На мгновение жрец превратился в язык пламени, вокруг которого возникла огненная стена, а потом исчез в крутящемся водовороте летящего снега и льда. Джайал попытался подойти к нему, но его отбросил назад ревущий вихрь, белой стеной закрутившийся вокруг поля боя, а потом расширившийся и заставивший их отступить к краю Барьера, еще дальше от жреца. В середине урагана на мгновение мелькнуло пламя, потом все исчезло в серо-белой мути.

Джайал упрямо попробовал опять пробиться к Уртреду, но на этот раз Гарадас схватил его за руку. — Нет! Ты же слышал его, — прокричал староста в ухо молодому рыцарю. — Он сказал нам не вмешиваться.

Но Джайал вырвал руку и сделал пару шагов к урагану.

— Мы не можем дать ему идти одному, — крикнул Гарадас. Он махнул рукой, приказывая своим людям идти вперед, и они попытались пойти вслед за Джайалем. Но в то же мгновение ураган накрыл их всех. Они отлетели назад, как если бы снежный вихрь выплюнул их из себя. Назад и еще назад, их тащило на запад, к пропасти Барьера Айкена, в отличии от Уртреда, которого ветер тащил на северо-восток. Как если бы душа урагана хотела дотащить их до края и сбросить вниз, уничтожить. Потом, внезапно, когда они уже увидели край Барьера, ветер слегка ослаб. Все бросились на землю, отчаянно хватаясь за все, что возможно, чтобы их не сдуло через край. Ветер выл над спинами, пытаясь сорвать с них плащи.

И тут закричала Аланда: она указывала куда-то посохом сборщика пиявок. Быть может посох указал ей путь в Барьер? Лестницу, к которой они шли перед ураганом? Гарадас с трудом поднялся на ноги, через снег добрел до нее и помог ей подняться, держась друг за друга они едва стояли, а буря пыталась повалить их и сбросить в пропасть. Аланда указала посохом обратно на юг, в том направлении, откуда они пришли. Должно быть они пропустили нужную метку. Он показал своим людям идти за ним. Они пошли вдоль расселины, стараясь держать подальше от зияющей пропасти, ноги отбрасывали снег и лед, который падал в черную глубину. И никакого признака ступенек.

Аланда споткнулась и едва не упала, но Гарадас удержал ее на ногах. Посох выпал из ее ослабевших рук и упал на снег. Староста поднял его, позвал двух своих людей и приказал нести ее.

— Лестница должна быть рядом, — крикнул Гарадас Талассе. Отчаянно сражаясь со снегом он пробился к черневшему краю Барьера, не обращая внимая на то, что слабый карниз может рухнуть под ним. Остальные из последних сил шли за ним, неуклюже шагая на своих снегоступах; в слабом свете фонаря все старались рассмотреть то, что лежит впереди. Гарадас встал на колени на самом краю огромного оврага и стал напряженно всматриваться внутрь. Человек с фонарем подошел к нему и наклонился над краем пропасти, старая осветить мрачную глубину. Но они смогли увидеть только темноту, абсолютную темноту, из которой поднимались только клубы тумана, уносимые прочь беснующимся ветром.

Гарадас опять встал на ноги, и, не отрывая глаз от края Барьера, крикнул сквозь ветер, — Мы прошли слишком много: лестница должна быть за нами.

Человек с фонарем прошел несколько футов вдоль края пропасти и опять заглянул в нее. Внезапно он громко закричал, указывая вниз. Гарадас подбежал к нему. Стоя на краю утеса, они оба увидели каменные ступеньки, выходившие из-под края карниза и ведшие во тьму. Все остальные собрались вокруг, с сомнением глядя на вниз.

— Это наша единственная надежда, — сказала Таласса.

Гарадас кивнул и прокричал приказы своим людям. Те вытащили примитивные лопаты и стали откапывать из-под снега начало лестницы. Через несколько минут лопата одного из горцев ударила во что-то твердое и они увидели под ней покрытый снегом камень. Все бросились ему на помощь, отбрасывая снег руками, одетыми в перчатки, пока, через несколько минут, не освободили от снега всю ступеньку. Гарадас кивнул человеку с фонарем и тот пошел вниз, в темноту, а за ним все остальные.

