Но Салли не собиралась провести еще три часа обратного пути в Бодрум, заливаясь краской. Попросит, чтобы Жиль сел рядом с водителем, а по возвращении в отель отменит оставшиеся уроки тенниса. Размышляя об этом, Салли следовала за бездомной собакой по узкой улочке, что когда-то вела в гавань. В таких переулках проститутки предлагали свои услуги заходящим в порт морякам. Салли представила себе пивные берлоги, битком набитые людьми, вызвавшими бы гнев у целомудренной Артемиды.

Переступив через порог, она оказалась на открытой площадке, которая когда-то была чьим-то домом. Салли присела на низкий поребрик, закрыла глаза и запрокинула голову. Солнце ласкало ее лицо, как самый нежный любовник. Вдали от людей тишину нарушало лишь беспрерывное пение невидимых цикад. Вдали от Маркуса и вечно смущающего ее Жиля Салли впервые за весь отпуск смогла расслабиться. Она откинулась на стену. Ей хотелось, чтобы эта минута длилась вечно. Тишина. И одиночество.

Должно быть, Салли заснула. И очнулась, лишь когда по лицу пробежала тень. Затрепетав ресницами, она увидела чье-то лицо. Это был Жиль. Салли не знала, сон это или явь.

– У тебя нос покраснел, – произнес Жиль. И нежно коснулся ее носа. – Нужно помазать солнцезащитным кремом.

Салли резко села. Выпрямилась. Прежде чем задремать, она расстегнула три верхних пуговицы на блузке. Глядя на нежно-розовый треугольник, отмеченный солнцем на груди, можно было предположить, как долго она спала.

– Где остальные?

– Гуляют где-то, – ответил он. – Ты не догнала нас, и Маркус забеспокоился. Мы решили тебя искать. Они с Полетт пошли туда. – Жиль кивнул в сторону стоянки. И посмотрел на часы. – Мы договорились встретиться у машины через двадцать минут. Ты заблудилась? – спросил он.

– Вроде того, – пробормотала Салли. – Нарочно заблудилась, – смущенно добавила она.

Жиль улыбнулся. Салли избегала встречаться с ним взглядом и теребила ремешок сандалии.

– Маркус, наверное, кипятится.

– Что?

– Сердится на меня, – объяснила Салли.

– Мне кажется, ты чаще на него сердишься, – заметил Жиль.

– О чем ты?

– Я заметил, – сказал Жиль. – Я такие вещи сразу понимаю. На работе всякого насмотришься. Салли, когда ты рядом с ним, ты будто витаешь в облаках. Мне кажется, вы отдаляетесь друг от друга.

– У всех пар бывают трудные времена, – ответила она, желая пресечь этот разговор с самого начала.

– Можешь поговорить со мной, если хочешь, – сказал Жиль.

– О да, конечно. – Салли застегнула блузку до самого горла. – Нет, спасибо.

– Я серьезно.

– Я тоже, – ответила Салли.

– Отпуск – одна из самых стрессовых ситуаций в жизни человека, – проговорил Жиль. Это он вычитал у Акселя в книгах по психологии за ту неделю, когда собирался переспать с клиническим психологом из Ля-Рошели. К несчастью, она оказалась слишком умна для него. (Хотя Ксавье заявил, что она лесбиянка.) – Маркус признался, что приготовил для тебя сюрприз, устроив эту поездку. Он изо всех сил старается сделать тебя счастливой. Ты должна быть довольна.

– Знаю. – Дремоту Салли сменило раздражение. С чего это Жиль вдруг возомнил себя семейным психологом?

– Тяжело видеть таких милых людей столь несчастными.

– Мы же договорились, – сказала Салли. – Пойдем найдем Маркуса и Полетт.

– Салли, – проговорил Жиль, – я знаю, ты считаешь меня всего лишь тупым аниматором, но я умею хранить секреты. Все, что ты мне расскажешь, я унесу в могилу. Но возможно, это поможет тебе высказать свои чувства вслух. Я знаю, что такое любовь, – заверил он.

– Неужели?

