– Очень удобный повод.

– Что это значит? Повод для чего?

– Анжелика. – Лицо Мари перекосилось от гнева. – У тебя свидание с ней, ведь так?

– Ты просто глупышка.

– Ну что же, иди. Постель, должно быть, уже согрета – она расскажет тебе, что замышляет ее отец.

Джейсон хотел что-то возразить, но в конце концов лишь раздраженно пожал плечами, круто повернулся и вышел.

Мари некоторое время неподвижно смотрела ему вслед сквозь слезы, потом нагнулась, подняла раковину от устрицы, изо всех сил швырнула…

И неожиданно попала в появившегося в этот момент в дверном проеме Рамада.

– Как странно ведут себя некоторые бесстрашные капитаны пиратских кораблей, – с явно преувеличенной любезностью произнес турок.

– Иди к черту! – Она решительно прошла мимо него и, войдя в гостиницу, поморщилась от запаха прокисшего пива, рома и свечного жира.

Никто из хозяев не вышел ей навстречу, поэтому Мари сама поднялась по лестнице на ярко освещенную балюстраду над залом. Пять темных пятен по стенам – двери; одна из них – в ее комнату. Интересно, какая? Она попробовала ближайшую. Заперто изнутри. Свободной оказалась лишь комната в самом конце коридора. В ней стояли два сломанных стула, грубый стол со свечой и громоздкая кровать. В камине горел огонь, и это несколько утешило Мари.

Услышав шорох, она резко обернулась: в комнату, закутанная в простыню, вошла Хоуп.

– Я разожгла огонь на случай, если ты вернешься, на столе немного горячего рома, Форликар расстарался. Мы с ним устроились на другой стороне коридора.

Мари устало опустилась на кровать.

– Спасибо, Хоуп. А теперь оставь меня.

Какое-то мгновение Хоуп колебалась, но потом, видимо, поняв, что больше ничем не сможет помочь, вздохнула, обняла Мари за плечи и выскользнула из комнаты.

– Бродяги! Грабители! Дикари! Проститутки!

– Господи, Луиза! Их же было всего двое.

– Исчадия порока! Представляю, какие сплетни будет распространять обо мне Лайэн. Как ты мог!

Бьенвилль нахмурился и, повертев в руках ночной колпак, отложил его в сторону. Его главная обязанность – заботиться о процветании Мобила. Однако всегда все можно рассмотреть с разных точек зрения. Вот, например, Мари Рейвен. Ему ее обрисовали как настоящее чудовище, на деле же она оказалась самой очаровательной женщиной из всех, кого он встречал после отъезда из Франции. Что должен сделать в подобном случае разумный человек? Арестовать ее в угоду Грегори? Но он не верил, что благополучие Мобила в самом деле зависит от прихоти этого мерзавца англичанина. С другой стороны, можно из дружбы с пиратами извлечь пользу – кто знает, какие новости принесет очередной корабль из Франции?

К черту этого английского капитана! Своим высокомерием он уже вывел его из терпения. Пусть пыжится, сколько ему вздумается, – ни один француз, обладающий чувством собственного достоинства, не станет подчиняться такому выскочке.

Снаружи тихонько постучали, и Бьенвилль направился к двери.

– Это Мармон. Спи, я сейчас вернусь, – бросил он уже забравшейся под одеяло Луизе.

Мармон встретил его в холле.

– Месье Ло, как вы просили, милорд. Я проводил его в кабинет.

– А моя дочь?

– В своей комнате, сэр. Господа лейтенанты пытались пересидеть друг друга, потом предлагали ей прогуляться, но я сказал, что погода не благоприятна для прогулок и что вы будете волноваться, поэтому лучше ей остаться дома.

Бьенвилль одобрительно кивнул:

– Вы поступили правильно, Мармон, – я не очень-то уверен в серьезности их намерений.

Джон Ло сидел в большом кожаном кресле, со стаканом горячего рома в руке и, казалось, был погружен в глубокое раздумье. Он намеренно не встал при появлении губернатора, однако Бьенвилль понимал, что вынужден терпеть выходки этого невежды, чья напористость легко открывала двери, закрытые для официального представителя короля.

– Я оставил их у гостиницы, – проговорил Ло, не поднимая глаз; язык у него больше не заплетался, голос звучал абсолютно трезво.

