— Никогда… Я никогда не сдамся, — через стиснутые зубы ответил Джайал.

Двойник только расхохотался. — Сейчас я оставлю тебя здесь. Пользуясь туманом, я убью остальных. Всех, за исключением Талассы. Ты знаешь, что я с ней сделаю. А потом я вернусь. И буду с тобой, во время путешествия на север, в твоем сознании, пока мы не найдем Жезл. Я — это ты, ты — это я, навсегда, пока мы не умрем. Только ты можешь убить меня, братец — вот только у тебя для этого не хватит смелости!

— Увидим! — крикнул Джайал, одним прыжком вскакивая на ноги, и сбивая Двойника с ног. Меч закрутился в воздухе и заскользил по льду. Оба бросились за ним, но Джайал оказался быстрее. Он перекатился, опять вскочил на ноги и обернулся. Двойник исчез — затерялся под покровом тумана.

Он ударил мечом в том направлении, в котором, как он решил, ускользнул Двойник, но меч разрубил только пустой воздух, он бил снова и снова, туда и сюда, свет освещал то замерзшие стволы деревьев, то клубы тумана. Но Двойник, так быстро и внезапно появившийся, так же быстро и внезапно исчез. Шли секунды, но он слышал только собственное тяжелое дыхание и ворчание замерзшей поверхности реки.

Но не растущий холод, хотя так холодно ему никогда не было за всю жизнь, а слова Двойника тяжелым льдом повисли на его сердце. Тварь была права. Он уже повелитель. Их души уже сливаются в одну, как и раньше. Двойнику даже не надо держать его в плену и командовать им, потому что сознание Джайала и так отравлено его словами. Разве он не видит глазами твари? Разве он не чувствует, что темнота, как черное пятно, разрастается в его душе? Разве в душе он не совершает темные, нечеловеческие поступки? Разве вскоре он не унаследует все темные аппетиты своей тени? Сколько времени осталось до того, как его сердце станет таким же черным? Когда они найдут Жезл?

Когда-то их разделили; неужели Жезл опять соединит их, сделает одним существом, и его жизнь прекратится, им опять придется жить вместе? Если все будет именно так, лучше, чтобы волк достал его, навсегда уничтожил, а заодно и его Двойника. Джайал опустил руки и заорал в темноту, потом громче и громче, он звал волка к себе. Зуб Дракона, однако, оставался в его руке. Но его крики гасли в густом тумане, так что даже в его собственных ушах они звучали издалека, еле слышным шепотом. Услышит ли их волк? Он решил подойти к нему поближе, молясь, чтобы найти его в тумане.

Не скользнул ли по земле какой-то шум? Волк? Он ощутил его едкое дыхание. Он убил его детеныша. Убьет ли он его сейчас? Джайал повернулся лицом к шуму, но звук уже пришел с другого направления, потом с другого, а потом со всех. Что-то было очень близко… — Возьми меня! — заорал он. Но не случилось ничего.

Слепо он пошел вперед. Он почувствовал, как его ноги заскользили по ледяной поверхности реки, потом он шел и шел, вышел на тропинку, вскарабкался вверх…

Таласса сидела рядом с Имуни на берегу реки, когда вода стала замерзать. Туман сконденсировался так быстро, как дыхание на оконном стекле, и она как будто ослепла. Услышав отчаянный крик Имуни, она вытянула руку в ее сторону, и, найдя руку девочки, сжала ее.

Где-то перед ней трещал лед, его глыбы сталкивались и давили друг друга, до нее донесся едкий запах волка, белый туман местами окрасился в желтый цвет.

Таласса встала и осторожно пошла, слепо шаря руками в тумане, старясь найти хоть какие-нибудь ориентиры. Вот искривленный ствол каменного дуба, рядом с которым лежала Аланда, но сейчас здесь никого не было: старая подруга исчезла. Лед затрещал еще громче, потом послышался ужасный звук, как если бы кто-то глодал кость, а затем душераздирающий вой. — Пошли, — крикнула она, утаскивая Имуни подальше от шума.

Они побежали, и Талассе пришлось напрячь все оставшиеся силы, чтобы тащить за собой Имуни, которая мертвым грузом висела на руке и спотыкалась обо все булыжники, попадавшиеся под ногу. Потом ноги поехали по льду. Она резко остановилась, пытаясь найти точку опоры. Теперь вообще не было ни единого звука, не считая всхлипывания Имуни. Зато, когда они остановились, выяснилось, что в окружающем их замерзшем тумане дышать почти невозможно; частицы льда забили все легкие.

