Атропин - профессор Ян Витальевич Бэлмо (ударение на первый слог, и только посмей, Глюнов, спутать!!!) - считал Сашку чем-то вроде червя - явно пройденный этап эволюции, но пусть живет, ради пополнения биомассы. Занятий в аспирантуре не было никаких - не считать же занятиями попытки Петренко говорить по-английски; к тому же Атропин настаивал, что настоящего ученого видно только по результатам его самостоятельной работы, и постоянно цитировал Мичурина: дескать, вот был старик! Не стоит ждать милостей от природы! - квель мажестик, то бишь, что за мысль, что за глубина!! Фас, Глюнов, ату природу!
Из принципа вредности Сашка отыскал в сети биографию Мичурина, вычитал, что великого селекционера подозревали в том, что, дескать, злостно воспользовался результатами труда трех поколений предков-садоводов, и никаких милостей действительно не брал… он их крал, чучело огородное!
Надо бы Атропину хоть раз тот материалец показать. Или не надо? сомневался Сашка. И продолжал, по мере сил и возможностей, купаться в море доступной для сотрудников Объекта 65/113 информации, иногда всплывая для того, чтобы составлять программки для бухгалтерии, чинить старичок-ноут Евгения Аристарховича, и, как велела Петренко, поддерживать добрососедские отношения с Курезадовым.
О, господин Курезадов! О, эти черные глаза! О, эта восточная хитрость, помноженная на западную наглость! О, эти пэрсики, виноград и бананы, присылаемые для несравненной Петренко - и полудикая морква, которая доставалась столовой и царице угнетенной общепитом интеллигенции, тете Люде!
Хутор Курезадовых считался чем-то вроде почетного белого слона - он был здесь до появления Объекта 65/113, и, как сильно подозревал Глюнов, намеревался пережить сам Объект и даже, не приведи господи, взрыв Солнечной системы. Хитрый хозяин «поместья» кланялся Монфиеву, предшественнику Монфиева, предшественнику его предшественника, а предыдущему поколению Большого Начальства кланялся аксакал Курезадов, клянясь мамой Курезадовой, что будет поставлять укропчик, помидорчик и шашлычок «защитникам», и, что удивительно, поставлял. Правда, лично тем, кому кланялся…
Собственно, иногда ностальжировала Петеренко, где мы - а где Курезадов; шестьдесят с лишним километров по ущельям и долам - через горы, где чудеса, где волки бродят… Обнесенное плетнем поместье, выстроенное в стиле «Вернись, Изаура», и оснащенное выгоном для пяти отар овец, грунтовой дорогой для подъезда грузовичков и конюшней для выгула начальства на организованные охоты, действительно, по сравнению с серым бетонным Объектом казались осколками цивилизации.
Развеселые лаборанты из генетической (второй подземный этаж, дверь Х-938) Витька и Серега, испугали Глюнова, что, типа, Курезадов может посватать за Сашку свою дочку, и Сашка, дурак, поверил, чем вызвал серию особенно неудачных опытов в подвале: лаборанты ржали так, что у них хромосомы отказывались делиться. Спасибо Евгению Аристарховичу - однажды, зашедши с визитом к Монфиеву, старый доктор вежливо и интеллигентно поинтересовался, над чем нынче смеется молодежь - у подпольных лаборантов мигом стерло улыбки, а Лукин потом долго «работал» над пониженной самооценкой Глюнова. До сих пор работал, кстати сказать, - по пятницам Сашка лежал на кушетке в клинике Лукина и свободно ассоциировал, потом они с Евгением Аристарховичем играли в шахматы, пили чай с чабрецом и обсуждали последние новости.
