Проведя пальцем по его набухшему члену, Пегги серьезным тоном сказала:

– Как я вижу, наблюдается некоторый подъем.

– По-моему, он всегда наблюдается, когда ты рядом.

Повинуясь внезапному импульсу, он подхватил Пегги под мышки и оторвал ее от земли. Уловив его замысел, Пегги постаралась помочь и вскоре повисла на плечах Марка, энергично работая бедрами и впившись губами в его губы.

Она быстро довела его до оргазма. Когда он излился в нее, колени Марка подкосились и он тяжело осел на песок.

Теперь он уже хорошо знал Пегги, по крайней мере знал ее тело и сексуальные реакции.

– Ты не кончила, нет? Мне очень жаль.

– Это не имеет значения, Марк! Мы что, ведем учет? Может, у тебя там калькулятор, который отсчитывает единицу, когда ты кончил, и двойку, когда кончила я? Ох, извини, дорогой. – Она быстро его поцеловала. – Я что-то не то сказала. Я очень ценю твою заботу. В большинстве своем мужчины совершенно не беспокоятся о том, что чувствует женщина. Со мной все хорошо, правда.

Несколько минут они лежали рядом, с ног до головы перепачканные в песке.

– Тебе здесь нравится, Пегги? – спросил Марк.

– Это лучшие дни в моей жизни!

– У меня есть лишние ключи. Когда мы вернемся в дом, я тебе их дам – чтобы потом не забыть. Приезжай и живи здесь сколько захочешь, даже если меня не будет.

Она бросила на него странный взгляд, затем вскочила на ноги.

– Кстати, насчет возвращения в дом – мне срочно нужно в душ. Я вся в песке.

Рука об руку они поднялись на эскалаторе и там разделились: Марк пошел в свою комнату, Пегги в свою. На этот раз, приняв ванну, он надел рубашку с открытым воротом, свободные брюки и шлепанцы. Очевидно, они мыслили одинаково, потому что, когда Пегги через некоторое время спустилась вниз, на ней был длинный, до пола, халат.

Она приготовила бифштексы, и оба с аппетитом поели. Вечером они лежали перед огнем и пили вино. Марк уже почти заснул, когда Пегги повернулась к нему и сказала:

– Между прочим, под халатом ничего нет, если, конечно, тебе случайно захочется это исследовать.

Он повернулся к ней и начал изыскания.

Единственная грустная нота прозвучала накануне отъезда в воскресенье. Оба устали и вполне удовлетворили свой сексуальный аппетит. Вечером предстояло улетать из Сан-Франциско, и оба согласились, что перед отъездом надо немного вздремнуть.

Марк проснулся первым и сразу посмотрел на часы. До отъезда оставалось два часа.

Пегги лежала на спине, слегка похрапывая во сне. Марк осторожно стянул с нее простыни. Пегги что-то недовольно пробормотала, но не проснулась. Он принялся внимательно изучать это прекрасное тело. Небольшие, но безукоризненной формы груди с большими сосками. Плоский живот. Обилие черных волос на лобке. Марк почувствовал, что у него снова появляется эрекция.

Он начал гладить ее тело. Пегги постепенно просыпалась.

– Ммм, это неплохо, – не открывая глаз, пробормотала она.

Он дотронулся до нее в другом месте.

– А как здесь?

– О да, дорогой, очень хорошо.

– А здесь?

– Да, да!

– А как насчет… Тебя это возбуждает?

– Да, Марк… – Внезапно она подняла голову и, нахмурившись, посмотрела на него. – Что все это значит? Ты следуешь набору инструкций из руководства по обольщению? Или начитался статей из своего «Мачо»? Прикоснись к ней там, поцелуй ее здесь! И это обязательно возбудит твою бабу! Так, что ли?

Удивленный внезапной атакой, он смотрел на нее разинув рот и видел, как его потрясенный взгляд, словно в зеркале, отражается в ее глазах. Лицо Пегги смягчилось, на щеках появились ямочки, и она притянула его к себе.

