– Пойдешь со мной на палубу. Если попытаешься напасть на меня или позвать на помощь, я тебя пристрелю. Шевелись!

Грегори потянулся за бриджами.

– Оставь их, они тебе не нужны.

– Что?

– То, что ты слышал.

– Какого черта…

Пистолет в ее руке опустился. Дуло смотрело прямо на его член.

– Черт с тобой… Но не надейся, что тебе повезет, – мы тебя все равно поймаем.

Холодное дуло пистолета толкнуло его в плечо. В бессильной ярости Грегори протиснулся в дверь каюты и пошел по палубе.

Встретившийся им на дороге Рифф открыл рот от изумления.

– Прикажи ему созвать всех.

Грегори яростно сверкнул глазами на помощника:

– Делай, что она сказала.

Рифф повернулся к боцману:

– Свистать всех наверх.

После секундного колебания боцман поднес к губам серебряный свисток, и пронзительный сигнал разнесся по всему кораблю.

Отовсюду сбегались моряки… и словно впадали в столбняк при виде голого капитана.

Том Ганн примчался с нижней палубы, протиснулся между моряками.

– Господи! Ты что это делаешь, ласточка?

Все затаили дыхание, ожидая ответа. Что бы она теперь ни сделала, она мятежница и понесет за это суровое наказание. Мари, возвращающаяся в Англию закованной в кандалы… Мари, которую ждет виселица… Нет, этого никто из них представить себе не мог.

Сохраняя на лице невозмутимое выражение, Мари повернулась к ним. Если она сейчас запнется или сделает одно неверное движение, все пропало. И все же она никогда не чувствовала себя столь свободной. Жребий брошен, назад пути нет.

– Начиная с этой минуты капитан смещен. Теперь я буду командовать кораблем.

Тишина стала настолько полной, что, казалось, на какое-то мгновение даже ветер замер в своем полете. Грегори забыл о непристойном виде, в котором предстал перед подчиненными; лицо его побелело от ярости.

– Прикажите своим людям бросить оружие.

Невзирая на неловкость положения, Грегори попытался вернуть контроль над событиями и кивнул лейтенанту Шеллу:

– Если эта потаскуха не бросит пистолеты, убейте ее. Считаю до трех.

Тот кивнул и вынул из-за пояса пистолет.

– Раз…

Никто не проронил ни звука.

– Два…

Шелл, крепко сжимая пистолет, прошел вперед и стал подниматься по лестнице.

Неожиданно рука Мари взметнулась вверх. Прогремел выстрел, из дула пистолета вырвалось пламя. Шелл покачнулся и в ужасе поглядел на рану: по его мундиру расползалось темно-красное пятно. Покачнувшись, он попытался удержаться за перила лестницы, но силы оставили его, и лейтенант с грохотом покатился вниз.

Грегори, по-видимому, понял, что дело принимает нешуточный оборот. Пример Шелла показал, что и сам он не бессмертен.

– Убийство и мятеж…

– Я сказала, все должны бросить оружие. Отдайте приказ. И не сомневайтесь, я убью вас прежде, чем кто-либо из них успеет прикоснуться ко мне.

Грегори смотрел на труп Шелла и чувствовал, как вся его решительность куда-то уходит. Офицерская честь и достоинство – это, конечно, очень хорошо, но стоять голым у всех на виду и ждать, что тебе выстрелят в спину…

Он повернулся к сержанту Хогарту:

– Делайте, как она говорит, сержант.

Мушкеты с грохотом посыпались на палубу, за ними кинжалы и шпаги. Разоружившись, все снова стали без движения, глядя на Мари. Ей ни в коем случае нельзя было упускать момент.

– Ну? – громко крикнула она.

Моряки из числа завербованных стояли, не поднимая глаз.

– Том! Бен! Вы что, больше не мужчины? Или из вас выбили все ваше достоинство? Свобода перед вами. Разве у вас не осталось мужества, чтобы взять ее? – В голосе Мари послышалось презрение. – Ну что ж, так вам и надо. Четыре месяца я глядела на то, как вы плачетесь и клянете судьбу. Что же, раз вы недостойны свободы, возвращайтесь в свои стойла, там ваше место. Вы превратились в рабочий скот. Продолжайте же пахать и подставлять спины под плетки.

– Хватит! – взревел Том Ганн.

