– Ага, как же.

– Я серьезно. Аксель. Я просто не захотел. Сегодня вечером после представления она подошла ко мне, и я понял, что смогу сделать с ней все, что захочу. Она сказала, что ее соседка по номеру всю ночь проведет с Пьером в его комнате. Это ли не прозрачный намек?

– Может, она просто хотела поддержать разговор.

– Она хотела меня, – раздосадованно брякнул Жиль. Ему было не по душе, когда кто-то сомневался в его привлекательности, пусть даже это был всего лишь Аксель, а Аксель не в счет.

– Даже если ты ее не захотел, – ответил Аксель. – Подумаешь, невелика беда. Бывает, ты женщине нравишься, а она тебя ни капли не интересует. – Он поежился при воспоминании о Соне и ее огромных коровьих глазищах, что шарили по его лицу в поисках истины, тогда как он скрипел зубами во время их шахматных сессий.

– Но она была как раз в моем вкусе, – не унимался Жиль. – Длинные волосы, длинные ноги, большие… – Он обрисовал в воздухе два гигантских арбуза. Аксель ничего не увидел. Было еще темно. – Со мной что-то произошло, – прошептал он. – Мне больше не нужны свидания-однодневки. Я понял, как бессмысленно мое существование.

– Я тебе давно говорю, – хмыкнул Аксель.

– По-моему, я влюбился.

Аксель зажег лампу на прикроватном столике, чтобы как следует рассмотреть лицо Жиля.

– Ты прикалываешься, да?

– Нет. Это та девушка, англичанка, что прилетела во вторник. Она приходила ко мне играть в теннис. Она прекрасна. Так и вижу ее в теннисной юбочке, и как хочется положить руку ей на…

– Значит, перерождение все же не состоялось, – прыснул Аксель, догадавшись, куда Жиль хочет положить руку.

– …мне хочется положить руку ей на… ладонь, – внезапно произнес Жиль.

– И отвести ее за чулан с теннисным инвентарем.

– Ты все извращаешь, – возмутился Жиль. – Я как-то странно себя чувствую. Мне вроде как грустно. Меня даже не радует, что Дельфина порвала с Ксавье.

– Правда?

– Он захотел заняться анальным сексом, – деловито заявил Жиль. – Она отказалась, и он не очень-то расстроился. Но когда Пьер разболтал ему, что мне она дала через две недели после начала сезона…

Представив эту картину. Аксель сжал зубы.

– И что мне теперь делать? – спросил Жиль.

– Скажи Ксавье, что это вранье, – предложил Аксель.

– О чем ты?

– Об анальном сексе.

– Господи, Аксель. Я тут говорю о настоящей любви, а ты можешь думать только о том, как вперить кому-нибудь в задницу!

– Ты первый об этом заговорил.

– Неужели? – Жиль витал высоко в облаках, в чудесном романтическом мире. – Не помню. Не могу думать ни о ком, кроме нее. Когда это закончится? Это и есть настоящая любовь?

– Это пройдет, – с горечью произнес Аксель.

– Аксель, – осторожно начал Жиль. – Как ты узнал, что любишь эту… как ее там? Ту цыпку из Парижа.

– Натали?

– Да. Расскажи.

– Ты все время твердишь, чтобы я выкинул ее из головы, – заметил Аксель.

– Ну, сегодня не тот случай. Мне нужна твоя помощь, старик. Нужно сравнить то, что происходило с тобой, и то, что сейчас творится со мной. Хочу убедиться, что меня не ждет такой же конец. Не хочу быть жалким и одиноким…

Аксель покачал головой.

– Ничего я тебе не скажу.

– Пожалуйста, дружище. Расскажи, – взмолился Жиль.

– Я не могу признаться тебе…

– Брось, мужик.

– Ты не поймешь.

– Я не такой чурбан, как ты думаешь. Аксель. Все считают меня бессердечным недоумком, но… – Он опять вздохнул.

– Ладно. – Аксель набрал в легкие побольше воздуха и взялся за рассказ. – Только пообещай, что не будешь смеяться.