Бьенвилль кивнул:

– Полковник Гилберт пока ничего не знает, как вы и просили, хотя я сомневаюсь…

– Гилберт – джентльмен, – перебил его Ло. – Однако деликатности ему не всегда хватает. Хорошо уже то, что он умеет действовать быстро…

– Если мы вообще начнем действовать.

– Значит, вы передумали?

– Я пока еще не принимал никакого решения.

– Вы только что это сделали. Им не причинят вреда. – Ло сдержал улыбку. Как всегда, губернатор качнулся в нужном направлении. – Не понравился мне этот Грегори.

– Вы предвосхищаете мои мысли!

– Уметь предвосхищать – великий дар. Как бы иначе я сумел избежать виселицы?

Кажется, он над ним смеется? Не важно. Главное, он теперь все знает, и, значит, можно спокойно ложиться спать.

– Итак, Мармон вас проводит. Доброй ночи, месье.

– Не расстраивайтесь, друг мой. Я догадался о том, что вы не станете арестовывать Брэнда с очаровательной Рейвен, но причины известны только вам одному, Жан Батист.

Бьенвилль остановился на верхней площадке, дожидаясь, пока Мармон погасит свечи. Снаружи ветер бился о стены и волны набегали на берег со звуком, напоминавшим шорох вороньих крыльев, но он уже ни на что не обращал внимания, предвкушая мягкие объятия постели, где его ждал сладкий и глубокий сон.

Больше медлить было нельзя – прошлой ночью Ло рассказал ему о визите капитана Грегори. Никто не знает, когда англичанин вернется вместе со своим вооруженным до зубов «Брестоном», но если их захватят в гавани Мобила, им конец. Отправляться надо не позже завтрашнего утра.

– В чем дело, друг мой? – раздался рядом негромкий голос Рамада. – Три последних дня у тебя не было желания ни с кем общаться. Что с тобой происходит?

– Ты слишком много разговариваешь.

– А ты слишком мало слушаешь.

– Не зли меня, Рамад! – Джейсон, вскочив на лошадь, круто развернул ее и поскакал по пляжу к холмам.

Только когда Мобил остался позади, он остановился на вершине, заваленной вырванными с корнями деревьями, и спешился. Темный песок под ногами вобрал в себя тепло послеполуденного солнца. Здесь, наедине с ветром и морем, его мрачное настроение понемногу рассеялось и у него появилась возможность немного расслабиться, отдохнуть от постоянного напряжения, а заодно разобраться наконец в противоречивых чувствах, все последние дни раздиравших его на части. Мари так и не простила ему того, что на вечере у губернатора он танцевал и любезничал с Анжеликой, и даже когда он вернулся в гостиницу, все его попытки объясниться ничего не дали. Ночь они провели как чужие, боясь коснуться друг друга.

– К черту любовь! – громко крикнул Джейсон, обращаясь к ветру и волнам.

И в самом деле, что она ему принесла, кроме горя и страданий? Поэтому-то он не вернулся за ней в Пенскотт-Холл, поэтому стал обращаться с ней пренебрежительно, если не грубо, здесь в Мобиле.

Он яростно поддал ногой камень. Мари сама во всем виновата – вот и поделом ей. Если она настолько зависит от него, тем хуже для нее. Когда-нибудь она еще поблагодарит его за этот урок. Конечно, они и дальше останутся друзьями, но не более того.

Тяжело дыша, Анжелика остановила лошадь; шляпка слетела с ее головы и повисла сзади на ленте. Темно-карие глаза, губы, как лепестки розы, ямочка на подбородке, – она смотрела на него сверху вниз с озорной улыбкой. Как бы ей хотелось, чтобы ветер сорвал с нее одежду, чтобы они оказались сейчас друг перед другом обнаженные, ощущая на своей коже прикосновения ветра. Может быть, Джейсон возьмет ее с собой, на свой пиратский корабль, – тогда уж он точно очень скоро забудет ту, черноволосую.

– Я летела быстрее ветра.

– А я ожидал, что ты приедешь в коляске.

– Может быть, у меня больше общего с капитаном Рейвен, чем ты думаешь.

Джейсон выпустил ее из объятий, отвернулся, прислонился к поваленному стволу дерева.