– Федя! Присядь на минутку. У меня осталось еще немного времени. Самолет в одиннадцать. Присядь, присядь. Я думала об этом, но никак не могла решиться. А теперь, как головой в прорубь. Я хочу забрать тебя с собою. Не дело, чем ты занимаешься.

Федор хотел возмутиться, но она остановила его.

– И не спорь со мною. Я так ни одному твоему слову и не поверила. У тебя сумбур в голове. Ты выстраданные мысли вытащил и разложил передо мною. Хотел выглядеть красиво. Молодец, сумел показать, каким можешь быть нежным и ласковым. Благодарю тебя. Как женщина, поверь мне, я оценила твою преданность, твою любовь и ласки. Я не хочу тебя терять. Сердце екает, но я решилась. Сниму тебе квартиру. Поступишь в институт. Не волнуйся, я за все плачу. Буду к тебе приезжать раз в месяц. Я тебе не надоем. Иначе хоть самой в петлю лезь. А можешь ты меня еще на посошок поласкать? А то когда тебя увижу в следующий раз.

– Любимая, – патетически он воскликнул, – я чист перед тобою аки покойник пред вдовою.

Солнце уже заглядывало в окно. Федор впервые увидел у нее две морщинки под глазами и жировую складку на животе. И такой родной ему показалась эта красивая женщина, которая решила принять участие в его судьбе, что он стал целовать ей ступни ног.

– Пусть будет благословенна земля, по которой ступала эта нога.

Виктория счастливо рассмеялась и протянула к нему руки.

– Иди ко мне! Ох, не знаю, чем закончится наша авантюра, но то, что ты попил за эту неделю мои соки, слепой только не увидит.

– У тебя круги под глазами! – сказал Федор, целуя ее глаза.

– Замажу! Мне теперь море по колено!

Солнце с удивлением смотрело на эту ненастную парочку, для которой ночи не хватило.

Через полчаса Виктория с Федором вышли из дома. Договорились они так, что он ее сейчас не провожает, а приедет в аэропорт. Пусть в отдалении постоит, она на него полюбуется. Виктория оставила ему номер мобильного телефона, по которому, он должен быть ей позвонить по приезде в Москву и объяснила, что этот телефон здесь купила, для него и себя. Этот номер, кроме Федора никто не знает.

– Значит, ты еще раньше решила, позвать меня с собою, а не час назад? – удивился Федор.

– Я хотела хоть голос твой услышать. До свиданья, мой золотой!

В нагрудный карман Федору Виктория положила согнутый пополам конверт. Он протестующе поднял руки.

– Там только на дорогу, – заявила Виктория. – Здесь я тебя баловать не собираюсь. У тебя и так есть «Альфа-Ромео»

Такси отъехало. Федор проводил его задумчивым взглядом. Было еще слишком рано, чтобы ехать в аэропорт. Семь часов. Он решил зайти домой убраться, побриться, переодеться, когда у него за спиной раздался змеиный шепот.

– Так-то ты, мразь, выполняешь наш уговор? Всякую шваль таскаешь ко мне в квартиру! Меня тебе мало? Я что старше ее? А ну пошли посмотрим, что после себя оставила эта лухудра? Что это у тебя в конвертике? Это она тебе заплатила? И сколько платят таким как ты красавчикам за неделю?

Перед Федором стояла пышнобедрая крашеная блондинка лет тридцати. Она ела его злым взглядом.

– Пошли, пошли. Радуйся, что я не застукала тебя с нею. В чем мать родила вылетела бы она из квартиры.

– Я бы попросил… – попробовал возразить Федор. Но блондинка вошла в раж.

– Что? Ты будешь мне указывать? Или ты думаешь, я боюсь соседей? Я, таких как ты, меняю как перчатки, каждое лето. Троих, а то и четверых. Я же тебя предупреждала, сюда никого не водить, а раз привел, то плати мне за месяц полностью и еще неустойку. И половину того что получил, отдашь. Чего молчишь? Был уговор?

– Пойдем в дом, – спокойно предложил Федор.

В день приезда в город, оставив вещи в камере хранения, он пошел на толчок, где собирались квартирные маклеры. Ему надо было недорого снять однокомнатную квартиру. Федор пришел в своем персиковом костюме, белых туфлях. Чистое лицо, рост, стать, провинциальная смущенная улыбка. К нему сразу подошла эффектная блондинка.

