— Стряпчего, пожалуй, и можно было бы попросить съехать с квартиры, — с некоторым сожалением заметил Портос, когда они повернули обратно. Признаться, я недолюбливаю судейских!

На это замечание великана Атос ответил улыбкой.

— Следовательно… — начал Портос.

— Следовательно, мы идем в «Сосновую шишку», — подвел итог Атос.

В «Сосновой шишке» можно было и переночевать и основательно подкрепиться. Атос отдал должное драгоценной влаге из погреба трактирщика, а Портос, не забывая осушать бокал за бокалом, приналег на поросенка и куропаток, зажаренных на вертеле.

— Как удачно, — с полным ртом проговорил Портос, когда первый голод был утолен. — Как удачно, говорю я, что хозяюшка с улицы Феру сдала комнаты этому судейскому. Там мы вряд ли бы так хорошо поужинали. Бедный Арамис, он проведет ночь на жестком ложе в холодной келье.

— Вы ошибаетесь, друг мой, — отвечал Атос. — Не говорил ли я вам, что наш таинственный друг наверняка проведет ее в обществе какой-нибудь прекрасной дамы. Ведь она так долго ждала его возвращения в Париж.

— Кто она?! О ком вы говорите, Атос?!

— Откуда мне знать?

— Вы несправедливы к Арамису, друг мой.

— Не стану спорить с вами, но, будь на вашем месте кто-нибудь другой, я заключил бы пари и…

— И проиграли бы, Атос, уверяю вас.

— выиграл бы целую кучу денег.

— Атос, я принимаю пари. Ставлю десять, нет, двадцать пистолей, что Арамис будет сегодня ночевать в миноритском монастыре, если только туда не явится этот голландский книжник… Декарт или кто-то в этом роде.

— Портос, господин Декарт — такой же француз, как мы с вами, просто голландский воздух полезен ему, как Арамису полезен воздух Лотарингии. Во всяком случае, он полезнее парижского…

— А-а, понимаю!

— Что касается вашего предложения, то мне, конечно же, нужны двадцать пистолей, но боюсь, содержимое моего кошелька не способно перевесить и десятой части названной суммы…

Говоря это, Атос вынул кошелек и высыпал его содержимое на стол. По столу покатилось несколько монет.

— Это все? — недоверчиво проговорил Атос. — Еще меньше, чем я думал…

— Экая безделица! Пусть она вас не смущает, друг мой! — вскричал гигант. — Я и не принял бы пари на других условиях, ведь ваши шансы ничтожны.

— Портос, я принимаю пари. Я не принял бы его в других обстоятельствах, но боюсь, мне нечем заплатить хозяину за ужин.

— Дорогой Атос, но вы ведь не захотите обидеть меня, не позволив угостить вас сегодня, когда мы снова в Париже.

— И тем не менее, возможно, мы тут задержимся. Не могу же я все время кормиться за ваш счет.

— Атос, одно ваше слово — и я ссужу вам половину поместья дю Валлон. Ссужу только потому, что знаю — подарка вы не примете. И готов буду ждать сколько угодно, покуда ваши дела не поправятся!

— Дорогой Портос, я опасаюсь, что они не поправятся никогда. Да я особенно и не стремлюсь к этому. Что мне нужно? — Бутылку-другую бургундского. Но пари — дело святое, и, если мы застрянем тут надолго, ваши пистоли мне очень пригодятся.

— Вот и прекрасно! — воскликнул Портос. — Тогда давайте покончим с этим поросенком и отправимся наверх ночевать. А завтра выясним, кто выиграл пари!

— Погодите-ка, друг мой. К чему ждать до завтра, — неожиданно сказал Атос, указывая на человека, только что появившегося в общем зале. Этим человеком был Арамис, осматривавшийся по сторонам в поисках друзей.

— Эй, Арамис! Мы здесь! — громогласно окликнул его Портос.

Головы всех сидящих в зале одновременно повернулись на крик, но так как Портос вел себя мирно и, по всей видимости, не собирался никого убивать или калечить, мало-помалу все вернулись к прерванным занятиям, а Арамис подошел к товарищам, весело смеясь.

— Арамис! — серьезным тоном обратился к нему Атос. — Друг мой, вы знаете, что я меньше, чем кто-либо на свете, люблю совать нос в чужие дела. Но сейчас на карту поставлен мой ужин. И все последующие ужины, пока мы пробудем в Париже. Это серьезно, черт возьми!

