Или если вам бы взбрело в голову смастерить неплохую по своей сути и разрушающей силе бомбу. При наличии пяти — шести некоторых других ингредиентов.

Смею вас заверить, что при определённых условиях вам удалось бы разом поднять в воздух три-четыре пятиэтажки…

И теперь я боролся за жизнь сразу с двумя недругами — меркнущим сознанием и крепостью упаковки…

Прошли примерно две с половиной минуты. Ну, чуть меньше. Это мой предел в таких условиях. И это ещё чудо, что я давно не хлебнул водицы во всю ширь рта…

Потому как я, мечущийся тут, как голодная корова на привязи, растрачиваю на все свои телодвижения в два с половиной больше положенной «нормы» набранного воздуха. Просто мне — некуда деваться. Вот и всё. Тут не вынырнешь, как в тренировочном бассейне, чтобы вяло выслушать ругающегося, на чём свет стоит, инструктора с секундомером.

Тут просто ДЬЯВОЛЬСКИ ХОЧЕТСЯ ЖИТЬ.

А как известно, — в туалет захочешь, штаны сымешь…

…Воды тут явно достаточно, а посему мне эта внутренняя капсула…

…Выставив вперёд ноги, я успеваю избежать неприятного столкновения с приблизившейся стеной. В это время пакет поддаётся…, проходит секунда…, две…, три…, - и из отверстия начинает выбрасывать струями кислород!

Тут же из последних сил, более продиктованных нетерпением при виде желаемого, чем последней необходимостью, отбрасываю «водородный» клапан…

Жизнь!!! Передо мною бурно струилась сама жизнь, вскипая прозрачными волнующимися сферами, которые тут же шустро убегали вверх.

От вполне понятного нетерпения и чрезмерного усердия я прогрыз дырку побольше необходимой, и теперь вместо дозированных выработки и расхода — газ весело пёр, словно под всеми парусами, катастрофически быстро опустошая мои "резервы".

У меня есть ещё один, но это не говорит о том, что мне следует прямо-таки пожирать драгоценные запасы, закусывая их водою вперемежку с пластиком!

Наконец-то мне удаётся выдохнуть скопившуюся в лёгких гнусь, и я неистово припадаю к рваному краю…

"Глоток"… пауза…, «вдох»… — пауза… Вы-ыдох… Всё с виду обыденно и просто.

Не рекомендую пробовать повторить. Это не надеваемый на рот пакет, где вы припрятали две-три порции воздуха.

Это кислород, начнём с того. Выходящий под неплохим давлением, с довольно низкой температурой, и просто «струящийся» в воде. К нему нужно приникнуть, чтобы уловить вытекающим из ёмкости.

И потому он, вместо того, чтобы стать вашим другом, может привести к катастрофическим последствиям, — от инсульта до кровоизлияния в мозг. То есть быстро, но болезненно убить.

Оно вам надо, да ещё и в ледяной воде?!

Чтобы «вкусить» сего продукта, его приходится определённым, строго определённым образом «сглатывать» с рваного края…

И только потом «потреблять» по непосредственному назначению.

И то, — лишь медленно, постепенно «обогатив» его в собственной гортани «попутными», остаточными продуктами предварительного выдоха…

Это настоящее искусство, — дышать "в полгруди", не до самого конца, не полностью выдыхая отработанную смесь…

Оставляя часть, как запас, резерв антиокислителей.

Потому как сам «вдох» вам нужно произвести не носом, не ртом, а самими лёгкими, их силой, «всасывая» кислород, как макаронину, не раскрывая ни пасти, ни сопатки.

Попробуйте сделать это хотя бы без воды и сидя дома на стуле…

Детям и астматикам пробовать категорически не рекомендовано!

Потому как это — потенциально смертельно опасно!

Этому научиться можно, но эдак месяца через полтора. Минимум.

Это — мучение.

А потому — право, оно того не стоит…

…Едва воздух наполнил лёгкие, сердце мгновенным рывком ускорило свой забег, разогнавшись до такой степени, что мне кажется, что оно вот-вот пробьёт мне кадык и побежит вприпрыжку по моим плечам и груди.

Этот момент нужно просто… смочь пережить. Другого не дано.

