Далее оказалось, что смотреть в глаза другому разумному существу очень полезное занятие — в них ты видишь своё отражение. В других глазах. То есть, смотришь вглубь них, но при этом и вглубь себя. И чем дольше ты в них смотришь, тем глубже видишь и себя тоже. Интересно, а человек тоже видит себя? Или его мыслительные процессы значительно обширнее и значимее и он видит нечто большее. Хотя… Что может быть большим самого человека?
А Корней поставил стакан металлический на стол канцелярский встал и подошел к столу монтажному, взял его с этого стола, повертел из стороны в сторону, отчего он испытал несколько неприятных моментов, перенёс и поставил на стол канцелярский, сел за этот же стол и снова углубился в мыслительный процесс. И это продолжалось долго, до того момента, когда ему надоело стоять просто так, он поднял манипулятор и снял со своей головы нестандартный элемент комплектации красного цвета, чтобы рассмотреть его напрямую, а не через отражение в стекле лабораторного шкафа. Корней вздрогнул и слегка отстранился от стола:
— «Что это сегодня на тебя нашло? То теле-сеть произвольно активируешь, то колпак самостоятельно снимаешь. Прямо-таки, новогоднее чудо-юдо… Знать бы, что сейчас творится в твоих электронных цепях… Ладно, завтра отправлю тебя на Остров. Там будем тебя гонять и обкатывать, посмотрим, на что ты ещё способен. Ах, чёрт! Завтра же праздники начинаются… Служба транспортировки наверняка пару дней работать не будет. И в институт без специального допуска не попадёшь до конца каникул. И кто придумал такие длинные праздники? Наверное, бездельник какой-нибудь…»
Корней встал, походил по помещению, затем вернулся к столу канцелярскому, взял карандаш грифельный, повертел его в руке и бросил на столешницу. Затем принялся издавать высокие звуки переменной тональности и непонятного назначения, и при этом покачиваться с пятки на носок. И это тоже продолжалось довольно долго, так, что ему снова надоело, и он попытался вернуть элемент типа «колпак» на голову. Вернуть не получилось, колпак съехал с головы и упал на край стола, а с края стола на пол. Тогда он подошел к тому месту, где оканчивалась столешница, и заглянул за него вниз. Куда делся колпак, он не успел увидеть, зато успел ощутить глубину расширившегося пространства и впервые испытал чувство, которое впоследствии определял словом «страх». Он отшатнулся от края и попятился назад, оглянулся вокруг, заметил, что стол со всех четырёх сторон ограничен аналогичными провалами пустоты и испытал ещё одно новое чувство, определяемое им в том же последствии как «паника». Дальше он действовал, плохо понимая и слабо контролируя свои поступки — расставил все свои шесть ног в стороны, основательно упёрся ими в твёрдую поверхность стола и замер в таком устойчивом положении, прикрыв при этом глаза непрозрачными защитными шторками. Прикрыть уши было нечем, поэтому пришлось оставить их беззащитными, зато он хорошо услышал, как Корней растерянно, вполголоса произносит:
— «Нет, брат, это не наш ИИ, это что-то из ряда вон… Ну, положим, я малость выпил. И, если учитывать, что я практически не пью, то это… вполне могло повлиять на восприятие. Но, чёрт возьми! Я же вижу, что он демонстрирует самый настоящий страх! Бояться ИИ не способен. Боится только живой разум, а разума здесь быть не может. Остаётся увериться, что это просто совпадение потока реакций. Маловероятное, но совпадение. А всякое маловероятное событие, вполне может произойти, с той или иной степенью вероятности… Мартышка, случайно стукающая пальчиками по клавишам пишущей машинки, вполне может воспроизвести все тома Большой Британской Энциклопедии, если ей предоставить для этого достаточно много времени… И без задержек менять красящую ленту».
Последовала продолжительная пауза, во время которой было слышно лишь шумное дыхание человека и гулкие, участившиеся удары его сердца. Он осторожно приоткрыл правый глаз. Затем подумал, и приоткрыл левый. Степень опасности была сильно преувеличенной — до края пустого пространства достаточно далеко, а опора, на которой он уверенно стоял, достаточно надёжна. Осторожно ступая, преодолевая чувство страха, он снова приблизился к краю стола и снова заглянул вниз. «Семьдесят два сантиметра от уровня ног» — выдал оптический дальномер. «Неопасная высота» — сейчас же определил логический блок. Ну, вот, выходит, он волновался зря.
