Увидев, что Арамис вооружен, горбун спустил курок.

Прогремел выстрел, и подземелье наполнилось пороховым дымом, который быстро рассеялся.

Арамис был невредим. В момент выстрела он упал на колени, и пуля просвистела над его головой. Горбун вскрикнул от досады и, отбросив в сторону бесполезный мушкет, бросился на бывшего мушкетера с рогатиной-опорой наперевес: нижний конец упомянутого предмета был остро заточен, что давало возможность использовать его в качестве пики. Арамис выстрелил в потолок над головой горбуна. Сверху посыпались кости, посуда и пучки сухой травы. Это задержало нападавшего, но лишь на мгновение. Оправившись, горбун возобновил атаку с удвоенной энергией.

— Верный слуга! — одобрительно воскликнул Арамис, отскакивая в сторону, чтобы избежать страшного удара импровизированной пикой.

Горбун потерял равновесие и попытался удержаться на ногах, уцепившись за одну из полок. Та с треском обрушилась на него.

— Не прекратить ли нам эту возню, любезный, — кротко заметил Арамис своим не потерявшим мелодичности голосом. — Этак мы перебьем тут все, а я заинтересован в продолжении опытов не меньше твоего господина.

Горбун молча возился на полу, погребенный под рухнувшей на него тяжелой полкой и высыпавшимся из нее разнообразным хламом. Арамис стоял над ним с заряженным пистолетом в руке. В другой он держал длинный кинжал с широкой гардой.

Неожиданно Бежар нервно рассмеялся:

— Хороши же теперь монахи! У вас под рясой целый арсенал!

— Quae fuerant vitia, mores sunt. Что было пороками, теперь нравы, отвечал Арамис все тем же кротким тоном.

— Ладно, Годо, нам следует прекратить сопротивление, — сказал алхимик, помогая горбуну подняться. — Иначе наш гость понаделает в нас дырок, он имеет опыт по этой части. Если бы ему хотелось остановить тебя пулей, он бы не промахнулся, уверяю тебя.

Горбун ответил нечленораздельным мычанием, выразительно поглядев на Арамиса.

— Так ваш верный слуга нем? — спросил Арамис.

— Совершенно.

— Вот была бы находка для Атоса, — пробормотал Арамис. — Впрочем, он никогда не расстанется с Гримо.

— О ком это вы? — спросил Бежар, собирая черепки.

Легкое облачко набежало на изящные черты Арамиса.

— Так, пустое! Не обращайте внимания, любезный Бежар. Нас ждет совсем другой разговор.

— Вы правы, — нехотя согласился алхимик. — Пойдемте в комнаты. Когда Годо покончит с уборкой, он принесет нам ужин.

— Принимая во внимание ваше мастерство, звучит зловеще, — проговорил Арамис. — Но учтите, любезный, если вы отравите меня — вы горько раскаетесь. У Ордена длинные руки.

— Я вижу, вы в отличном настроении. Все время расположены шутить.

— Почему бы и нет? Скоро мне предстоит опасное дело, и я могу погибнуть, но это горячит кровь. Сутаны и молитвы, знаете ли, приедаются.

Они поднялись по лестнице. Мессир Бежар казался подавленным, Арамис был бодр и энергичен.

— Все же мне непонятно, что хорошего вы находите в подобном рискованном предприятии?

— Я же сказал вам — оно пробуждает меня от спячки, кроме того, мне предстоит встреча с друзьями, которых я не видел целую вечность!

— Что до меня — избави Бог от таких приключений!

Друзей же у меня нет.

— Мне жаль вас. Хотя вы сами виноваты.

— Это еще почему?

— Вы спрашиваете?

— Конечно.

— Вам непонятно?

— Еще бы!

— Судите сами: какие же могут быть друзья у отравителя!

Алхимик заметно вздрогнул и изменился в лице.

— Ну вот, опять вы за свое! Что вам нужно от меня?

Чего вы хотите?!

— Я хочу, чтобы вы рассказали мне, для чего вы отправляетесь в Париж?

— Только и всего? Нет ничего проще — меня вызывают ко двору королевы-матери. Всем известно, что она покровительствует ученым людям: астрологам, медикам и…

-..составителям ядов, хотите вы сказать?

— Да нет же — естествоиспытателям.

