Выслушав поэму, сложенную в честь юбилея основания Министерства Чудес Иберры, волшебного замка-рощи Лаэс-Гэора, в которой ненавязчиво упоминались каждый из пятисот лет конкуренции иберрских друидов и некромантов из Восьмого Позвонка, Министерства Чудес королевства Ллойярд-и-Дац, Гильдебран мысленно поклялся: «В следующий раз - никаких реанимаций. Пусть хоть мрут, хоть вешаются, никого и ни за что спасать не буду. Сотворишь чудо - а потом опять лет сто расхлебывай его последствия? Ну уж нет… Мне вообще, по местному законодательству, положена пенсия по выслуге лет и бесплатное трехразовое питание…»

Вопреки распространенному мнению, паранойя и включенная в патологический синдром мания преследования вовсе не были профессиональным заболеванием охранников Объекта 65/113, как не были и личным «пунктиком» господина Монфиева. В условиях промышленного шпионажа и жуткой околонаучной конкуренции и паранойя, и мания преследования были вполне обоснованными и тщательно развиваемыми качествами «идеального сотрудника». Потому-то и ценило Большое Начальство самоуверенного, крикливого и страдающего повышенной хамоватостью Леонида Кубина. Кто, как не он, выполняя четкие указания Зимановича и Монфиева, организовал идеальную систему внутреннего видеонаблюдения по всему Объекту и ближайшим окрестностям?

А Кирилла Зимановича начальство просто ценило, не объясняя причин. Таких технических гениев, да и просто надежных работников - днем с огнем не сыщешь. Не то, что Барабашка… тьфу ты, откуда у Догонюзайца такой талант придумывать людям прозвища? Не то, что не вернувшийся из запоя Сергей Барабанов, или тот же Пингвин… То есть Глюнов. Это ж надо? Додумался притащить на Объект, где каждая пробирка, каждая плата бешеных тысяч стоят, - в этот оплот Науки и Истины - притащить мерзкого, всё портящего, настырного и неистребимого кота!

Что за молодежь пошла? Никакого трепета перед авторитетами.

С недавних пор у Сереги Барабанова появилось стойкое убеждение, что за ним кто-то следит. Подсматривает, шпионит, наблюдает. Причем всегда - не делая различий, чем Серега занимается: спит в своей комнате в общежитии, уныло ковыряется в тарелке - в общепитском блоке, или даже принимает душ. С целью выяснить, кому и зачем понадобилось знать подробности жизни малозначительного сотрудника генетической лаборатории Объекта, Серега перестал пользоваться наушниками плеера, постарался выработать у себя привычку озираться на каждый еле заметный звук, и принял решение раздобыть еще один пистолет. В прошлый раз он стащил оружие из ящика Волкова - тот как раз уезжал на охоту, которая его в итоге и угробила; но куда положил, кому доверил - Барабанов не помнил. А теперь, как назло, все попытки разжиться пистолетом, автоматом или винтовкой, строго пресекались. То Ноздрянин вежливо разворачивал в противоположном направлении и отвешивал легкого пинка, то Догонюзайца демонстрировал кулак с полустертой татуировкой ВАСЯ на пальцах, и даже тихая тетя Люда включилась во вселенский заговор против Сереги Барабанова. Вместо того, чтобы помочь, посочувствовать, она заманивала его домашними котлетками и кормила, как на убой - ласково гладила по голове, приговаривая «Кушай, болезный», и подкладывала кусочки поаппетитней.

Наевшись, Серега и помышлять не мог о каких-то там сражениях, делах, заботах, даже настойчивое ощущение преследования терялось - и он заваливался спать. Чтобы утром, прозевавшись и в очередной раз плюнув в хмурую небритую физиономию, маячившую в зеркале, отправиться на поиски средства, которое должно обеспечить ему относительную безопасность.

Лучше - огнестрельное. Но можно и холодное.

