Молла никогда не постился, и жена всегда упрекала его в этом. Наконец, на семнадцатый день рамазана она снова начала его укорять. Молла дал слово, что со следующего утра он начнет поститься.

Ночью жена разбудила его. Молла наелся досыта и опять улегся спать. Рано утром он встал, положил в хурджун хлеба и, бросив его на осла, отправился в поле работать.

До полудня он кое-как терпел, а дальше почувствовал, что у него сосет под ложечкой и дальше поститься нет сил. Вынув из хурджуна хлеб, он начал потихоньку есть.

За этим занятием его застал один из прохожих. Он стал стыдить Моллу:

– Молла, как тебе не стыдно! Ты уже седобородый, а поста не соблюдаешь.

– Стыдного тут ничего нет, – ответил Молла.- Уже время нарушить пост.

– Молла! – воскликнул прохожий. – О каком времени ты говоришь, ведь едва-едва наступил полдень! В этот момент заревел осел. Молла, быстро указав на осла, возразил:

– Не веришь, вот, пожалуйста, голос муэдзина.[14]

Однажды Молла пришел в мечеть, поднялся на минбар[15] и воскликнул:

– Люди! У кого какие есть вопросы? Задавайте, я отвечу!

Моллу стали забрасывать вопросами. Но на каждый из них он отвечал:

– Этого я не знаю.

Наконец, кто-то рассердился и сказал:

– Раз ты ничего не знаешь, так зачем же залез на минбар?, Ты не знаешь даже и того, что невежды наверх не забираются.

– Я залез высоко ровно настолько, сколько у меня знаний, а если бы я залез туда, куда добираются круглые невежды, то сейчас витал бы в облаках.

Однажды ахунд, взойдя на минбар, сказал:

– Тому, кто в эту ночь дважды совершит молитву, аллах пошлет такую гурию, у которой голова будет на востоке, а, ноги на западе.

– Почтенный ахунд, – возразил Молла,-нам не нужны ни такая молитва, ни такая гурия. Не хватит жизни, чтобы пройти от ее ног до головы.

Однажды Моллу Насреддина спросили:

– Молла, ты не знаешь, есть ли у бога глаза?

– Есть, – ответил Молла. – Но только один глаз и причем на самой макушке. Поэтому, когда он смотрит вниз, на землю, то людей не видит. Иногда он протягивает руку вниз, схватывает кого-нибудь, поднимает его над головой, подносит к макушке и рассматривает. Если человек ему понравится, то он некоторое время любуется им, а если не понравится, то бросает его, и тот летит кувырком обратно на землю,

Однажды Молла Насреддин вместе с сыном куда-то отплыл на корабле. В пути их застигла страшная буря. Волны бросали корабль словно щепку. Молла, до тех пор никогда не видевший море, поднял глаза к небу и взмолился:

– О всемогущий аллах! Усмири эту бурю, избавьнас от беды! А я даю обет -как только доберусь до дому, то поставлю в мечети свечу длиной в корабельную мачту.

Сын посмотрел на отца, потом на мачту и сказал:

– Отец, где же ты найдешь свечу такой длины.

Молла поспешно закрыл рукой сыну рот:

– Молчи! Вдруг бог услышит и поймет. Пусть он утихомирит бурю и даст нам возможность благополучно вернуться домой. А отказаться от обета – легко.

Однажды сын Моллы Насреддина спросил у него:

– Отец, сегодня в медресе ахунд[16] говорил нам, что аллах создал человека из земли. Как же так? Значит раньше людей не было?

– Да, не было, – подтвердил Молла.

– Раз не было людей, то, значит, никто не сеял ни ячменя, ни пшеницы.

– Да, никто не сеял, – снова подтвердил Молла.

– Раз не было ячменя и пшеницы, значит и мякины не было.

– Да, не было, – еще раз подтвердил Молла.

– Как же без мякины можно что-нибудь слепить из земли? – спросил сын.- Когда я сказал об этом ахунду, он ответил: «Аллаху ничего не трудно. Раз он мог создать из земли человека, то что значит для него горсть мякины?»

Молла подумал и сказал сыну:

– Значит, по словам ахунда, к земле, из которой был создан человек, была примешана и мякина?

– Да, он так говорит, – ответил сын. – Но я ему неверю.

– Если это в самом деле так, то тогда почему у ахунда лицо растрескалось на столько морщин? Ведь если к земле примешать мякину, она никогда не трескается.

Некто дал Молле пять рублей и сказал:

– Возьми эти пять рублей и каждый день после пятого намаза молись за меня.

Молла вернул ему один рубль и сказал:

– По правде говоря, ночи стали очень короткие, а долгих, бессмысленных разговоров хоть отбавляй, поэтому я не могу вставать так рано, чтобы совершать утренний намаз. Возьми рубль обратно.

Однажды некий молла, совершая омовение перед намазом, свалился в бассейн. Бассейн был очень глубоким, молла же не умел плавать. Он то погружался в воду, то всплывал, не забывая при этом кричать. Собрался народ.

– Давай руку, – кричали все вокруг, но он руки никому не давал и продолжал барахтаться.

Никто не знал, что предпринять, если бы в это время не подошел Молла Насреддин. Узнав, в чем дело, он подошел к бассейну и, протянув руку, сказал:

– Молла, возьми!

Утопающий как клещ впился в руку Моллы, и тот вытянул его из бассейна.

Люди недоумевали. Один из собравшихся спросил моллу:

– Почему, сколько мы тебе ни кричали: «Дай руку!» ты не давал, а когда Молла Насреддин сказал: «Возьми!», ты сразу схватил?

Молла молчал. За него ответил Молла Насреддин:

– Удивляться тут нечему. Вы кричали: «Дай руку!», – он не давал. Я оказал: «Возьми» – и он взял.

Дело в том, что все моллы привыкли к слову «возьми», а не «дай».

Однажды к Молле в сад забралась буйволица. Молла, жена его и сын, схватив палки, побежали ее выгонять. Не успели они до нее добежать, как вдруг Молла заметил идущего по саду дервиша. Остановившись, он крикнул жене и сыну:

– Здесь есть скотина повредней буйволицы. Давайте сперва прогоним ее.

Однажды между Моллой и неким дервишем, выдававшим себя за ученого, зашел спор.

Молла Насреддин одержал верх над этим проходимцем и доказал, что тот лгун и неуч.

Дервиш понял, что дела его плохи, но чтобы смутить Моллу Насредцина, он сказал:

– Ты бы по крайней мере замолчал. Ведь ты ничего не умеешь делать!

– Ты говоришь правду, – ответил Молла. – Я не могу делать то, что делаешь ты, но меня знают все. Может быть, ты скажешь, кто ты и чем ты занимаешься.

– Я в родстве с пророком, – сказал дервиш, – и каждую ночь возношусь на небо из этого мира грешников.

Молла Насреддин притворился, что поверил этому и спросил:

– Хорошо, а ты когда-нибудь возносился на четвертое небо?

Дервиш горделиво ответил:

– И даже не один раз!

Молла опять прикинулся поверившим и спросил:

– Когда ты вознесся, то почувствовал, как что-то мягкое коснулось твоих губ?

Дервиш, не чувствуя подвоха со стороны Моллы, поспешно ответил:

– Да, да…

Молла подмигнул собравшимся:

– Это был хвост моего осла.