— Что, убить меня охота? Нет, меня могут убить лишь Тиэлец да святые. — Тантра хохотнула, увидев в глазах паренька испуг.

Но постепенно что-то проступило на его лице.

— Дочь кузнеца Саута? — прошептал он.

— Узнал? — злорадно воскликнула Тантра.

— Дождь из крови… так это ты вернулась опять в наш город, чтоб нас мучить…

— Ха! Меня, одетую в обрывки платья, кинули в сырую холодную темницу на целые сутки, моего друга запугали, и он убил себя на моих глазах, мой старый отец умер благодаря той же темнице, меня вели босиком по снегу, и огонь костра подобрался к моим ногам… — Тантра не заметила, что начала кричать, а площадь стала заполняться людьми. — И после этого ты говоришь, что это я мучила вас, а не вы меня?

На глазах ее выступили слезы, но Тантра стряхнула их и продолжила с неукротимой яростью:

— Одно мое слово — и не будет больше города Мильгота… но я дам вам шанс.

Через толпу людей пробился мертвец. Смертные кричали, расступались и с диким страхом и отвращением глядели на него.

Он подошел к Тантре и бросился на колени.

— Прости, моя госпожа…

— Что такое?

— Не смогли мы найти ее…

— Ничего страшного, успокойся… — Тантра ласково погладила мертвеца по жестким волосам. Люди в толпе не сдержали охов отвращения.

— Что еще прикажешь?

— Ничего… — прошептала Тантра и громко воскликнула: — Слушайте меня, жители славного города Мильгота! Вы все, без сомнения, помните девушку, которая побиралась близ таверны? Я даю вам выбор — либо вы отдаете ее мне, либо я прикажу моим слугам, и они сровняют с землею весь ваш проклятый город. Хотите убедиться, что ведьма не шутит, или вам хватит моих слов?

По толпе пронесся взволнованный шепоток. Тантра не заметила, как несколько мертвецов пробились сквозь толпу и встали рядом с ведьмой.

— Ну?

— Нынче она в Ильготе, — сказал кто-то.

— Что она, позвольте спросить, там делает?

— Она выходит замуж за ильготца.

— Так что, сюда она больше не вернется? — начала злиться Тантра.

— Вернется, — отвечал старый трактирщик, — она месяц работала у меня и вернется, чтоб забрать деньги.

— Когда примерно?

— Сегодня к вечеру.

— Значит, так… — Тантра глубоко вздохнула. — Слушайте все. Пусть все взрослые жители Мильгота соберутся к вечеру на этой площади. Пусть в Ильгот отправятся несколько человек, чтоб встретить эту мразь и доставить прямым ходом сюда. Если ее не будет здесь к началу ночи, мои мертвецы утолят свою давнюю жажду крови. Сейчас некоторые мертвецы останутся на площади, а начальник городской администрации пусть отдаст мне ключ от кузницы.

Дрожащий старик вышел из толпы, порылся в карманах, быстро отдал Тантре ключ и поспешил улизнуть.

— Ты и ты, — Тантра кивнула своим мертвецам, — идем со мной. Остальные оставайтесь.

Кузница стояла в свете утреннего солнца. Тантра была уверена, что никто не зайдет сюда без ключа и посему вещи кузнеца пребывают в сохранности.

Тоскливо стало девушке, когда она отперла свой дом. Здесь было темно. Пыль витала в родном воздухе, и очертания знакомых предметов были родными до боли в сердце.

Тантра прошла мимо наковальни, молота… Недокованный меч валялся на полу. Тантра подняла его и повертела в руках. Металл был холоден, как лед, как угли в потухшей жаровне.

Тантра не замечала слез, льющихся по ее лицу. Она ходила по первому этажу, потом поднялась на второй, открыла двери в родную свою спальню.

Инквизиторы, когда искали ее, все переворошили здесь. Старые платья валялись на полу около опрокинутой кровати, подоконник треснул, и отпечаток ног на нем — сажа осталась здесь, когда Тантра выпрыгнула из окна, а дерево, ветви которого девушка собиралась подпилить, теперь закрывали небо. И кругом пыль… пыль…

Тантра подняла с пола одно из платьев, и оно повисло на ее руках. Оно было летним, сшитым из легкой дешевой материи. Тантра утерла им слезы, отбросила подальше в угол и навсегда вышла из родной спальни.

