– Милорд, гонец.

– Подождите. – Пэган быстро вскочил на своего коня.

– Я с тобой. – Слова Дейрдре были скорее приказом, чем просьбой, но, учитывая обстоятельства, он уступил ей – протянул руку и помог ей сесть в седло позади него.

Как только она уселась, он пустил лошадь в галоп и выехал из ворот навстречу монаху.

Приближающийся боевой конь, резко, остановившись в облаке пыли, чуть не до смерти напугал молодого монаха с тонзурой.

– Что у тебя там? – потребовал Пэган.

– П-послание, милорд.

– От кого?

– Мне было в-велено передать его женщине по имени Дейрдре.

Дейрдре легко выскользнула из седла и протянула руку за пергаментом.

– Я Дейрдре.

Пэган спешился. У него чесались руки выхватить послание у жены. В конце концов, он наверняка читает гораздо быстрее женщины. Но он терпеливо ждал, пока она не пробежала глазами содержание.

Когда плечи ее поникли, он не на шутку испугался.

– Что? Что случилось?

Она не ответила, только уронила руку, и он подхватил пергамент прежде, чем тот выпал из ее пальцев.

– «Дейрдре, – прочитал он вслух, – я захватила норманна в залож… – Этого не может быть. Он прочитал еще раз, медленнее: – Я захватила норманна в заложники. Я не верну его до тех пор, пока брак не будет аннулирован. Элена».

Какое-то время он мог лишь недоуменно таращиться на неразборчивый почерк.

– Черт, – пробормотала Дейрдре, напугав монаха, который, решив, что ему пора, перекрестился и заспешил в обратный путь.

Затем до Пэгана дошла сущность положения, в котором очутился Колин. Наконец-то этот парень не промах, хитрован, сердцеед и зазнайка встретил достойного противника.

Смех забулькал глубоко в груди Пэгана, плечи затряслись.

Дейрдре нахмурилась и выхватила у него пергамент, скатав, чтобы хлопнуть его по руке.

– Это совсем не смешно.

– О да, еще как, – сказал он, смеясь. – Что может быть лучше, чем когда каждый получает по заслугам? Ты не знаешь Колина.

– А ты не знаешь Элену.

– Она же женщина, – отмахнулся Пэган.

– Однако каким-то образом ей удалось в одиночку захватить его в заложники, – язвительно напомнила Дейрдре.

Он фыркнул.

– Без сомнения, она застигла его врасплох. – На самом деле он испытывал облегчение, что вина с Колина снята. А при сложившихся обстоятельствах стоит ли спешить на выручку своему вассалу?

Но угрюмое выражение лица Дейрдре поразило его. Он сузил глаза.

– Она… сумасшедшая… да?

– Скорее… импульсивная.

– Что ты имеешь в виду?

– Ты должен знать. Она же пыталась заколоть тебя.

– Она была здорово пьяна.

– Да, – согласилась Дейрдре, – но также готова на все, чтобы спасти Мириель.

– Что ты уже сделала, – угрюмо пробормотал он. Мысль, что три сестры пытались спасти друг друга от бесчестья стать его женой, все еще уязвляла его до глубины души.

– Но она этого не знает. Она полагает, что ты женился на Мириель.

– Колин скажет ей.

– Каким же образом, если он связан и с кляпом во рту?

Когда Пэган представил связанного Колина, у него снова поднялось настроение. Дейрдре же отнюдь не было так весело.

– Думаю, я знаю, куда она увезла его. Есть один заброшенный фермерский домик примерно…

– Оставим их.

– Что?

– Пусть остаются там, где есть. Если Колин позволил женщине взять над ним верх, то пусть этот дурак сам ищет способ, как освободиться.

Она удивленно нахмурилась:

– Ты не беспокоишься за своего вассала?

– Колин сам может о себе позаботиться. – Уголок его рта дернулся в улыбке. – Вообще-то я бы больше беспокоился о твоей сестре в компании такого сладкоречивого обольстителя.

Опасный блеск вспыхнул в глазах Дейрдре.

– Поверь мне, Элена хорошо защищена от подобных соблазнов.

– В самом деле? – Он сверкнул лукавой улыбкой. – Тогда я рад, что это не семейная черта.

