Гектор усмехнулся. Видать, лестница эта была не для прихожан… потому-то не обязательно поддерживать ее в приличном виде. Вервольф поднял лицо и моргнул.

Наверху послышался какой-то шум. Гектор насторожился и стал быстрей спускаться, но делать это бесшумно было невозможно, оттого молодой резвый инквизитор, несущийся вниз, скоро был уже совсем рядом.

Гектор запаниковал, и было отчего. Лестница настолько узка, что даже если вервольф вожмется в стенку, и то инквизитор заденет его. А уж он-то небось знаком с такими штуками.

Все это быстро пронеслось в голове Гектора, и он, не дав себе подумать больше ни секунды, перелез через перила и повис, держась за них одними руками.

Инквизитор промчался, шелестя какими-то бумагами, и Гектор, облегченно переведя дух, вновь взобрался на лестницу.

Каменный подвал застыл в молчании, ибо даже грохот шагов инквизитора вскоре смолк. Молчание это отнюдь не нравилось Гектору.

И вдруг расхотелось ему спускаться дальше. Сжалось сердце вервольфа, точно покрылось завесой тьмы, но он со злостью плюнул и через силу, скрепя сердце, побрел вниз.

Очень скоро лестница вывела его в просторный зал, стены которого черны от копоти. Гектор тенью прокрался и осмотрелся. Первое, что его поразило, гигантское количество шкафов. Ибо вся Катария записана в этих книгах, а переписывать их — рутиннейшая из работ.

Инквизитор, чуть не задевший его, стоял у стола с наваленными бумагами, а за столом сидел еще один, маленький и щуплый, подслеповато щурящийся на свет одиноко горящей свечи.

— Дружище, хоть я и принес тебе еще работы, мне кажется, подвал стоит время от времени покидать…

— Если не я, то кто же? — полюбопытствовал другой инквизитор, макая перо в чернильницу и со вздохом подвигая к себе чистый листок.

— Как насчет того, чтоб подняться и пропустить по стаканчику?

— Сам знаешь, нельзя, я в храме работаю.

— Тьфу ты, проклятый святоша! Да кто узнает? — рявкнул первый.

«Так вот о чем говорят инквизиторы между кострами», — усмехнулся про себя Гектор.

На мышеподобном лице инквизитора, сидящего за столом, проступило сомнение.

— Ну ладно… в принципе это работа долгосрочная… — пробормотал он.

— Наконец-то! — радостно воскликнул первый инквизитор, подхватил второго и они вдвоем почти что побежали к лестнице, Гектор же стоял у стены и дожидался момента, когда их шаги стихнут.

Дождался наконец. С волнением подскочил вервольф к шкафам, стоящим вдоль стенки, и, щурясь, стал судорожно искать.

Шкафы те были в два его роста, но благо нашлась лестница. Гектор искал год 2007-й, он оказался в двадцатом шкафу, седьмая полка.

Родившиеся летом, вот она, потрепанная книжка. Гектор с приподнятым ощущением в груди взял ее и пошел к столу, где при свете свечи взволнованно стал перелистывать, нашел наконец август… кто только продал им такие блеклые чернила?

А вот и страница пятого августа… почему именно пятого и именно августа? Надо спросить у Графа…

Гектор стал вчитываться. Но, увы, около каждого имени видел вервольф пометку: «умер(ла)» либо «казнен(а)».

Лишь возле одного имени была пометка «пропала без вести». То была Тантра Лиос, рожденная в 2007 году, пятого августа, в городе Ильготе. Была и вторая, только без пометки, тоже Тантра, только Саут, и тоже родилась 5 августа 2007 года, только вот местом рождения записан Мильгот Дарен-лайда.

— Эх, везет нечистому роду. Две девушки, две Тантры, и молись, Граф, чтоб нашей была вторая, — прошептал Гектор, осторожно возвращая книгу на место.

Потом он с интересом склонился над той книгой, над которой работал инквизитор до ухода. То была тоже учетная книга, только для тех, кому уж пошел седьмой десяток. Гектор печально вздохнул, увидев около одного из имен свежую надпись: «казнен».

Гектор вернулся в зал, где стояли статуи, и оцепенел от ужаса. Кругом толпились инквизиторы, и невозможно было бы пройти чрез них, никого не задев. Они просто молча стояли, опустив взгляды в пол. И кажется, собирались стоять здесь еще долго.

