Как только в помещениях температура поднимется градусов на пять, — а она поднимется непременно, я же знаю, о чём я говорю, — тут моя «кака» и заработает…

Холодный воздух, что сам рванётся в помещение… — ведь ты изучал физику? "Холодный воздух всегда стремится вниз, а горячий — вверх"… Так что горячий, что попрёт наружу… И начнёт конденсироваться примерно на том месте, где я ЕЁ оставил… Ох, как славно тогда заработает эта "жуть"…

Когда вздрогнет и сдуру проснётся ещё и система тушения… А она здесь — на углекислоте…

Короче, это добавит тебе немало весёлых минут…

Ну, ты этого всего пока не знаешь, а будешь самодовольно и снисходительно ухмыляться, когда тебе доложат, что я попёрся дальше,

Тупо проигнорировав твою трогательную заботу о моих немощных костях. И ты будешь терпеливо и спокойно ждать, как паук в паутине, когда же я, наконец, попадусь в твои сети и забьюсь, привлекая твоё голодное внимание.

Ты таков, Тайфун.

Ты жесток, неудержим и бесноват в бою, я знаю, но, как и я, ты можешь терпеливо ждать годами случая. Особенно, если тебе кажется, что этот случай мудро создаёшь ты сам… В этом и кроется твоя самая большая ошибка.

Провидение не обмануть. Во всяком случае, этого нельзя делать так часто, как хочется…

Я в случай верю, а ты наивно полагаешь, что его можно сухо, расчётливо и продуманно создать. Всюду и всегда.

Нет, брат мой. Не всегда ты создашь удобный только тебе случай.

…Вот я сейчас — создам. Себе задел, тебе проблемы. Сейчас для меня именно тот момент, когда я — могу. Когда мне ненадолго, на разы, но — милостиво дозволено…

Для начала беру шайбу из-под гайки, — это самое маленькое металлическое изделие, что у меня есть, и, прицелившись, бросаю её на распределительный ящик…

Вспышка, удар синей молнии…

О, так и есть! Твой «электрик» хитро так пустил фазу на ящик, а ты наивно надеялся, что я побегу на гусиных лапках к рубильнику? Ты меня недооцениваешь…

Нельзя с разгону баловаться с «липиздричеством», бабушка права…

Подскочив к уже безвредному щитку, ударами тесака сбиваю полугнилые петли. С замком некогда возиться. Отстреливать не буду, — патроны нынче дороги. Срываю, на хер, крышку, выворачивая её прямо из пазов…, отступаю на пять шагов… и изо всех сил бросаю здоровенный гаечный ключ, словно метательный нож, прямо в его чрево, — туда, где жирными боками нагло светятся матового цвета изоляторы…

Силы моего броска всегда хватало, чтобы увесистым булыжником раздробить и переломить стомиллиметровый брус. Если стрелять в них — толку почти никакого.

Пули просто покрошат или порвут, перебьют толстые стальные полосы внутри изоляторов, просто превратят в решето контактные платы, перебьют провода…

Можно рвануть гранатою, но тогда пострадает больше сам щит, чем остальное. А меня интересовал тот объём бед, который выведет из строя, хотя бы на время, значительную часть проводки и оборудования в секторах.

Ну, кое-какой вред от автомата и гранаты будет, само собою, но не настолько всеобъемлющий, как если тяжеленным куском металла «отыметь» всё, просто закоротив между собою сразу, — ВСЁ. По-варварски, примитивно и действенно.

Всё и сразу. За один бросок…

…Шарахнуло так, что мимо меня, гневно визжа шрапнелью, пролетел фаянс изоляторов, расколотый, словно взрывом.

Освещение притухает, откуда-то снизу чувствуется нарастающий гул, — там вовсю надрываются турбины и выпрямители, пытающиеся выровнять напряжение в сети, удержать его в пределах рабочих параметров. Вот это я понимаю, — момент настал!!!

Я быстро укладываюсь на спину, выхватив «Форс», тщательно прицеливаюсь, насколько позволяет существующая освещённость. Прямо в распределительную коробку в нише потолка, идущую от щита, — туда, где соединены усиленной пайкою силовые кабели. Где разводка сделана так, что её можно отключить, только дёрнув сперва рубильник, а потом ещё и каждый «пакетник» устаревшего, но чрезвычайно надёжного образца, не чета современным "пиндюлькам"….

