- Саша… откуда вы… Вы сказали - сфинкс? - чуть заикаясь, и уже с настоящим, не наигранным удивлением, переспросил доктор.

- Я говорю - сейчас, буквально минуту назад, мимо меня, вот по этому самому коридору, прошла черная, с орлиными крыльями сфинкс! Да-да, я успел рассмотреть ее в деталях, могу покляться, что размер груди у нее второй, хотя при такой форме плеч, рук и шеи и повышенной лохматости ей явно противопоказано ходить топлесс. И не надо объявлять меня сумасшедшим, вы прекрасно знаете, что это не так! Чего же вы стоите, Евгений Аристархович? Быстрее, надо спасать Серегу, пока она его не сожрала! Быстрее, Евгений Аристархович, пожалуйста!

«Наверное, я испугал его до полусмерти,» - решил Сашка, - «Не стоило вываливать все новости одной большой… кхмм… кучей. Чего доброго, удар старикашку может хватить от таких новостей - доисторический, вернее, иномирный монстр свободно разгуливает по Объекту!»

«Наверное, парень испуган до полусмерти,» - думал Лукин, когда старое доброе заклинание, «Ладонь Ноадина», не сработало с Глюновым и в третий раз. - «Испуган, взволнован, тянет меня за руку, мешая как следует сконцентрироваться. Потому-то заклинание и не срабатывает. Да уж… Неужели он и в самом деле решил в одиночку сражаться с голодным сфинксом? Хотя, если там был Барабанов… Не так уж сфинкс и голоден.»

- Саша, да успокойтесь же! - прикрикнул Евгений Аристархович на своего молодого спутника. - Дайте мне вызвать Волчановского!

- А почему не Серова?

«Серов менее внушаем[11],» - хотел сказать Лукин, но вовремя прикусил язык.

Через три минуты, точно по внутреннему распорядку действий в чрезвычайных ситуациях, по коридору застучали тяжелые ботинки «волчат».

Черепунчик вжался в нишу дверного проема и провожал каждую мелькнувшую мимо него ногу внимательным выражением пустых глазниц крысиного черепа.

Она шла по длинному пустому коридору, внимательно вслушиваясь в темноту, принюхиваясь к незнакомым запахам, наслаждаясь упругостью, энергией каждого шага. Рядом цокало когтями ее второе, вернее, первое тело.

Заимствованная память подсказала, что надо повернуть направо. Десять шагов. Приложить ключ к замку. Ага, вот эта смешная металлическая штучка называется «ключ», а где замок?

Длинные подвижные, но лишенные острых когтей человеческие пальцы, к которым она еще не успела привыкнуть, неловко выполнили требуемые операции.

Пусто. Холодный мертвенный свет с потолка. Ряды стеклянных и металлических предметов. Запах…

Обе ее половинки одновременно чихнули, фыркнули, по-кошачьи, лапой, вытерли нос.

Здесь нет ничего, для нее интересного. Идем дальше.

Со вторым замком она справилась чуть быстрее. Шагнула через порог и довольно облизнулась. Наконец-то повезло.

Еда зашипела, оскалилась и попыталась спрятаться в своих тесных маленьких клетках. Пальцы сами нашли железную скобу, запирающую первую клетку, повернули. Еда выскочила из клетки с жалобным визгом, со всех лап, и мгновенно нашла свою смерть от зубов ее второй половинки. Человечек, умирающий внутри нее, попробовал было подать голос, возмутиться, вспомнил какую-то муху, но после первого глотка сочного, дымящегося мяса заткнулся и больше не пытался вмешиваться в происходящее.

Отлично, отлично…

- Что тут происходит? - хмуро поинтересовался Волчановский.

Догонюзайца зыркнул в сторону Сашки, нахмурился. Остальные «волчата», числом восемь человек, распределялись по коридору, держа автоматы наготове и очень трепетно реагируя на мельчайшие тени.

- Понимаете ли, - начал объяснять Лукин. - Понимаете ли, мы тут увидели Сережу Барабанова, и нам показалось… э-э… Мне, если быть точным, показалось, что он ведет себя… э-э… не вполне адекватно.

Сашка судорожно кивнул, подтверждая слова психиатра. Да уж, ведёт себя Серёга страннее некуда.

Волчановский перевел взгляд с Лукина на Глюнова. Потом обратно. Вопрос «А вы что, Пингвин с Боулингом, здесь в такое время делаете?» не прозвучал, но явственно прочитался.

Откашлявшись для солидности, Глюнов объяснил, пискливо и сбивчиво:

- А мы тут это… реферат по философии обсуждаем.

Догонюзайца фыркнул. Волчановский решил, что выяснит подробности потом, и приступил к более насущным вопросам:

- Так что с Барабашкой опять случилось? Он хоть трезвый?

- У меня не было возможности его обследовать, - сразу же «застолбил» путь отступления Лукин, - Но, по словам Саши, иначе, как белой горячкой, поведение Барабанова не объяснить.

- Допился, Барабашка, - подытожил Волчановский. На лице Догонюзайца прочиталась краткая экспрессивная проповедь о вреде пьянства в одиночку и патологической жадности сотрудников Объекта, имеющих доступ к техническому спирту.

- У него там… - попытался объяснить Сашка, но Лукин резко повернулся к аспиранту и буквально впился в него жёстким, злым взглядом, едва не срываясь на примитивный, исключающий ненужную вежливость вопль «НЕТ!»

- Чего у него там? - спросил Догонюзайца. - Он опять у кого-то оружием разжился?

- У него там животных… полно… - борясь с одуряющей, до тошноты, внезапно нахлынувшей головной болью, прохрипел Глюнов. В глазах мельтешили лиловые искорки. «Что это со мной?» - попытался понять Сашка, утрачивая интерес к ловле сфинкса и тихо съезжая в район плинтуса.

- Опять стресс, - откуда-то сверху донесся голос Лукина. Евгений Аристархович опустился на корточки, пощупал у Сашки пульс, а тем временем Волчановский и его команда приступили к операции «Выкуривание Барабашки».

- Эй, Серый! - окликнул Догонюзайца через дверь. - Давай, выходи! Дело есть! Поговорить надо!

Один из «волчат» подключил аппаратуру к кабелям, снабжавшим помещение Х-938 энергией и информацией; и теперь на черно-белом, с ладонь, карманном компьютере была видна часть лаборатории, ряды полок, дверца большого холодильника, приоткрытая дверь в питомник и…

- Это что за хрень? - поморщился Волчановский.

- Позвольте-ка, - не сдержал любопытства Лукин. - О, кажется, я знаю, что это. Голова кролика.

- Чья голова? - не поверили «волчата».

- Да кролик это, точно говорю. Посмотрите - вот передние резцы, вот уши, а вот здесь, у края стеллажа, его хвостик валяется… а может, и лапка. Потом надо будет спросить Алексея Павловича, не практикует ли он вуду на досуге…

Волчановский недоверчиво посмотрел на разбросанные по лаборатории части.

- Что-то великоват для кролика, - не поверил он.