«Ну, я влип», — мрачно подумал Гектор, стараясь ступать тише. Он подошел к ним почти вплотную, и его передернуло — у каждого на шее висела серебряная цепочка.

— Помолимся, братья, за наш успех, — глухо сказал седовласый инквизитор.

Гектор вжался в стенку и тихо пополз, а сам умолял святых, чтоб ни один инквизитор не услышал его дыхания.

Но, кажется, один насторожился. Гектору показалось, что душа его уйдет в пятки, он замер, задержав дыхание.

Но инквизитор все хмурился, наконец что-то шепнул товарищу, и тот с ухмылкой кивнул.

Тут нервы Гектора, и без того натянутые, не выдержали. Он сорвался с места, пинком распахнул дверь и бросился бежать.

А бежал он отнюдь не тихо. И лишь тогда Гектор проклянул себя за глупость, когда вслед ему бросился отряд инквизиторов в двадцать человек.

Гектор хотел шмыгнуть в коридор, ведущий к выходу, но сердце его похолодело, когда он увидел, что дверь наглухо заперта. Тогда не глядя Гектор бросился в другой коридор. Лестница повела его вверх, а сзади он будто слышал горячее дыхание догоняющей его своры.

«Как они могли выследить меня, я же невидим» — удивленно подумал вервольф, машинально поискал на груди и вдруг с приливом дикого, пронизывающего до костей ужаса понял, что нет больше на нем волшебного кулона…

Но выхода не было, и Гектор продолжал бежать. Удивительно, откуда пришли ему на ум слова молитв, которых он будто бы не знал, а тут вдруг вспомнил и стал лихорадочно, на бегу бормотать.

«Будь что будет… обращусь в волка…» — подумал Гектор, и знакомое чувство свободы наполнило его, когда прыгнул человек, но серебристый волк опустился на четыре громадные лапы.

В три прыжка Гектор преодолел лестницу и оказался на распутье пред двумя запертыми дверьми.

«Лево-право-лево-право, смерть-жизнь, смерть-жизнь… серебро-железо… да конечно, железо!» — мысленно крикнул Гектор, одним ударом лапы выбивая из двери замок и кидаясь внутрь.

Тут в лицо ему пахнул свежий ветер, но отнюдь не облегчил он ему душу, ибо если он выбежал на балкон, значит… сердце завыло — тупик…

Да, он выбежал на широкий балкон. Внизу виднелись будто бы в тумане катарианские дома, и дворец освещали лучи зимнего солнца, но Гектора точно столкнули в пропасть без дна.

— Тупик… — прорычал волк, обращаясь вновь в человека и запрыгивая на перила балкона. Гектор предпочел бы разбиться, чем упасть под серебряной стрелой.

«Жаль, я не вампир и не летаю, как птица… жаль, что я не вампир, я — олух! Какой же я дурак, я потерял кулон…» — тоскливо подумал Гектор, оборачиваясь и глядя своей смерти в лицо.

А смерть та была стара, и ею был инквизитор, держащий в одной руке копье с поблескивающим наконечником, а другой он насмешливо покачивал кулон.

— Потерял ты свою побрякушку… нет, подумай, какая наглость! Грязный вервольф забрался в храм. Но ты не бойся, мальчик, я убиваю быстро.

Голова Гектора закружилась, и из его затуманенной памяти вдруг всплыли слова Графа: «Если почувствуешь, что тебе грозит смертельная опасность, произнести в кулон мое имя»

И пока ум Гектора прощался уж с белым светом, с Малией, с детьми, подсознание его заставило обратиться в волка вновь, прыгнув на инквизитора, выхватить из его рук кулон и, зажав его в зубах, броситься прочь.

Он ощущал клыками холод цепочки, а душой тепло, ибо надежда появилась у него. Вервольф обратился в человека, кинулся на перила и вновь обернулся к своей смерти, только уже с усмешкой.

— Ильгот, Граф, перенеси меня в Ильгот… — И водоворот закружил вервольфа, и последним, что видел он в Катариансе, было изумленное лицо старика-инквизитора.

Гектор очнулся, лежа спиной на снегу. Небо было настолько голубым, а солнце настолько ярким, что привыкшему к полумраку оборотню стало больно.

— Это, должно быть, Ильгот виднеется там, впереди, — сказал он себе и встал. — Ох, как больно и как холодно…