Это задумано и исполнено для того, чтобы не обесточить сразу целый сектор за один присест…

…Туда, туда, где стоят, полускрытые в глубине ниши кладкой, эти самые «дополнительные» "пакетники". И где они наверняка свободны от армирующей оплётки, что подобна щиткам броненосца.

Если я не дам им своевольно сработать и целиком отрубить повреждённый щит от системы, толку будет больше.

На моё счастье, выпрямители внизу уж очень, чересчур мощные, аварийная система «подкачки» напряжения сильна, как голодный злобный демон…. А потому пакетники не срабатывают, терпеливо ожидая, пока тупая, но дорогая и мощная Система Электробезопасности Убежища потужится и выровняет перепад на участке и переключит всё на резервную линию.

У меня есть десять секунд, десять драгоценных и вполне достаточных секунд!

Браво, Вилле! Ты сегодня не поешь каши, — у повара теперь долго не будет работать электроплитка…

Ура, я гений! Мнимая неубиваемость системы послушно и чётко играет мне на руку, словно «купленный» вратарь.

Ей нельзя, просто нельзя вырубиться вот так, сразу. На ней завязано столько оборудования, компьютеров и прочего, что ТАКОЙ сбой попросту убьёт твой реактор, Вилле!!!

Теперь, я уверен, ты сидишь и переживаешь, недоумённо и слегка испуганно оглядываясь на сходящую с ума «энергетику» объекта.

Кому теперь смешно, а, Вилле? Ха-ха? Ну, что же ты молчишь? Чего не смеёшься?

А-аа, ты не знал всех особенностей этого бункера, этой системы?

"Агат", мой милый, как и «Феникс», — это не твои сверхновые «бирюльки» от «Майкрософт», или как его там?! Это такое старьё от папы Джузеппе, что Тортила в сравнении с ними просто девственница!

По ним усердно шарахал каменным топором, как заведённый, наверное, ещё мой пращур…

В твоих хитрых и умных железяках такого не было, не так ли? И ты не знаешь особенностей той «лодки», в которую ты так неразумно уселся?!

Их знаю я, я! Я много ещё чего такого изучал и знаю… Понял?

Но не ты, продвинутый ты наш!

Так чего ж ты не смеёшься, урод?! Я хочу слышать твой хриплый, снисходительный смех!

Все эти мысли пролетают у меня в голове за пару секунд, и всё это время я машинально и споро действую.

…Не теряя скорости, я ж говорю, — поднимаю ствол — и дважды нажимаю на спуск…

Жуткий вой взбесившегося оборудования перекрывает все звуки вселенной…

Невыносимые страдания и муки, проклятия людям и небесам… и дикое желание жить, — "жить… дайте мне во что бы то ни стало, жить"…. - слышалось в его трубном, полном боли крике…

Свет гаснет. Совсем. Теперь я — наглый и полновластный хозяин ваших грёбаных коридоров, а вы… Как кроты в собственной норе, которым вдруг залепили нос.

Да вам теперь и не до меня. Теперь вы там, в низах, побегаете и попотеете от страха и усердия так, как в жизни ещё не приходилось. Во главе с Тайфуном. Он дока, он у нас доху… знает, так вот пусть и поумничает там теперь — в полной темноте, да под угрозой полной и обосраной до пят "жопы".

Потому что главные двери, как и вспомогательные, теперь НЕ ОТКРОЮТСЯ, мой сладкий!!! Не выскочить теперь, вот в чём прелесть!

Так уж по-дурному они задуманы и исполнены, сечёшь? Это для того, чтобы в мирное время исключить по максимуму «выхлоп» в аварийном случае, вроде ТАКОЙ ВОТ ситуёвины, как я тебе сейчас создал…

Он, этот «семейный», самый надёжный в мире «склеп», тщательно и со знанием дела погребёт в своём чреве всех, кто доверился ему, но не выпустит из себя губительные изотопы урана…

Этот бункер, — насколько он, падла, БУНКЕР, настолько же он и БРАТСКАЯ МОГИЛА, сук-ка!!!

Ни за какие коврижки я не залез бы сюда, как ты, добровольно!

Короче, Вилле… Не успеешь отладить систему — через двадцать минут тебе нечем будет охладить турбины и ядерный реактор.

Ещё через двадцать пять — тридцать отрубятся и резервные насосы, — сдохнут накопительные энергетические ёмкости. То бишь — аккумуляторы, что питают эти "насосы последней надежды"…