Гигант подобрал с палубы мушкет и решительно перешагнул через труп Шелла:

– Ну, ребята, кто еще хочет вместе с нами в ад?

Наступила мертвая тишина. Каждый ощущал себя так, как будто его жизнь качается на весах прошлого и будущего. Мятеж – страшное преступление, и за ним может последовать не менее страшное наказание.

– Я с вами!

Все повернули головы в сторону Шелби, самого молодого из членов команды. И тут матросы словно очнулись от спячки.

– И я… И я… И я…

– Постойте! – снова зазвенел над палубой голос Мари. – У нас мало времени. К тому же нас могут увидеть с берега и послать за нами погоню, поэтому нам надо поторопиться. Тот, кто присоединяется к нам, переходит на правый борт и берет с собой оружие, остальные могут отправляться на берег. Да, и еще – стреляйте в каждого, кто попытается подать сигнал о помощи.

Под командой Хогарта те, кто пришел служить добровольно, поспешили отойти к левому борту, и тут же Нэд Слай с ключами скрылся в трюме. Вскоре все оставшиеся собрались на палубе вокруг Мари. После того как Том Ганн дал инструкции каждому из тридцати девяти человек, составлявших теперь экипаж, они подняли якорь и приготовились к отплытию. В последний момент всем прочим, сгрудившимся у перил, была дана команда прыгать в воду. Напоследок Хогарт, смотревший на все происходящее со странным безразличием, обернулся к Хоуп, решившей остаться с мятежниками, и отдал ей свой красный форменный сюртук.

– Безрассудный поступок, Хоуп Деферд.

Та пожала плечами:

– Как и многое в моей жизни. В Англии меня все равно ничего хорошего не ждет, а теперь и тем более.

Сержант в отчаянии покачал головой:

– Я не умею плавать.

Она расхохоталась:

– Не беспокойся. Такое… не тонет. Просто ляг на спину, и тебя понесет к берегу. Как-нибудь доберешься, если акулы не съедят!

– А ты в это время будешь наслаждаться моим ромом!

– Можешь остаться и разделить его со мной.

– Нет уж, я предпочитаю акул твоим ненасытным аппетитам. – С этими словами Сэмюэл Хогарт исчез за бортом.

Мари наконец позволила ему одеться, и Джеймс Грегори, капитан Королевского военно-морского флота, наблюдал с юта, как его корабль расправляет паруса, снимается с якоря и выходит из гавани без официального разрешения властей. Он также видел, какая на берегу поднялась суматоха. Идиоты! Неужели им не ясно, что они опоздали!

Джеймс не сразу заметил, что пробормотал это вслух, и кинул злобный взгляд на охранника, державшего его под прицелом. В свою очередь, Бен Тримэйн, хотя и не признавался в этом даже самому себе, изрядно трусил. Ему и самому не было до конца понятно, как он ввязался в эту историю, а мысли о лондонской виселице, так же как и о собственной голове, посаженной на кол, вовсе не придавали ему бодрости. Однако он старался держаться как можно независимее, словно ничего особенного не произошло.

Мари на нижней палубе перебирала вещи в сундуке лейтенанта Пуллэма. Он, конечно, слабый и никчемный человек, но у нее сохранилось к нему теплое чувство. Хорошо, что лейтенант в тот момент был на берегу и никто не сможет заподозрить его в причастности к мятежу. Все, что ей было нужно найти, – это белую хлопчатобумажную рубашку, похожую на женскую блузу.

Неожиданно наткнувшись на черные бриджи, Мари решила, что они тоже окажутся нелишними. Пара кожаных сапог довершила ансамбль. Хотя нет, не совсем. Мари взяла узелок, вынесенный из капитанской каюты, и развернула его. Рапира, ножны, ремень с перевязью. В таком виде она не колеблясь могла появиться перед своей командой.

Сверху донесся шум, и Мари, быстро перекинув через плечо ремень, побежала на верхнюю палубу, откуда слышались испуганные крики моряков. Том Ганн с юта призывал всех успокоиться, и они действительно умолкли при появлении Мари, пораженные ее новым обликом.

Грегори, торжествующе улыбаясь, указал на корму:

– Надеюсь скоро увидеть вас на виселице… – Но тут же, заметив на Мари свой пояс с драгоценным оружием, побелел от ярости.