Они немного спустились, остановившись на каменной площадке не больше двадцати футов в длину, нависший над ними утес защищал их от ярости урагана. Люди Гардаса зажгли еще несколько фонарей. В их неясном свете они рассмотрели то, что было вокруг. По ту сторону пропасти, на расстоянии не меньше пятидесяти футов, блеснула черная каменная стена утеса. Воздух между стенами был наполнен паром, слегка подкрашенным серой. Все посмотрели через край площадки вниз, взгляд старался пробиться через клубы пара. Насколько можно было разглядеть отсюда, в ста футах внизу находилось дно оврага, а по нему, прямая как стрела, бежала черную дорога. Пар сочился из стен оврага и из поверхности дороги.

Сейчас они слишком устали, чтобы идти дальше. Гарадас приказал поесть и отдохнуть, насколько это было возможно. Топлива для костра не было, стоял пронизывающий холод. Мужчины положили потерявшую сознание Аланду на площадку. Время от времени сверху, с края каньона, падали хлопья снега, крутились как конфетти и летели дальше, на дно. Горцы и Таласса достали еду из рюкзаков и устало уселись на ледяной площадке.

Но Джайал не мог спокойно сидеть. Он ходил взад и вперед по краю каменного карниза, глядя вниз, по-видимому позабыв о еде, лежавшей в рюкзаке. Было ясно, что он не в состоянии ни отдыхать ни есть, впрочем как и Таласса; она никак не могла придти в себя от шока. Уртред исчез, проглоченный ураганом. Она положила обратно кусок хлеба, на который мрачно смотрела, встала и подошла к Джайалу, остановившемуся на краю площадки.

Джайал откинул капюшон плаща, снег и лед серебрились на его бровях и бороде, отросшей на подбородке. Талассе показалось, что он видит не дно оврага, а совсем другое место.

— Джайал? — спросила Таласса. — Что ты видишь?

Он покачал головой, как бы приходя в себя после тяжелого удара. — Опять драконы. Огненная комната и драконы.

— Логово Харкена? — Теперь они оба посмотрела на темную линию пропасти слева от них.

— Он очень близко, — сказал Джайал, сжимая голову саламандры на рукояти Зуба Дракона. Он напряг челюсть, глаза сверкнули. — Я готов повстречаться с ним, — сказал он. — Вот тогда мы оба, вместе, отправимся в Мир Теней, и я наконец покончу с этим.

Таласса поглядела назад, туда, где за непроницаемой темнотой находилось Логова Харкена. — Мы должны выставить стражу, — сказала она.

Джайал кивнул, хотя его покрытый каплями пота лоб был все еще очень бледен. — Я буду сторожить первым.

— Почему ты не хочешь отдохнуть? — спросила Таласса

Он потряс головой. — Для чего тревожить остальных? Я все равно не засну. Дай мне посторожить.

— Другие тоже могут помочь тебе: пошли, у меня есть немного еды, — сказала она и повела его от края площадки к тому месту, где она расстелила на камне тряпку и на нее положила куски хлеба и мяса. Он сел, механически, и она сунула ему в руку хлеб. Он начал жевать, потом перестал и опять уставился на темноту противоположной стены пропасти.

Исподтишка она следила за ним уголком глаза. Он менялся, даже за то время, пока она наблюдала за ним, его сознание было полностью поглощено ментальной борьбой с Двойником. На его гладком юношеском лбу появились тревожные морщины, под глазами мешки. И не было никакой надежды, что они скоро исчезнут.

Быть может надежда обманет и ее. Боль пульсировала в ране на шее, а кровь в венах, казалось, двигалась все медленнее и ленивее. Это приближается. И ничего, кроме Серебряной Чаше не спасет ее. Что случилось с Уртредом? Она была уверена, что он еще жив, так как она костями бы почувствовала, если бы он умер. Он найдет способ вернуться к ним, сказала она самой себе.

Подошел Гарадас, он указал на человека, который должен был сторожить первым. Староста искоса посмотрел на Джайала, его брови вопросительно поднялись. — Я тоже посторожу, — спокойно ответил тот. Староста понимающе кивнул и отдал приказы, все стали устраиваться на ночлег, их ожидала неприятная ночь. Таласса стала на колени рядом с Аландой, которая уже пришла в себя. Гарадас отдал ей посох и старая дама вцепилась в него так, как если бы от него зависела ее жизнь. Лицо Аланды было пепельно-ледяным, дыхание тяжелым и затрудненным. Таласса спросила себя, переживет ли ее старая подруга эту ночь. Только посох и желание попасть в Лорн, находящийся где-то недалеко, на севере, в состоянии поддержать ее.