Он повернулся и зашагал обратно к замку, и как раз вовремя, чтобы увернуться от разъяренного взгляда, который она метнула в него.

– Так что мы скажем им? – спросил Пэган, кивая на обитателей замка, собравшихся у ворот.

Она на мгновение задумалась.

– Скажем, что она взяла его с собой на угон скота.

– Угон скота?

– Она занимается этим постоянно.

Он вскинул бровь:

– Похитительница, убийца и угонщица скота?

– Она крадет только тот, что был украден у нас.

Пэган хмыкнул и покачал головой. Святая Мария, Колину скучать не придется. Эти шотландцы воистину престранные создания.

Когда Дейрдре вернулась в замок, то обнаружила, что у отца один из его худших дней. Она нашла его бродящим по лестницам, безутешно плачущим, ищущим свою потерянную Эдвину. Его горе было для нее просто невыносимо. У Дейрдре не хватило духу сказать ему, что одна из его дочерей тоже пропала, оставаясь в какой-то лесной лачуге с норманном. Впрочем, он бы все равно не понял. Сегодня он не узнавал даже Дейрдре.

Она знала, что должна провести день с ним, в его комнате, защищая его от глаз и ушей сплетничающих слуг. Предложить ему компанию и уединение – это самое малое, что она может сделать, дабы сохранить его достоинство. Обычно это не представляло большого неудобства. Плохие дни у него случались не слишком часто, и Элена с Мириель могли управиться со всем в ее отсутствие. Но сейчас, когда Элены нет, а Мириель занята по горло домашним хозяйством, некому заниматься ежедневными, рутинными делами Ривенлоха: распределением работ, раздачей поручений, улаживанием споров, восстановлением справедливости. Этого достаточно, чтобы заставить Дейрдре проклинать норманнов за их вторжение и Элену за ее необдуманный поступок.

Сидя в кресле у очага и беспокойно раскачиваясь, отец начал плакать по своей жене. Дейрдре опустилась рядом с ним на колени, взяла его руку в свои и заговорила успокаивающим голосом. Вскоре снотворное, которое она подсыпали ему в вино, возымело действие. Она молилась, чтобы во сне он нашел временное облегчение от своих несчастных воспоминаний и демонов, преследующих его.

Поправив одеяло у него на коленях, Дейрдре задумалась о своем браке, о своем муже-норманне.

Возможно, лучше, что ока не испытывает никаких нежных чувств к Пэгану. Стоит лишь взглянуть на ее отца, чтобы убедиться, что любовь – жестокая госпожа, требовательная, ревнивая, отнимающая силы. Да, у ее родителей были счастливые времена. Она помнит, как они вместе пели и смеялись как дети, уютно устроившись у огня, обменивались тайными улыбками за ужином, целовались на лестнице и бегали по лугу, словно резвящиеся олени. Но в конечном итоге любовь воздала им страданиями. Гордого воина, который когда-то высоко держал голову в битве, она превратила в хныкающего старика. Нет, подумала Дейрдре, хорошо, что она не любит своего мужа.

Она устремила взгляд в огонь, наслаждаясь успокаивающим теплом, когда языки пламени лизали прохладный воздух. Мало-помалу отцовские всхлипывания стихли, ион погрузился в сон. Дейрдре осторожно высвободила свои руки и поднялась, чтобы подбросить полено в очаг.

Темнеющее небо снаружи напомнило ей, что день уже скоро перейдет в ночь, а ночь означает возвращение в свою спальню. Она гадала, насколько бурное сражение произойдет там сегодня.

Ее защита ослабла. Она боялась, что в этот раз не устоит. Но она не должна уступать, ибо, если сдается, не будет иметь над ним никакой власти… никогда.

Дейрдре прекрасно понимала, что женщина может использовать страсть мужчины, чтобы полностью подчинить ею себе. Похоть – мощная сила. Она стала причиной падения и гибели многих мужчин со времен Самсона. Покуда Дейрдре будет держать Пэгана на расстоянии, она может осуществлять контроль над многими вещами. Властвовать над своими людьми. Добиться прощения для сестры. Командовать ратниками.

Но если он заподозрит, как хрупко ее самообладание, как непрочна власть над собственными желаниями… Иисусе, это станет ее погибелью.