Потому как от него и зависит — в следующие несколько секунд — жить вам вечно, или бабушке можно звонить родне по радостному поводу ваших безвременных похорон.

Это — тоже последствия моментального, шокирующего «подрыва» организма, критически долго обходящегося без живительной смеси.

А поскольку вы только что скормили ему именно чистую «топливную» энергию, не смягчённую "гасителями детонации", того же азота…

То тут в теле начинается битва Начал.

Спазм лёгких и гортани, «вскипание» моментально обогащённой кислородом крови, когда в ней происходят примерно те же процессы, что и с описанною мною водой у низа стены…

То есть она бурлит, пенится, как от подачи её чрезмерно буйным и мощным насосом, в процессе чего из-за перебора в нагнетании и недостатка жидкости "на всосе" в сосудах проявляется избыток воздуха. А он рвётся уже, как вы понимаете, к сердцу и мозгу. Если у вас слабые аорта и клапан сердца, вы труп.

А если нет — вас добьёт зашкаливающее артериальное давление…

Ко всем этим прелестям добавляется наслаждение порывов на рвоту и… острое желание дышать, дышать, дышать ещё…

А это, как вы уже поняли, чревато даже с первого раза…

А вы ещё и в воде, и не дай бог, глубже, чем на метр…

Вот что такое кислород не в больнице в сильно дозированном виде, и в состоянии почти покоя…

Вот почему эта гадость старит организм… и ещё иногда спасает жизнь. Если ты ещё просто выживешь после этого…

Жизнью жизнь… чуть не поправ, что называется…

Да нет! Это банально и мимоходом называется куда проще.

Примерно так: я-чуть-не-сдох!!!

…Я с превеликим трудом заканчиваю «процедуру». Если б я не был в воде, я был бы покрыт потом, как металл на осеннем рассвете, — крупными, хладными каплями, очень близкими к изморози.

Теперь можно повторить, — уже спокойнее, — и дышать. А не мучиться.

И я делаю это. Потому как мне следует поспешать. И принимать решение, — назад или вниз. Назад? Или вниз?!

Я уже говорил, что я ненормальный?

Да? Ну, тогда не стоит и удивляться выбору, который я сделал.

Рванув один из спускных клапанов ранца, я выгоняю этим воздух из его отсека. Он нехотя напрягается…, а затем послушно заваливается вслед за мною туда, где беснуется белесая муть, изредка перемежающаяся струёю свежей, незамутнённой воды, прямым током прущей в стену. Образуя просветы.

И тогда напротив этой струи смутно виднелось тёмное круглое пятно, диаметром эдак метра два с половиной, которое, судя по скорее угаданным мною линиям, забрано редкой решёткой.

Я тяну за собою баул и начинаю своё пике к этой точке. Мне нужно торопиться, потому как в этом состоянии мне не светит долго плясать на глубине в десяток-полтора метров…

Мне не хочется напоминать себе лишний раз, что у меня от силы семь минут.

Против вечности камня и долголетия незыблемости воды — четыреста двадцать секунд крохотного, как вспышка искры, мига…

Эту решётку мне пришлось взорвать. Уж не знаю, от кого и зачем её нужно было ставить, но я через неё не проходил.

Никак.

Не способная удержать ничего мельче табуретки, она играла роль молчаливого статиста, когда я старательно выковыривал ей кишки.

Вся поросшая крохотной разновидностью моллюсков, чему я был несказанно удивлён, она походила на престарелого морского ежа.

Вся такая же неряшливая и старая. Наверняка она была ровесницей всего этого циклопического сооружения.

Прежде чем ликвидировать её как данность, мне пришлось повозиться. Нет, не с нею, — она легла под взрывом молча, без страданий, разметав напоследок сорванные мини-взрывом полипы и наросты, и подняв на прощание неимоверную муть.

А с той задачей, чтобы меня не тащило внутрь, как крошку мусора, затягиваемую в пылесос. Для чего я с самого начала прицепил край тонкого троса с редукционным барабаном прямо к одному из её прутьев, ещё очень крепких на вид. И закрепил редуктор катушки на поясе.

Как я видел, край низа трубы был примерно на двадцать пять сантиметров покрыт плотной коркой затвердевшего за годы мелового осадка.