— Тихо, детка, — прошептала она. Недалеко от них она услышал рычание, лед под их ногами задрожал. Волк подходил к ним. Стоит ли она лицом к Астрагалу, или от него? Думать не было времени: послышался еще один рык, звуковая волна едва не разогнала туман, настолько близко был зверь. Она повернулась и побежала, Имуни за ней. Опять ее свободная рука слепо шарила перед собой, пока не наткнулась на замерзшую ветку дерева, висевшую прямо перед ней. Впереди крутой берег: она добралась до другой стороны реки. Ухватившись за ветку она с трудом втащила себя и девочку наверх, потом беспокойно огляделась, пытаясь увидеть хоть что-нибудь в туманной мгле.

— Где папа? — захныкала Имуни.

— Шшш, все будет хорошо, — прошептала Таласса, сама желая верить собственным словам. Ее уши ловили каждый звук. Здесь, на противоположном берегу реки, туман был такой же плотный, холодный и бездушный, а замерзшая земля вытягивала саму душу из тела. Она должна двигаться. Земля поднимается, в направлении Астрагала. Надо идти именно туда.

— Пошли, — сказала она, опять хватая Имуни покрепче за руку, и они начали пробиваться вверх через переплетение деревьев, замерзшие ветки с громким треском ломались при малейшем прикосновении к ним.

Таласса поднималась все выше и выше, таща за собой Имуни, пока туман не стал понемногу слабеть. Она почувствовала, как через него просочился белый свет. Луна. Таласса уперлась в дерево и стала свободной рукой нащупывать дорогу вокруг него. Ветки и листья так замерзли, что стали твердыми, как металл. Вот еще один сук, его можно использовать, что подтянуть себя немного вверх; она схватилась за него, осторожно шагнула вперед, опять стала шарить в поисках опоры…

Рука. Она коснулась руки. Как только она сообразила это, рука схватила ее. Кто это, Уртред? Но жрец носил перчатки. Может быть Джайал. — Джайал? — прошептала она, скорее надеясь, но ожидая худшего, так как хватка стала сильнее. Имуни почувствовала, что случилось что-то плохое и так дернула Талассу назад, что ее ноги соскользнули с крутого откоса. Но рука не дала ей упасть.

Наконец из тумана появилось лицо, прямо перед ней, освещенное светом луны. Двойник: кривой шрам морщил правую сторону его рта.

— Ха! Быть может действительно бог существует, в конце концов, — издевательски протянул он, подходя к ней поближе, его слюна брызгала ей на щеку. — Маленькая невинная шлюха из храма! — Пародия на улыбку перекосила его лицо. Он притянул Талассу поближе к себе, и Имуни, чьи пальцы был стиснуты в ладони Талассы, невольно потащило вперед. — А это еще кто? — спросил Двойник, его единственный глаз уставился на ребенка.

— Беги! — крикнула Таласса девочке, но пальцы Имуни по-прежнему были крепко стиснуты в ее собственной руке. Ее глаза, уже безумные от страха, устремились на Двойника.

— Хорошо, — прошипел он, дергая Талассу к себе и с такой силой хватая ее второй рукой за горло, что едва не задушил ее. — По меньшей мере она увидит и узнает что-то хорошее. — Таласса ударила его свободной рукой, но она была так близко к нему, что Двойник почти не заметил ее удара. — Он протянул руку и схватил Имуни за волосы другой рукой. — Не сопротивляйся, — бросил он, усиливая хватку, так что почти задушил Талассу, а Имуни, наконец-то выйдя из паралича, закричала от боли.

Двойник, не обращая внимания на ее крики и на еще один удар Талассы, напряженно глядел в туман перед собой. Даже он, кажется, чувствовал угрозу, исходившую от волка. Он потащил их вверх, через туман.

Но Имуни уже пришла в себя: жители Годы были крепким народом, а она ни в чем не уступала своим соплеменникам. Она крутила головой то в одну сторону, то в другую, пока не освободилась, и тогда она укусила Двойника в перепонку ладони между большим и указательным пальцами. Двойник невольно вскрикнул от резкой боли, и так как ничто больше не держало ее на крутом склоне, она камнем упала обратно вниз, в туман.