-то, завернутое в дорогой бархат.

– А что у тебя здесь? – Она хотела схватить сверток.

Он отдернул руку.

– Осторожнее!

– Это для меня?

Он вскинул бровь.

– Может быть.

– Что это?

– Какая ты жадная, – поддразнил он, – и это в свой день рождения.

Она удивленно заморгала. Пока она стояла, хлопая глазами, он прошел мимо нее наверх.

– О чем ты говоришь? – спросила она, бросившись за ним, потом нахмурилась. У нее что, сегодня день рождения?

Он резко остановился на верху лестницы, и она чуть не врезалась в него. Потом повернулся.

– Ты не знала?

– А ты знал?

– Сунь Ли сказала мне. – Он в сомнении нахмурил лоб. – Это ведь так, да? Через две недели после кануна летнего солнцестояния?