- Сейчас обо всем поговорим, - «утешил» доктор сотрудников Объекта. - Только давайте без лишнего шума и в порядке важности.
- Евгений Аристархович! - тут же требовательно возвысил голос Теплаков.
- Юрий Андреевич, драгоценный вы мой! - бюрократической препоной встал между Лукиным и ведущим научным сотрудником Монфиев. - Мы вас выслушаем, готовьте аргументы! Будете закладывать лично Академии Наук! Не беспокойтесь, ваш эксперимент не закроют! Вот только проводку починят, последствия пожара ликвидируют и новый бункер выкопают - и вы сразу же продолжите изолироваться с того места, где прервались!
Хоть и говорил Монфиев вроде бы ласково, хоть и улыбался новехоньким золотым зубом, а все три исследователя феноменологии социоэкологоизоляции дружно, без переводов и комментариев, поняли, что на этот раз изоляция будет полной. Даже доступ кислорода дорогой Большой Начальник им организует по счетчику и лимитному тарифу.
Жора и Вован обреченно вздохнули.
- Андреич, ты прости… - покаялся социолог.
- Не уследили…- всхлипнул эколог.
- Знаешь, пока мы лечились от ожогов, мне пришла в голову гениальная идея, - вдруг торопливо и сбивчиво принялся объяснять Жора. - Гарантировано пятьсот дней без внимания наших жен, к тому же не придется голодать и жрать вареную картошку без соли. Значит, берем восемь колод карт и заваливаемся в Антарктику, делаем вид, что изучаем влияние плохой погоды на психику человека…
Теплаков обматерил коллегу, решительно вырвался и заковылял, неловко и неуклюже помогая себе костылями, вслед за Лукиным.
- Вспышка слева! - вдруг крикнул Сытягин, упал на плац (на пол-секунды опередив неспешно повинующиеся земному притяжению костыли) и поразил из рогатки предполагаемую цель в десяти шагах с левой стороны.
- Не вспышка, а кошка, - солидно поправила Петренко.
- Понял, не дурак, исправлюсь, - бодро отсалютовал Сытягин. Поднялся, пропрыгал за начальством и, за пять шагов до корпуса А, показал высший пилотаж: - Кошка справа! - и из рогатки по полыни, по полыни…
Монфиев грустыми глазами посмотрел на Лукина и заметно всхлипнул.
- Не волнуйтесь, - тихо ответил Евгений Аристархович. - Лично я вижу существенный прогресс. Просто терапия действует медленно. Главное, оружие ему не давайте.
- Ни-ни, - испуганно замахал руками Монфиев. - Ни за что, никогда!
Когда Лукин и Монфиев шли по коридору, из-за двери кабинета с номером 109 вдруг раздалось громкое и наглое кошачье мяукание. Прежде, чем Евгений Аристархович успел сделать еще два шага, Мазай Арутюнович сам, лично, выхватил из подмышечной кобуры пистолет с именной золотой гравировкой, по-партизански распахнул дверь пинком и, как в кино, припав на колено, выстрелил в вероятного противника.
Когда дым, клубом вырвавшийся из расстрелянного монитора, слегка рассеялся, из-под кабинетного стола показался носовой платок, привязанный на карандаш.
- Эй… вы чего? - осторожно высунулся Сашка Глюнов.
- Это вы, Глюнов, мяукали? - напустился на лаборанта Монфиев. Дверь, возмущенная грубым обращением, отмстила, и теперь лоб Мазая Арутюновича украшал добротный синяк.
- Не я. Программа компьютерная.
- Я, вашу мать, покажу вам, как мяукать! Вы у меня тут программируйте, программируйте! Пять пуль на вас истратил, а вы почему-то еще живы!!! Сценаист!!! - дурью заорал Монфиев.
- Простите, кто? - отважился уточнить Лукин.
- Он это, он! - ткнул Большой Начальник в сторону лаборанта. Петренко, догнав мужчин, поспешила подробнейше всё объяснить:
- По-аглицки наука зовется «сцайнт»… или «сциенс»? или «цвай»? Ну, ладно - в любом случае мы с Мазаем Арутюновичем серьезно работаем во всех направлениях! готовимся покорять новые дали!
Лукин посмотрел на вспотевшего Монфиева, не знающего, что делать с оружием, на выслуживающуюся Петренко, на понурого Сашку, печально прощающегося с бывшим монитором, и велел себе сохранять спокойствие.
Кто ж знал, что постоянные внушения суммируются и окажут на хлипкие мозги сотрудников столь оглушительный эффект?
Устроились в кабинете Монфиева - Лукин многозначительно промолчал, отметив жуткий погром, царивший в помещении; и Большой Начальник принялся излагать причину, по которой так трепетно жаждал видеть Евгения Аристарховича на Объекте.
Вчера поздно вечером - о, где эти тихие скучные летние вечера, которые можно было скоротать за неспешным разговором или партией в шахматы? - так вот, вчера поздно вечером на Объекте была совершена диверсия. Самая настоящая.
Персонал, если верить последовательно излагающему важнейшие события Монфиеву, пребывал в некоторой релаксированной прострации, вызванной интенсивными спасательными работами. (Все были трезывые, уточнила Петренко. Просто набегались на пожаре, случившимся в бункере Теплакова две ночи назад, сутки напролет усиленно проверяли подземные этажи Объекта на предмет возможности самовозгорания, разбирались с химической и физической лабораториями, и устали.)
Кто-то сидел в столовой и сочинял текст прощания с товарищами. Петренко тут же уточнила - про Виктора и Федота сочинили сразу - про первого никто толком не знал, про второго, как по заказу, вспоминалось только хорошее; а вот насчет последнего слова Константину Сергеевичу возникли творческие разногласия. Бульфатов бил кому-то морду, Серов бил кому-то морду, Волчановский бил морду больше всех.
Лукин, прослушав эту часть сообщения, нахмурился. Но, раз никто за медпомощью не обращался, оставалось только сделать вывод, что охранники обошлись собственными силами. Или били не друг друга, а тех недавно обустроившихся на Объекте «волчат», которые еще не научились жаловаться на моральное притеснение.
Другие действовали по расписанию, - объяснил Монфиев, - проверяли дальние периметры, курсировали между фермой Курезадова на предмет обнаружения подпольных банд самовыражающейся молодежи и прочее. Кое-кто спал - встречались на Объекте и такие счастливчики. А Сытягин, раз уж речь о нем зашла, писал реферат под личным руководством Юрия Андреевича - охранник решил повысить свой коэффициент интеллектуальности и сразиться с высшим образованием.
И вот посреди теплого летнего вечера, заполненного трудами неспешными, официальными и благостными, раздается дикий вой. Добро бы - где-нибудь в степи, за оградой. Так нет, воют где-то в гараже, да так душевно, громко, с переливами. Потом стальные гаражные двери начинаются содрогаться под ударами чего-то огромного и могучего (Я мигом упала в обморок, - доложила Петренко). Все сотрудники Объекта мигом вспомнили о хвастовстве господина Хвостова - тот рассказывал, что преследовал по степи какую-то хитрую зверюгу, то ли рысь, то ли барса, то ли пантеру, которая и стала причиной пожара в теплаковском бункере; зверя не добыл, потому как тот бегал в четыре раза быстрее, чем вся их «волчья команда» вместе взятая. Ну, раз опять внештатная ситуация наклевывается - мигом сирену включить, прожектор врубить, винтовки - на плечо, и действовать…