— Берегитесь, мессир Бежар. Элеонора Галигай тоже занималась предсказанием по звездам и была сведуща в медицине. За это ее сожгли на костре. И Мария Медичи не пришла к ней на помощь.

— Итальянку казнил французский народ, — твердо отвечал алхимик. — Я же буду действовать исключительно в интересах французского народа…

— Значит, вы признаете, что в Люксембургском дворце что-то затевают, и вы нужны в Париже именно по этой причине?!

Бежар прикусил губу. Он понял, что ловушка захлопнулась.

— Я вам больше ничего не скажу. — Алхимик поднялся. — Если вы кардиналист, сударь, вы можете донести на меня, можете меня арестовать и предать пыткам. Но и под пытками я не произнесу ни слова.

— Отлично, мессир Бежар, вы держались превосходно, — одобрительно сказал Арамис, подходя к растерянному алхимику и пожимая его руку. — Приношу свои извинения за весь этот спектакль, но я не имел права нарушить данное мной слово и не выполнить приказ.

— Приказ?! — вскричал изумленный Бежар.

— Вот именно.

— Так вы испытывали меня?!

— Как видите.

— Но кто приказал вам?

— Тот, кто имеет на это право.

— А-а… понимаю…

— Тем лучше.

— Так я еду в Париж?

— Мы едем вместе.

— Когда?

— Как только все будет готово.

— У вас есть доказательства того, что вы говорите от имени… тех, кто ожидает меня в Париже?

Вместо ответа Арамис поднес к глазам алхимика некое письмо.

— Вы узнаете почерк? — спросил он.

— Да.

— Подпись?

— Да.

— Достаточно вам этого?

— Почерк можно подделать, письмо похитить…

— Вы правы. Это же самое я говорил одному человеку лишь несколько часов назад.

— Кому?

— Он неизвестен вам. Итак, письмо можно похитить?

— Несомненно!

— Что вас убедит?

— Пароль.

— Но пароль можно узнать!

— Слишком много совпадений. Вам известен пароль?

— Да.

— В таком случае — назовите его!

— «Охота на лису» и «Орлеан».

— Правильно. Но…

— Правильно. А к тому же — «Ларец Генриха» и «Четки королевы».

Алхимик облегченно вздохнул. После этого он опустился на стул и снова предложил сесть Арамису.

— Мы не первый день занимаемся нашими исследованиями, а я и не подозревал, с кем имею дело. Значит, вы интересовались «Золотым напитком» только для вида?

Арамис хитро улыбнулся:

— Почему же? Я надеюсь и впредь… по окончании охотничьего сезона… продолжить наши совместные опыты. Они очень поучительны. А пока…

— А пока?

— Я с вашего позволения прочитаю «Benedicite».[5]

— Почему?

— Потому что за вашей спиной я вижу милейшего Годо. Он принес нам ужин, а я, признаюсь, голоден.

Мессир Бежар должен был уладить некоторые дела и приготовиться к дальнему путешествию. Он вез в Париж целую лабораторию, упаковав в ящики несчетное количество химической посуды, переложенной соломой, и разместив все это на двух громоздких повозках. Когда-то мессир Бежар действительно изучал медицину в стенах Сорбонны, поэтому в Париж отправлялся в качестве лекаря.

Он должен был явиться к Марии Медичи в Люксембургский дворец. Алхимика сопровождали двое: горбун Годо и светловолосая девушка — племянница мессира. Предусмотрительный медик нанял двоих дюжих молодцов, которые подрядились совмещать роли грузчиков и охранников на протяжении следования до Парижа всего за несколько пистолей.

Арамис собирался проделать часть пути вместе с обозом мессира Бежара.

— Однако в Париж вам придется прибыть без меня, любезный Бежар, сказал он. — Ваши колымаги производят столько шума… Мне же полезнее передвигаться в тишине.

Пока повозки катили по земле Лотарингии, Арамис не проявлял особого беспокойства, но чем ближе к Парижу — тем более неузнаваемым становился спутник мессира Бежара. Алхимик дивился перемене во внешности своего недавнего напарника по поискам рецепта эликсира долголетия; тот располнел на глазах, стал меньше ростом и выглядел как самый обыкновенный лавочник, путешествующий в столицу по торговой надобности. Широкополая шляпа скрывала его красивое лицо и черные глаза, в которых время от времени загорались молнии.