Рене открыл было рот, чтобы достойно ответить на выпад Ковбоя, на миг даже забыв о терзавших его минуту назад страхах, как обернувшийся куда-то в сторону Чик внезапно толкнул их обоих руками:

— Заткнитесь, вы оба! Смотрите… — И он указал подрагивающим пальцем куда-то в темноту.

Там, метрах в ста от них, над песком зависло и слабо засветилось, заискрилось крохотными мотыльками золотых спор невесомое облако. Сперва неуверенно, а затем всё быстрее и быстрее крутилось оно волчком, упорядочиваясь в прообраз веретена. И вскоре можно было ощутить даже едва уловимые колебания воздуха, с каждой секундой делающиеся всё сильнее, всё порывистее, пока не превратились в несильный, ровный ветерок, осторожно лижущий тонкий слой беспокойного песка, рвущегося прочь от возмутителя его плавного «течения». Песок словно убегал, утекал пронырливой змеёй, спасался от неведомой силы, старающейся поломать, перенаправить его сложившийся веками поток.

Вокруг «веретена» словно бы стали клубком наматываться широкие светящиеся нити, будто выныривающие из ниоткуда, и устремляющиеся по спирали этого направленного вращения, — вверх, вдогонку за основным телом.

И тело облака росло, пухло, начав заливать окрестности серебристым сиянием, отчего песок начал казаться абсолютно мёртвым и враждебным. И до обоняния теперь уже всех присутствующих явственно долетели запахи жасмина, на рассвете роняющего в траву тяжёлые дождевые капли из своих свежих соцветий…

Рене неожиданно заорал, как полоумный, и развернулся, чтобы бежать, но упал, запнувшись о тут и там разбросанные предметы и вещи, и быстро заполз под машину, волоча за собою прицепившийся к его ноге рюкзак Хубера.

Тот же, вместе с Чиком, широко открывшим рот, очумело пялился на странное явление, не делая попыток ни сбежать, ни даже укрыться.

Казалось, им до смерти было важно досмотреть это зрелище до конца, а там — хоть потоп.

Вероятнее всего, в этом воздушном вихре, в его совсем не материальном теле, таилось что-то такое, что заставляло людей не отрывать взора. Даже Рене, едва забившись в закуток, уже не мог отвести глаз от разворачивающегося перед ними невероятного, невиданного доселе действа.

…Веретено, вращаясь и колеблясь размытыми в движении силовыми полями, быстро обрело форму яйца, всё уплотняясь и разрастаясь в размерах, затем неожиданно взвилось вершиной вверх, вытянувшись, словно толстая игла, метров до десяти в высоту. На миг замерло…

…Вспыхнув ослепительно, словно десять солнц, оно исторгло в атмосферу резкий запах озона и порыв ветра такой силы, что наблюдающих это Джи и Чика швырнуло на песок, разметало, как воткнутые в него хилые былинки…

Раздался сильный, резкий хлопок, будто в небе лопнула гигантская шина, и во все стороны из сферы рванулись тугие струи холодного серебряного пламени, как если б разом заработали сотни шутих.

…Субстанция вновь обрела расплывчатые изначальные формы, но теперь в них неистово метались и быстро угасали тонкие фиолетовые молнии.

Мерцающее облако заиграло всеми цветами радуги, перетекая из спектра в спектр, потом как-то сразу померкло, словно остывающий в костре уголёк…

И рассыпалось, опало на песок мириадами еле различимых капель гаснущего белесо-жемчужного тумана.

…Ослеплённые, почти оглушённые падением и заворожённые величественностью зрелища люди уже не видели, как из середины, из самого ядра стремительно гибнущей материи с некоторым трудом выступило что-то, — с крайне рваными краями и размытым абрисом. Оно постояло, будто в раздумье, оглядывая свои начавшие быстро оконтуриваться члены, и через несколько секунд в их сторону решительно шагнуло высокое и мощное тёмное Существо…

Тот самый, «нужный» луч, Гарпер нашёл не сразу. Довольно хитрое устройство, генерирующее его и «проецирующее» на проём через вмонтированные в самый верх арки подобия расставленных веером линз, находилось в коридоре под потолком слева, под углом к помещению, где он томился. В крайне неудобном даже для наблюдения за ним месте, не говоря уже о том, чтобы пытаться хоть как-то оперировать его работой.

