До моей влюбленности в Закери Берна я была уверена, что папарацци – это особая начинка для пиццы. Вот чем интересна карьера знаменитостей: первую половину жизни они борются за то, чтобы оказаться на страницах журналов и газет, вторую – за то, чтобы держаться от них подальше.

«Объектив камеры объективен по определению и никогда не лжет, – думала я, сидя в метро по дороге на работу следующим утром. – Но не мог бы он быть чуть снисходительнее?»

На таблоидах была одна и та же фотография: крупным планом мое лицо, искаженное болью, в тот самый момент, когда Селестия ударила меня ногой. Она же была запечатлена во всей красе, с сияющей улыбкой, ее рука обвивала талию моего бойфренда.

Фотография поистине жуткая, но подпись к ней еще более невыносима. Газета «Экспресс» называла Селестию девушкой Зака, а меня – ее матерью.

Если мне доведется столкнуться с Селестией, уж поверьте, не сносить ей ее безмозглой головы.

Несмотря на пасмурный осенний день, я надела темные очки. Мое личное пространство было нарушено. Эту сторону совместной жизни с Заком я не предусмотрела. Честно говоря, теперь я бы побоялась сделать мазок у гинеколога, – из опасений, что снимок опубликуют в газетах.

Прокравшись в свой кабинет, я сняла очки и налила себе вчерашнего кофе из кофейника.

– Могло быть и хуже, – сказала Кейт.

Она демонстративно уставилась на часы. Я пропустила ежеквартальное совещание по вопросам распределения бюджета. С тех пор, как начался мой роман с Заком, я довольно вяло относилась к работе и старалась появляться там как можно реже. Мои алиби становились все более странными и дикими, потому что такие отговорки, как «смертельно простудилась», «ждала водопроводчиков», «была у зубного», уже не действовали. Как-то раз меня «похитили инопланетяне». Однажды я «попала в безумную передрягу, и мафиози чуть ли не перерезали мне горло». Но сегодня я опоздала просто потому, что не могла продефилировать по улице в тех кожаных штанах, что были запечатлены в газетах.

– Ну… помнишь, накануне я не могла выйти на работу, потому что случилось нечто необъяснимое, я оказалась в коме и меня отправили на «скорой помощи» в больницу, а по дороге туда я читала предсмертные мантры. Так вот, вчера вечером я чудесным образом исцелилась и пошла на церемонию вручения музыкальных наград.

– Вы только подумайте! – язвительно вставила она. – Знаешь, прямо сейчас твоего нового возлюбленного где-то учат какать в горшок.

– Послушай, я знаю, что ваше с Заком знакомство состоялось не в самый подходящий момент, но я над ним работаю. Стараюсь разбудить в нем интерес к более утонченным сторонам этой жизни.

– Например, выполнять домашнее задание? Да перестань притворяться безмозглой ослицей, просто брось его! В противном случае, тебе придется найти более подходящую работу – спасателем на очистных сооружениях.

Все утро я ругала себя и убеждала в том, что вопрос возраста не должен меня так сильно задевать, при этом листая модные журналы в поисках подходящих способов омоложения. Меня интересовало все, вплоть до кремов от геморроя для устранения мешков под глазами и вирусов, поедающих плоть изнутри, для незамедлительного избавления от лишнего веса.

В обеденный перерыв, когда я с остервенением выжимала вилкой чайный пакетик о край кружки, в холле раздался голос Зака.

– Ее нет, – заявила Кейт. – Хочешь оставить отпечатки пальцев?

Я пулей вылетела за перегородку и бросилась ему в объятия. Увидев, как мы целуемся, Кейт с отвращением застонала.

– Новоиспеченные любовники должны находиться в изолированном пространстве как минимум шесть месяцев, чтобы не вызывать рвотные позывы у всех, кто имеет несчастье наблюдать их вместе.

Вынырнув за глотком воздуха, Зак вручил мне еще одну газету, облепленную фотографиями, где мы с ним обнимаемся. Я отсканировала статью взглядом. Ведущий колонки слухов называл меня «похитительницей младенцев», а Зака «разорителем могил». Зак обвел красным фломастером выражения «украл жену» и «разрушил домашний очаг». Хотя меня больше взволновала фраза «овца в овчинной шкурке».