Она не собиралась клевать на проявление заботы и прямиком кидаться к нему в объятия. Салли не сомневалась, что когда Жиль спрашивал женщин, разочарованы ли те в мужьях, девять из десяти отвечали «да». И у Жиля находилось идеальное решение. Впрочем, девять из десяти мужей, кому выпадает шанс переспать с женщиной, чьи внешние данные намного превышают коэффициент интеллекта и индивидуальность, прибегнут к уловке «моя жена меня не понимает». Жиль ничего не знает о любви. Вероятно, о страсти ему известно, но о любви – точно нет. Ведь люди, которым выпало любить по-настоящему, всегда немного меланхоличны. Так думала Салли.

– Давай вернемся на стоянку, – повторила она. – Пойдем, пока Маркус не отправил отряд на наши поиски.

Маркус и Полетт стояли, прислонившись к машине. Полетт курила сигарету. Когда она затягивалась, ее и без того заостренное лицо становилось почти крысиным. Наверное, думает, что Салли с Жилем предавались всяким безобразиям под гранатовыми деревьями. Увидев своего героя, появившегося из руин древнего города на безопасном расстоянии трех футов от Салли, Полетт улыбнулась, обнажив желтые зубы. Между двумя передними зубами застрял кусочек табака.

– Ах ты бесстыдница! – укорила она Салли. – Бросила своего милого мужа! Он был таким хорошим гидом. – Полетт кокетливо стиснула плечо Маркуса, но было очевидно, что Салли не о чем беспокоиться. Смотрела Полетт только на Жиля. – Ты должна загладить свою вину и всю дорогу ехать с ним на заднем сиденье.

– Ты не против сесть за руль, Жиль? – спросил Маркус.

Тот был только рад отвезти их обратно в отель.

– Тогда я опять за штурмана! – обрадовалась Полетт. – Я как раз предложила Маркусу по пути в Бодрум заехать в «Афродизиаки» и выпить немножко. Вот твоя богиня, Жиль. Афродита. Куда заманчивее, чем старая зануда Артемида.

– Извини, – прошептала Салли Маркусу, когда они устроились на заднем сиденье. – Я заблудилась.

– Я так и думал, – с грустной улыбкой кивнул Маркус.

После неудачной поездки в Бодрум Яслин и Речел решили, что пора устроить настоящий девичник. Хватит потягивать мятный чай после ужина на территории отеля. Пора отыскать крутой клуб и оторваться на всю катушку.

Ночной клуб «Галикарнас» в бодрумской гавани прослыл легендой, почти как древний город, в честь которого клуб получил свое название. Он был построен по образу древнегреческого храма с танцполом в самом центре. Каждый вечер в десять часов там проводились пенные вечеринки.

– Мы просто обязаны туда пойти, – заявила Яслин, когда они с Речел проходили мимо клуба на пути к автобусной остановке.

– Правда? – скептически проговорила Речел.

– Разве тебе не кажется, что там весело?

– Хм-м-м.

Пришлось уговаривать и Кэрри Эн.

– Вечеринка с мыльной пеной? Да там будет полно малолеток из «Клуба 18–30». Они упьются ракией и будут пытаться дотрахаться до двузначных чисел.

– Не порть нам праздник! – распорядилась Яслин. – Можем просто пойти и посмотреть.

Наконец Кэрри Эн согласилась. Еще не оправившись от утреннего унижения, она решила, чтобы было бы неплохо выйти за территорию «Эгейского клуба». Похоже, Яссер и Мортен, как два варана, вонзивших зубы в добычу, были намерены не отпускать ее, пока яд не подействует. Даже в номере от Мортена не было спасения. Весь день он провел на своем балконе, глядя в бинокль и громко насвистывая – будто напоминал Кэрри Эн, что если от горя она надумает броситься с балкона, то всегда сможет приземлиться на его мягкие колени. Прямо как на вибратор.

Пенная вечеринка так пенная вечеринка. Кэрри Эн и Речел договорились следить за весельем с безопасного расстояния, потягивая коктейли, но Яслин заверила их, что энтузиазм 18-30-летних заразителен. И поспорила, что все трое к полуночи окажутся в мыльной пене. Затем последовал ритуал: «Голдшлагер» и спасенный вибратор. Кэрри Эн было противно даже на него смотреть.

Входной билет в «Галикарнас» обошелся в разумную сумму. Учитывая, что курс турецкой лиры равнялся примерно шестидесяти миллионам за один фунт, вышло где-то по двадцать монет на человека. Включая «приветственный коктейль», как проинформировала девушек администраторша.