– Жилье ищете?

– Однокомнатную квартиру! Недорого.

– Отойдем в сторону, поговорим.

В сквере они присели на скамейку. Блондинка его спросила, бывал ли он до этого на море, сколько ему лет, посмотрела паспорт и озадачила его вопросом, зачем ему отдельная квартира? Федор замялся.

– Понимаете…

– Понимаю! Клубнички по телевизору насмотрелся, и самому захотелось попробовать. Да ты не красней, все сюда с одной мыслью едут.

Она назвала цену, тысячу долларов.

– Дорого!

– А ты как хотел? Зато у меня идеальная чистота. Языком по полу проведешь, и еще раз захочешь. Меня Катерина звать! А тебя я знаю – Федор. Паспорт смотрела. Ну, что поехали?

Федор засмотрелся на блондинку. Он бесстыдно пялился в вырез ее платья, а потом на аппетитные коленки.

– Дорого, я говорю, для меня.

– Я скину, поехали!

Когда они шли мимо маклерской толкучки, кто-то бросил ехидную реплику в спину Федору.

– Гляньте! Катька снова призового жеребчика отхватила.

– Хорош! Хорош! Ничего не скажешь.

– Этого она сначала сама заездит, а потом в загон выпустит.

– А старый где?

– Разве она скажет? Сбежал, наверно!

Федор повернул голову. Две сорокалетние дамы бесстыдно оглядывали его с ног до головы. Одна ему озорно подмигнула.

– Поторопился ты, паря!

– Чего это они? – спросил он у Катерины. Та небрежно махнула рукой.

– Конкурентки. Любую подлость готовы сделать. Рынок. Чего ты хочешь?

У дороги стояла новенькая Шкода. В нее и пригласила сесть Федора Катерина.

– Ты куришь? – спросила она его.

– Нет! Я бодибилдингом увлекаюсь. Культуризмом по-нашему. Со штангой в двести килограмм могу десять раз присесть.

– Вот и отлично. У нас во дворе физкультурный комплекс и спортзал в школе напротив. Пятьсот рублей месячный абонемент. Я тебе покажу.

– Меня цена вот… – снова начал Федор. Катерина его перебила.

– Я же сказала тебе, насчет цены договоримся. Где твои вещи?

– На вокзале.

Федор чувствовал, что его взяли в жесткий оборот, но причину уразуметь не мог. Через час покружив по городу, они были на месте. Старая блочная пятиэтажка, ухоженный двор. Цветники. В углу двора турник, брусья, лесенки. Пешком поднялись на третий этаж. Катерина открыла ключом дверь и пропустила вперед Федора.

– Ну, что я тебе говорила. Операционная, а не квартира.

Федор видел в тысячу раз лучше евроремонт, но здесь все сияло чистотой и белизной. Вылизана была квартира.

– Только для элитных клиентов! – похвалилась Катерина. Квартира Федору понравилась. Не разуваясь, он заглянул в комнату. Горка с посудой, журнальный столик, большая арабская кровать и переносной телевизор.

– Ты переодевайся, а я сейчас! – сказала ему Катерина и прошла на кухню. Федор пожалел, что одел свой единственный, парадный костюм сразу в поезде. Зачем? Он прошел в комнату и расстегнул молнию на чемодане. Достал хлопчатобумажные брюки. Когда он бережно положил костюм на кровать и остался в одних плавках, в комнату заглянула Катерина с вешалкой в руках и прозрачным мешком-целлофаном. Федор засмущался.

– Переодевайся, переодевайся! На меня внимание не обращай. Я тебе помогу!

Она легонько отодвинула его в сторону, повесила сначала брюки, а потом и пиджак на вешалку, и натянула сверху прозрачный целлофановый мешок. В это время он быстро застегивал брюки. Одел сорочку.

– Можешь, босиком ходить! – сказала она и, сделав вид, что провела пальцем по полу, облизала его. – Гигиена, прежде всего. Видишь, какая чистота?

– Вижу!

– Ну, пошли на кухню, поговорим.

Федор все-таки одел белые, чистые носки, но обуваться не стал. На кухне на скорую руку был сервирован стол. Бутылка коньяка, дольками порезанный лимон, пара бутербродов с ветчиной, и пара с сыром. Два емких бокала.

– Открывай! – сказала Катерина.

– Я не пью крепкие напитки, разве бокал вина!