— Что случилось, Атос, да говорите же скорее! — вскричал Арамис, озабоченный серьезным видом друга, Ему объяснили, в чем дело.

— А я уж было вообразил невесть что, — проговорил Арамис в своей неподражаемой манере. Однако было видно, что он хорошенько не знает, смеяться ли ему, или сердиться.

— Мы не спрашиваем вас ни о чем, — продолжал между тем Атос проникновенным тоном. — Скажите только, выиграл ли я у Портоса?

Арамис сел за стол и спросил себе бутылку вина и цыпленка. Потом нахмурился. Потом взглянул на Атоса и расхохотался.

— Портос, я вынужден извиниться перед вами за то, что невольно подвел вас, — сказал он. — Отдайте Атосу его пистоли, он выиграл. — После чего он залпом осушил бокал и добавил:

— Но сегодня все было против меня, какой-то злой рок… Так что не воображайте, пожалуйста, Атос, что я в конце концов не зашел в монастырь. Но и там место было уже занято…

— Что… этот господин Декарт все-таки приехал из Голландии? — спросил Портос.

— Нет, — отвечал Арамис, поедая цыпленка. — Зато из Англии приехал господин Гоббс.

На следующее утро Арамис переоделся и с озабоченным лицом проверил, легко ли спускаются курки пистолетов. Затем он зарядил их, засунул за пояс, добавив к ним испанский стилет, и, не говоря ни слова, ушел, низко надвинув на глаза свою широкополую неброскую шляпу.

— Господин монах снова пустился на поиски приключений! Очевидно, он опасается какого-нибудь ревнивого мужа, — хохотнул Портос.

— Вы опять ошибаетесь, Портос, — заметил Атос, лучше, чем его простодушный товарищ, понимавший характер Арамиса. — Вчера все равно было поздно предпринимать какие-либо шаги для освобождения д'Артаньяна, и поэтому наш монах позволил себе нанести визиты старым знакомым. Но теперь — время действовать. Поверьте, Арамис ушел по делу, связанному с нашей поездкой в Париж.

— Да, но он вооружился до зубов!

— А почему это вас удивляет? Насколько я понял, у кардинала есть основания испытывать особую неприязнь именно к нему. Арамис обвел его вокруг пальца в Type.

— Так же, как мы обвели его красное преосвященство вокруг пальца в истории с подвесками?! — воскликнул Портос, простодушно забывая, что история с подвесками закончилась для него в Шантильи, едва успев начаться.

— Примерно так, хотя мне неизвестны подробности, — улыбнулся Атос.

— Но почему же, черт возьми, я об атом не знаю вообще ничего?!

— Потому что это произошло после вашего отъезда из Парижа.

— Это верно. Но ведь Арамис мог бы рассказать мне эту историю по дороге.

— Очевидно, он счел ее нестоящей внимания.

— «Нестоящей внимания»? Хорошенькое дело — вы говорите «нестоящей внимания»! Что же в таком случае заслуживает внимания?!

— То обстоятельство, что д'Артаньян в Бастилии.

— Правда, — посетовал Портос, несколько успокаиваясь. — Разумеется. Портос помолчал, но совсем недолго. — Получается, что Арамис отправился куда-то по нашему общему делу, и его прогулка настолько небезобидна, что он снарядился как на войну, а мы сидим тут и мирно беседуем.

Мы даже не знаем, куда он ушел.

— По-видимому, у Арамиса есть основания не посвящать нас в это.

Портос крутанул свои пышные усы и стукнул по столу, чтобы дать выход обуревавшим его чувствам. Великан не рассчитал своих сил. Ножки стола подкосились, и он рухнул на пол с громким стуком и скрежетом. Эти звуки вызвали поспешное появление хозяина «Сосновой шишки», сопровождаемого слугами и поварятами. Они решили, что знатные постояльцы подрались.

— У вас очень непрочная мебель, любезный хозяин, — сконфуженно произнес Портос, покуда Атос, пользуясь случаем, заказывал хозяину пару бутылок анжуйского. Уразумев, что никакой драки не предвидится, прислуга удалилась, причем поварята имели разочарованный вид.

— Что же мы будем делать? — спросил Портос немного погодя.