Будучи внизу, она вспомнила, что в этом доме есть еще кое-что. Тантра подбежала к наковальне, нашла рядом с нею у стены длинный узкий сундук и распахнула его.

Сталь мечей заблестела в тусклом свете только что зажженной свечи. Тантра вытащила меч, выкованный ею, и подняла его. По лезвию вились инициалы: Т.С.

Тантра улыбнулась сквозь слезы. Меч этот она выковала для себя, лишь для себя, поэтому он был лучше остальных, он был легок, и лезвие его было остро.

Все. Нет больше дел в этом доме, остались одни воспоминания, и Тантра собиралась предаваться им до самого вечера. Она села на стул, положила меч на колени, а ладони на эфес и замерла, опустив голову. Слезы тихо катились по ее лицу и, падая на лезвие, стекали по нему, а мертвецы замерли возле своей госпожи.

Вечер опускался над Мильготом, и когда закатные лучи пробились чрез зарешеченное окно и коснулись ног Тантры, девушка вздрогнула.

— Пора, — сказала она, вставая.

Меч был в одной ее руке, в другой же — ключ. Она заперла родную кузницу, а ключ положила под камень, а камень тот был под вековым дубом.

— Идем в Мильгот, — промолвила Тантра и зашагала, в опущенной руке сжимая меч.

Мертвецы тенью следовали за ней…

Площадь была битком забита народом, испуганно косящим в сторону мертвецов, замерших у покинутого кресла. Солнце в последний раз осветило город, а затем ушло.

— Тантра Саут… дочь кузнеца… ведьма.

Тантра, гордо подняв голову, прошествовала к креслу. Усевшись, она окинула жителей Мильгота властным взглядом.

— Где она? — Тантра подняла руку, и багровое пламя заплясало на ее ладони.

Над площадью повисла тишина, но лишь на один миг. Уже через секунду толпа (а страх делает человека беспощадней зверя) вытолкнула бывшую нищенку из своих рядов.

Девушка упала на камни перед Тантрой, в кровь расшибив колени. Она подняла голову и Тантра всмотрелась в ее лицо.

В последнюю их встречу та была замучена жизнью, одета в оборванные лохмотья и грязна. Теперь же перемена чувствовалась во всем ее облике, хотя и затенял ее страх. Она чуть пополнела, платье на ней было белоснежным, из дорогого материала, на шее блестели украшения, волосы вымыты и подстрижены до плеч. Но страх, безумный страх искажал ее лицо до безобразия. Она, дрожа, распласталась перед Тантрой и не могла встать.

Прошло несколько минут, в течение которых Тантра рассматривала ее, а потом без улыбки спросила:

— Что, страшно?

Девчонку затрясло.

— А мне, думаешь, не было страшно? — тихо спросила ведьма. — И каждый получает по заслугам. Тебе не грозили смертью, коли ты не выдашь меня, а слепому грозили! Он не выдал. Если тебе есть что сказать мне, я выслушаю напоследок.

— Прости меня… оставь мне жизнь… — Тело бывшей нищенки затряслось от рыданий.

Тантра опустила голову на кулак и замерла. Два чувства боролись в ее душе — жажда мести и дикая жалость. Они были равны по своей силе и рвали сердце на две части.

«Она тебя не пожалела! Она бы никогда тебя не пожалела!»

«Но ее жаль, она человек, и у нее есть чувства…»

«Выдавая тебя, как грязная предательница, она не думала о твоих чувствах!»

«Жаль…»

«Вспомни ее ухмылку на суде!»

Вот это воспоминание и обожгло душу Тантры, но слезы подступили к горлу, мешая вымолвить два слова.

— Что сделать с ней прикажете, госпожа?

— Ее… ты… подожди… — Тантра хотела выждать несколько минут, чтобы справиться со своими чувствами.

Она закрыла лицо ладонью и замерла. Никогда ранее не было в ней такого разделения души на два куска, не было раньше противоречий, а если и были, то Тантра-то отлично знала, чего хочет. А сейчас… хотелось с голыми руками наброситься на эту мразь и задушить, но та часть Тантры, что была еще светла, крепко стягивала ее руки.

По толпе людей пронесся взволнованный шепот, и Тантра подняла голову, лишь когда к ее руке прикоснулись чьи-то холодные пальцы. Грэт стоял рядом с ней, сжимая ее руку, а его глаза смотрели прямо и обеспокоенно.