Евгения Аристарховича пригласили на Объект 65/113 приблизительно лет за десять до появления Сашки; а после приснопамятного разгрома у доктора Лукина значительно прибавилось работы. Как говорится, назвался психиатром - принимай пациентов… Кроме обычных обязанностей, (таинственным шепотом ярко-алых, в тон ногтям, губ вещала Петренко, пока Глюнов искал для нее обзор новинок любовных романов) Лукина попросили идентифицировать поведение неизвестных особ, проанализировать успешность экосоциоизоляции Теплакова, и объяснить, что случилось с гордостью Объекта 72/098 - самонастраивающимися лингво-семантическими детекторами, с помощью которых группы Волкова и Теплакова общались с нарушительницами. «Переводчики», конечно, поработали, но забарахлили уже на второй день, выдавая запись диалога с помехами, потом они понесли какую-то тарабарщину, потом вдруг сдохли - окончательно и бесповоротно. Профессора с 72/098 рвали на себе халаты, тельняшки и волосы, и Лукину пришлось их успокаивать, отпаивать седативами и организовывать ландшафтоаэротерапию. Информацию, выданную Петренко, косвенно подтверждали работающие в клинике Лена и Галка, которые сами вывозили прошлой осенью успокоенную профессуру на крышу лукинского «желтого домика» дышать свежим горно-степным воздухом.
Хорошие девчонки, вздыхал Сашка и с тоской вспоминал Машу; Лена и Галя могли часами хихикать над всем, что им рассказывал Глюнов. И, кстати сказать, девчонки всегда произносили его фамилию правильно.
Начальник Лены и Гали, заведующий приписанным к Объекту 65/113 экспериментальным оздоровительным центром доктор Евгений Аристархович Лукин был здоровским дедком - интеллигент, эрудит, библиофил, чаеман, заслуженный орхидеевод, а в молодости он, «в довершение грехов», если верить автошутке, увлекался вольной борьбой. «А когда бросили?» - спросил как-то раз Сашка, и Лукин подмигнул: «Кто тебе сказал, что я бросил? Просто перешел в другую возрастную категорию». При росте в метр пятьдесят два («Как у Эркюля Пуаро!» - хвастался Евгений Аристархович) психиатр имел метр пятнадцать в плечах, подтянутый животик - и не скажешь, что деду пора на пенсию! - совершенно лысую голову, покрытое глубокими морщинами круглое лицо и очень, очень, ОЧЕНЬ хитрый взгляд. «Гля, к нам пришел Боулинг!» - пошутил Комолов - чудом спасшийся после событий, связанных с незаконным проникновением двух таинственных особ, водитель волковского джипа, и Лукин, стоявший в пятнадцати шагах, конечно же, услышал эти слова, неспешно повернулся и пристально, бесстрастно и очень внимательно посмотрел на шутника.
Через неделю (все эти факты, свидетелем которых Глюнов не был сам, ему, подводя ресницы, доносила Петренко) Комолова, вернувшегося с дежурства в горах, по дальнему периметру, трясущегося и рассказывающего о встрече с говорящей черной трехголовой змеей, бережно увели в лазарет, вызвали Евгения Аристаховича, а еще через два месяца бледный и спокойный Комолов отбыл домой, долечиваться. Лена и Галка хихикали, что Лукин советовал пациенту не перенапрягаться, избегать отцовства и почаще играть в дворовое домино.
Прибыв на Объект 65/113 в середине прошлого лета, к зиме Саша Глюнов, что называется, оброс знакомствами - Евгений Аристархович, его жена, Марина Николаевна, Лена, Галя, Петренко (ей, главное, не позволять умываться!), конечно же, тетя Люда, сээнэс Журчаков, компанейский и общительный Догонюзайца, Витька и Серега из генетической, вечные изобретатели и супер-рационализаторы («утилизаторы», по меткому выражению тети Люды) Лёня Кубин и Кирилл Зиманович. Ах да, еще господин Монфиев, камрад Курезадов, «штабс» Волков и его верные «волчата»…
Спокойная жизнь Саши Глюнова, состоявшая из чтения, построения гипотез, схем, диаграмм и планов на дальнейшую жизнь, дала первую ощутимую трещинку в конце весны, когда на Объекте вдруг объявился большой толстый котяра.
Не то, чтобы Саша был ярым любителем животных… Но этого кота пригреть пришлось. Уж больно он был необычен. Как потом понял Глюнов, огромный черно-белый кот провоцировал вокруг себя неприятности как источник питания - ток постоянного напряжения.