– Аксель, я хоть раз над тобой смеялся?

– За сегодня три раза, – заметил Аксель.

– Клянусь, больше никогда не буду над тобой смеяться.

Аксель понимал, что это пустое обещание. Он понимал, что все, что он собирается сказать, когда-нибудь обернется против него, но ему было необходимо сбросить ношу. Ему хотелось поведать историю Акселя и Натали еще один раз, вслух. Будто облекая ее в слова, он сможет сделать их любовь более реальной. Может, где-нибудь еще, в параллельной вселенной, Аксель Раданн и Натали Леклерк снова и снова будут встречаться и влюбляться друг в друга.

– Как ты понял, что влюблен в нее?

– Я понял, что люблю Натали, когда окружающий мир словно утратил резкость, – заговорил Аксель. – Будто моя жизнь стала кинолентой, а Натали – главной героиней. С того момента каждая сцена моей жизни проигрывалась ради нее. Я был всего лишь второстепенным персонажем в ее истории. И самое странное, что мне было наплевать.

Когда Натали была рядом, все вокруг казалось прекраснее. Моя грязная квартирка вдруг стала богемной и очаровательной. Консьержка, эта ведьма, что превратила мою жизнь в ад, показалась дружелюбной. В присутствии Натали все предметы покрывались теплой дымкой. Контуры расплывались и одновременно становились резче. Ничего подобного я раньше не испытывал, и после разлуки тоже. Жиль кивнул.

– Я переживаю в точности то же самое, старик! – воскликнул он.

Аксель снисходительно улыбнулся.

– Но я не хочу все время жить, как в дрянном фильме с Мег Райан.

Улыбка Акселя потускнела. Он вовсе не представлял себе фильм с Мег Райан. Жиль разрушил его романтический образ.

– Как я уже говорил, – подытожил Аксель, – это пройдет. Так всегда бывает. К концу отпуска ты уговоришь эту девчонку спутаться с тобой, она тебе наскучит, и ты снова выйдешь на охоту.

– Ты так думаешь? – Жиль взглянул на своего соседа по комнате, будто последней фразой тот только что поведал ему самую добрую весть в мире.

– Да.

– Хорошо, что ты так говоришь. Ведь рано или поздно она поддастся на мои уговоры, правда? И тогда я вылечусь от этой… этой… заразы.

– Неизбежно, – вздохнул Аксель.

– Знаешь что, Аксель, – заявил Жиль. – Мне плевать, что о тебе болтают остальные. По-моему, ты парень что надо. Bonne nuit, mon ami.[22]

– Bonne nuit. Эй, погоди-ка…

Выяснив, что любовь не продлится долго, Жиль уснул сном невинного младенца. Но Акселю в ту ночь не суждено было видеть сладкие сны. Что же все остальные о нем болтают? Что? Ему хотелось узнать, и его это раздражало.

Хотя какая ему разница. Ведь если не считать невольной симпатии, которую он порой испытывал к Жилю – чувство сродни заботе о тупом животном, – Аксель и аниматоры «Эгейского клуба» друг друга недолюбливали. Как-никак он изучал медицину в престижнейшем парижском университете! Но он был не просто медиком. Он разбирался в политике и философии. А эти ослы думали, что Сенека – это лекарство от запора. Если такие, как Пьер, Селин и Ксавье, что-то о нем и болтают, то вряд ли это основано на продуманных философских рассуждениях…

Но может, в этом и есть его спасение. Акселю все чаще приходило в голову, что именно качества, выделяющие его среди других людей, и оттолкнули Натали. Он не сомневался, что будь Эд Уайзмен аниматором в «Эгейском клубе», он стал бы самым популярным парнем в команде. Настало время узнать, почему Эда считали хорошим парнем, а Акселя придурком, как бы болезненно ни было осознание правды.

– И что обо мне болтают? – спросил Аксель у Жиля. Но Жиль уже заснул. И в ответ послышался лишь храп.