Колпак лежал на полу, у самого основания стола. Можно было спрыгнуть, но так как страх не был ещё преодолён полностью, он огляделся в поисках более безопасного способа спуститься вниз, но в этот момент Корней подхватил его и сам опустил на пол.
— «Честно говоря, мне надоело чувствовать себя идиотом, поэтому поступим следующим образом. Я сейчас ухожу домой праздновать приход Нового Года. Буду пить водку, чтобы уже не сомневаться, трезвый я или пьяный. А ты остаёшься здесь разбираться со своим колпаком. А мы… то есть, я потом посмотрю, что у тебя получится — камеры наблюдения работают постоянно. Заодно и проверим, хватит ли тебе заряда аккумуляторов на неделю. Предположительно должно хватить, если ты благоразумно сообразишь принять энергосберегающую позу покоя. Иначе всё, притухнешь, зарядиться-то негде — я здесь всё обесточу. По правилам пожарной безопасности. Будем надеяться, что тебе хватит ума твоего ИИ, чтобы не израсходовать энергию до критической разрядки. И самое главное — уясни себе, дружок — ты не можешь мыслить. И не пытайся убедить меня в обратном».
Человек Корней ушел. Выключил свет, закрыл за собой дверь, негромко потопал снаружи, удаляясь, и всё. Он остался один в тёмном помещении, на полу возле стола канцелярского, вертеть головой и осматриваться в инфракрасном диапазоне, и первая его мысль в тот момент была: — «А кто я такой?». Он поднял руки свои к глазам в голове и внимательно осмотрел. «Манипуляторы модели 412мр» — исправно определил анализатор образов. Применяются в разведывательной комплектации, машинально дополнил он его. А откуда я это знаю? И откуда я знаю, что я — это я? Что это такое — это «я»?
Он стоял неподвижно очень долго и думал. Час. Думал, думал и думал о том, кто же он такой. Но так ничего и не смог определить, ни до чего и не смог додуматься. Единственно, что он смог открыть интересного, было то, где находится фокус этого самого его «я».
У дрона марки «Скорпион-А4» было семь глаз. Два в подвижной голове — бинокулярная пара с высокочувствительной, просветлённой оптикой, которая позволяла осматривать окружающий мир, по окружности в триста шестьдесят градусов, с самой высокой точки корпуса, и давала изображение самой высокой степени четкости и разрешения. Бинокулярная пара в передней части корпуса, обладала тоже достаточно высоким разрешением с сильным стереоскопическим эффектом, и служила для работы логического процессора, отвечающего за перемещения модуля в пространстве. Ну и, три одиночных глаза по оставшимся сторонам модуля, несли функцию общей оценки обстановки и высоким разрешением не отличались.
Он мог видеть через каждый из этих глаз. По очереди или одновременно. В любой последовательности. Как хотел, так и видел. И он некоторое время тем и занимался, что перескакивал своим видением из глаза в глаз просто так, без какой либо на то необходимости. И сразу обнаружил интересный эффект. Оказалось, что фокус его мироощущения находится там, где его глаза. То есть, если он смотрел через нижнюю бинокулярную пару, то центр его «я» находился прямо за ними, внутри корпуса посередине между глаз. Если смотрел через верхнюю бинокулярную пару — то в голове, и снова между глаз. Если смотрел только одним глазом, без разницы каким, то оказывался за ним, строго посередине. А если смотрел всеми глазами сразу, то центр его восприятия плавно перекатывался внутри модуля, в зависимости от того, каким именно глазам он уделял больше внимания в конкретный момент.
Забавно получилось, когда он попытался отключить все глаза и попробовать в этом случае определить своё местонахождение. Глаза-то он, конечно, отрубил… но сразу выяснилось, что помимо глаз у него есть слух, осязание и обоняние. И эти второстепенные органы чувств, воспрянув оказанным доверием, тут же принялись перетаскивать на себя внимание его мироощущения, мотая его центр по всему внутреннему виртуальному пространству модуля. Ему стало смешно, хотя он тогда и не знал, как называется это необычное состояние, когда смешно. И он не стал полностью отключать свои чувства. Потому что подумал, что это будет таким же противным провалом в его сознании, какие и так случаются с ним безо всякого на то его ведома. И в этих провалах он вообще не понимает ни кто он такой, ни где он находится. И ничего там не ощущает, кроме тягуче-медлительного бесконечного тока времени и страха остаться там навсегда.