За три дня Серега утащил и испробовал в качестве средства самообороны канцелярские ножницы (со стола Петренко), дырокол (у нее же), щипцы для колки грецких орехов (у тети Люды), нож для бумаг (у Глюнова) и вырезанный из журнала крест-анкх. Журнал тоже когда-то принадлежал Петренко; на самом-то деле анкх был частью художественной композиции, рекламирующей легкость выбора модных духов с тонким свежим ароматом, но Серега возлагал на оккультный символ большие надежды. Авось, Черно-Белый демон, постоянно искушающий лаборанта пойти, «помяукать о веуучном», испугается и отступит.

Сегодня Серегу озарило, что можно найти и другие средства и способы самообороны. Например, почему бы не воспользоваться последними достижениями цивилизации, изобретаемыми на Объекте? В одной только лаборатории, возглавляемой доктором Журчаковым, есть как минимум шесть вирусных культур, годящихся на то, чтобы превратить агрессора в ходячий труп за считанные секунды. А если даже холодильник с микроорганизмами крепко заперт, можно найти и что-нибудь другое, не менее разрушительное.

Залепив жвачкой объектив камеры слежения, Серега, сторожась, по-пластунски, проник на рабочее место. Завлаб отсутствовал. Вообще, после того, как Журчаков получил премию за змею с повышенной ядовитостью, он редко появлялся в лаборатории - ухаживал за будущей госпожой Журчаковой. Если, конечно, он не прячется сейчас в холодильнике…

Холодильников в лаборатории Х-938 было два, один для образцов - величиной с небольшую квартиру какого-нибудь олигарха, запертый на шесть кодовых замков и одну стальную дверь в пять дюймов толщиной; второй обычный. Так, поставить охладиться будущую питальтельную среду для вирусов или бактерий, сохранить вкус помидоров и поставить какую-нибудь пробирку или чашку Петри до завтра - если нет охоты сражаться с замками холодильника большого.

В малом холодильнике Журчакова не было. Большой не поддался Серегиным пинкам и не открыл своих тайн. Тогда Барабанов добыл резиновую грушу из лабораторной аптечки и стал искать, чем бы ее наполнить.

Под руку попались фиолетовые чернила, которыми помечали образцы, несколько ампул с пенициллином или чем-то подобным и колба с аналогом вытяжки печени белой акулы. Аналог был получен путем введения генов акулы в геном голотурий, и служил предметом гордости господина Монфиева - Петренко сболтнула ему, что данным препаратом можно усиливать потенцию. Увы, тайным надеждам Мазая Арутюновича приятно провести вечер субботы не суждено было сбыться - все жидкости были залиты в резиновую грушу и тщательно взболтаны трясущимися руками лаборанта.

В поисках еще какого-нибудь средства Серега обследовал малый холодильник снова, вооружился бутылочкой кетчупа - на всякий случай, и отправился в питомник.

Услышав бренчание ключей, обитатели питомника оживились. Кажется, сейчас будет потеха! Последние три дня белые крысы, ящерицы, шесть змей, собачки и геномодифицированные кролики чувствовали себя заброшенными. Подумаешь, кормят… Еда, между прочим, подается сама, из снабженных сенсорами капельниц-поилок и самооткрывающихся кормушек. А ящик почистить? Погладить? А, наконец, поцеловать?

Серега долго и придирчиво выбирал между собаками и кроликами. Собака, по идее, естественный враг кошек. Но все здешние барбосы и моськи участвовали в жутко сложном эксперименте генетиков и биохимиков, и сейчас находились в стадии повышенной лености и потной лысоватости (Глюнов в частной беседе выдвинул предположение, что Алексей Павлович и его коллеги хотели создать прототип Монфиева - для руководства стайками бродячих животных). Испугать Черно-Белого демона лысой, страдающей одышкой Мухой, добровольцем генной инженерии, вдряд ли получится. Ах ты, Мушенька, давай, я тебе на шею бантик повяжу, чтоб не так холодно было… ах ты, моя хорошая…