– Прости меня, дорогой. Я знаю, что не должна так раздражаться. Но неужели ты не понимаешь, что влюбленная женщина, каковой я сейчас являюсь, не всегда нуждается в том, чтобы ее возбуждали? Конечно, предварительная любовная игра, как ее называют в учебниках, – это прекрасно, но когда ее слишком много, она только отвлекает. Я действительно воспринимаю ее как игру. Но когда женщина любит, ее можно возбудить одним прикосновением, даже взглядом. – Улыбаясь, она погладила его по щеке. – Я открою тебе одну тайну, которую не собиралась тебе открывать. Когда ты впервые появился в нижнем офисе, у меня внутри все оборвалось, а трусы… извини за такую подробность, стали такими мокрыми, что мне пришлось в обеденный перерыв идти переодеваться…

Действо продолжалось, и Марк, насколько он мог судить, реагировал на происходящее вполне адекватно, но мысли его были далеко. Он уже освоился с открытием, что любит эту женщину, но до сих пор ему не приходило в голову, что она тоже может его любить. Это напугало его до смерти. Конечно, другие женщины тоже говорили ему, что любят, но в отличие от них Пегги говорила искренне.

Впервые после смерти матери его действительно кто-то любил, и это пугало Марка. Любить Пегги значило отдавать, но быть ею любимым значило также и брать. К такой ответственности Марк был не готов, он не хотел взваливать ее на себя сейчас, а возможно, и никогда.

Всю дорогу в Нью-Йорк он размышлял об этом. Пегги большую часть пути проспала и ничего не заметила.

В конце концов Марк пришел к неизбежному выводу, что все это создает угрозу его нынешнему образу жизни. Инстинктивно он чувствовал, что Пегги отдает ему всю себя. Она наверняка будет надеяться, что они поженятся. Сильная натура, она, вероятно, будет оказывать на него влияние. Со всеми другими женщинами придется распроститься или же встречаться тайком. Многие женатые мужчины так поступали, но это было не по нему. Изменится не только его сексуальная жизнь. Марк знал, что Пегги не вполне одобряет его планы на будущее. Она наверняка будет всячески стараться их изменить.

Нужно положить этому конец, другого выхода нет. От этой мысли Марка охватила глубокая печаль. Он наклонился к спящей Пегги и нежно прикоснулся к ее щеке, в том самом месте, где иногда, когда Пегги улыбалась, появлялась ямочка.

Марку и раньше приходилось избавляться от женщин, но никогда еще он не испытывал при этом угрызений совести. В большинстве случаев они сами понимали, что долго эта связь не продлится. Но некоторые продолжали цепляться за Марка – ярким примером тому была Энид. Марк полагал, что именно из-за подобных случаев он и боялся вступать с женщинами в постоянные отношения.

Но кроме проблем личного характера, Марка беспокоило, как может его женитьба отразиться на журнале. Конечно, «Мачо» читали и женатые мужчины, хотя первоначально издание было рассчитано на холостяков. Как однажды заметил Алекс, листая «Мачо», даже женатые мужчины воображают себя холостяками.

Так вот: что же произойдет, если Марк Бакнер, идеал всех сексуально озабоченных американских холостяков, вдруг женится? Возможно, этот идеал в определенной степени сфабрикован, но тем не менее миллионам читателей «Мачо» он представляется совершенно реальным. Марк вспомнил, что в свое время в Голливуде киностудии вкладывали колоссальные суммы в создание образа мужественного супергероя, всячески сторонящегося брака, и когда их идолы все-таки женились, то этот факт всячески старались скрыть.

Марк невесело улыбнулся, представив себе, как предлагает Пегги нечто подобное.

Нет, с этим надо покончить. Другого выхода нет.

Он посмотрел на ее лицо, такое спокойное во сне и вновь почувствовал острую боль. Совсем не обязательно разрывать их отношения прямо сейчас. Пожалуй, еще месяц или несколько недель ничего не изменят. Но он обязательно должен быть уверен, что контролирует ситуацию.

Когда такси покатило на Манхэттен, все еще зевающая Пегги сказала:

– Уже почти утро! Уик-энд так быстро кончился. Завтра рабочий день. Ты появишься в нижнем офисе, Марк?

– Нет, Пегги, завтра я по делам улетаю в Лондон, – ответил он. – Почему бы тебе не взять отгул?

– Какая досада! Почему же ты мне об этом раньше не сказал? А какие у тебя дела в Лондоне?

– Пегги… Это не имеет отношения к журналу, а следовательно, не должно тебя заботить. Кроме «Мачо», у меня много других деловых интересов, я уже тебе говорил об этом! – Он искоса взглянул на нее. – А если ты думаешь, что здесь замешана какая-то другая женщина, – забудь об этом!