– Ты понимаешь, что эт' значит, так ведь?.. Пришло время те'е развестись.

– Что?

– Я не с'бираюсь… не собираюсь, – поправился он, – спать с телкой другого парня, понятно? Ты должна это прекратить.

– Что? Прямо сейчас? Это так срочно?

– А тебе все еще хочется быть замужем?

– Хм-м, – Кейт нарочито откашлялась. – Ребекка, можно тебя на секундочку? Это так срочно!

С неохотой я поплелась за ней вниз по ступенькам и увидела, что у билетной кассы с букетом роз стоит Джулиан.

– Просто зашел проститься. Несмотря на всю боль, что ты мне причинила, я все еще люблю тебя.

– Проститься?

Он посмотрел на меня самым жалким взглядом, у него были мешки под глазами.

– У меня рак кишечника. Я затрепетала.

– Что у тебя?

– Ну, возможно, рак… может, конечно, очередная трещина.

– Что за игры со смертью? – ответила я небрежно. – У тебя геморрой, Джулиан, потому что ты не занимаешься спортом…

– Можно стакан воды? – спросил он слабым голосом. Я принесла воды из бара. – Мне нужно принять таблетки, – тихо пояснил он.

Я не спросила, что за таблетки, но он добавил:

– Возможно, ничего страшного, но снимок брюшной полости показал, что у меня, кажется, отсутствует часть легкого.

Я воздержалась от комментариев, он же продолжал выдавать новую информацию!

– Доктор назначил мне срочную консультацию у специалиста, а то вдруг… понимаешь… – Он приложил палец к виску и сделал жест, словно собирался выстрелить себе в голову.

– О, наконец-то изобрели лекарство от ипохондрии, – сказала я холодно. – Смерть.

Джулиан резко сменил психологический настрой.

– Да и ты выглядишь так себе. Цвет кожи явно свидетельствует о нехватке дневного света. Ты правильно питаешься? Витаминов достаточно потребляешь?

– Джулиан, ты не уважаешь границы моего личного пространства.

– Да с чего это вдруг? Ты что, ранчо, что ли? Вернись ко мне, Бекки!

– Помнишь, что я сказала тебе тогда, предложив пожениться: «Неважно, будет лучше или хуже». Так вот, у нас всегда было только хуже, а лучше никогда.

– Если ты не прекратишь свою смехотворную погоню за молодостью, я расскажу всему миру, что ты выдергиваешь волоски на подбородке.

– Не посмеешь.

– Вот увидишь.

Я подталкивала его по направлению к выходу.

– Именно поэтому я и ушла от тебя. Ты хочешь все всегда контролировать, это просто душит меня, да ты хуже, чем утягивающие трусы Элизабет Тейлор.

Я прилагала всевозможные усилия, чтобы выпроводить его на улицу.

– Знаю, что ранила, что предала тебя. Черт, я могла бы участвовать в конкурсе «Веди себя как Моника Левински». Причем выиграть его. И мне очень жаль, но мы с тобой договорились, что ты предоставишь мне немного личного пространства.

– Личного пространства? – Джулиан развернулся на каблуках. – Можно я дам тебе совет? А ты не пробовала поискать это личное пространство между ушей своего мальчика-игрушки?

Вдруг на его обиженном лице появилось раздражение. Это подсказало мне, что за спиной у меня любовник. Я обернулась и увидела, как Закери, уперев руки в боки, наблюдает за происходящим.

– А ты знаешь, что она через день выдергивает волосы из подбородка? А еще врет о своем возрасте. Что она тебе наплела? Сколько ей лет? Двадцать пять? Двадцать шесть? Ну так знай, ей почти тридцать три – пора в дом престарелых.

– Джулиан!

– Ее волосы сначала седеют, а только потом становятся красными.

– Я не крашу волосы… только чуть-чуть.

– Нельзя доверять женщине, которая врет про свой возраст. И если она изменила мне, откуда ты знаешь, что она и тебе не изменит?

– Заткнись, ты!

– Прекрасно, прекрасно! – разразился Джулиан. – Рок-звезда, а как говорит! А ты знаешь, почему Ребекка участвует в этой словесной перебранке? – Его рот конвульсивно передернулся от злобы. – Потому что для нее это единственная возможность использовать слова, в которых больше одного слога.