Едва видимый, тонкий как игла луч, проходя через приёмное устройство над самым входом снаружи, преобразовывался уже в голубой. Очевидно, синий и его оттенки в виде носителей имели более мощные передающие характеристики.

Усиливали поражающий эффект преграды. Других объяснений подобной окраски Питер для себя самого придумать не смог.

Да и не особо его интересовали все эти подробности. Ему было важно решить другую проблему, а именно: как правильно «поймать» нужный поток поля и «замкнуть» контур. Для того, чтобы освободить себе путь к бегству, и при этом не быть поджаренным, если что-то пойдёт не так.

О том, что будет с ним в этом случае, как и о том, что он будет делать, выйдя отсюда, он предпочитал не думать. Как часто бывало, понадеялся на случай, не раз и не два выручавший его в жизни.

Да и просто надирало его проверить, для чего же неизвестный ему пока «даритель» подбросил эти вещи. Ещё немалый кусок говядины, недоеденный им накануне, приятно и надёжно отягощал карман, словно являясь своего рода гарантией довольно комфортного существования на некоторое время. Правда, воды не было ни капли, но Гарпер дерзко и бесшабашно рассчитывал, что уж как-нибудь, да решит эту проблему. Да и стоит ли в стане врага заморачиваться на таких мелочах, как отсутствие определённых конечных целей, направления и должных запасов! Мелочи — они повсюду мелочи. Главное — есть ближайшая цель. Иначе пока подготовишься, уйдёт всё отпущенное фортуной время.

А потому пленник всё своё внимание и время отдал изучению решётки, изучая и пытаясь понять принципы её работы. Была бы возможность просунуть меж силовых «нитей» голову, или хотя бы руку, без опасения вызвать срабатывание, — всё могло б пойти куда быстрее и продуктивней. А так… Простое и малоактивное разглядывание, попытки сопоставить увиденное да сделать чисто теоретические выводы. Похоже, что у него, как и у сапёра, есть право лишь на одну ошибку.

Тут он обнаружил, что синие лучи упираются в едва видимую полоску серебристого метала, проложенного по периметру проёма, как бы «замыкаясь» на ней. Как на контроллере. Пропал луч, не дошёл до проверяющего устройства — значит, система получает сигнал. И что-то предпринимает. Что? Да попросту шарахает усиленным импульсом по возникающей на пути луча преграде, вот что! И превращает её в горку дымящихся угольков… Как в случае с миской, которую он тогда бросил вслед за вылитыми помоями. Так, ради развлечения. Та исчезла с форсажем гудящего пламени, как стартующая ракета. А потом грохнула. И разлетевшиеся повсюду брызги расплавленного металла едва не зацепили обалдевшего метателя. Хотя, вполне возможно, что на металл решётка реагирует куда сильнее, чем на органику. Всё же отражающая, как и поглощающая, как и фоновая способность металлов, — они куда выше, чем у того же человеческого тела…

Над этим тоже стоит подумать. А так же стоило бы снять на всякий случай ремень, пряжка которого была серебряной…

…В его голову, пока он в раздумьях вынимал ремень из брючных петель, пришла крайне полезная мысль, неожиданно подсказавшая ему, что совсем не обязательно пробовать результаты на себе самом. Ведь есть же у него в активе кое-какие вещи, лишиться которых куда менее трагично, чем лишиться головы! Например, те же пуговицы. На брюках, на жилете. Человек порылся в карманах. Вот, ещё чудом завалялась пластиковая карта! Здесь она может принести свою единственную пользу. И сломанная пополам авторучка, и даже картонный коробок мягких спичек с названием посещаемого Гарпером клуба… Всё пойдёт в ход, увеличивая его, Питера, шансы на успех. Неизвестно, сколько попыток ему необходимо сделать, чтобы убедиться, что проход и в самом деле будет безопасен. И ещё более неизвестна составляющая, которая определит, сколько ж ему их просто дадут сделать. До того момента, как какой-нибудь шибко грамотный наблюдающий не обнаружит его попыток прорваться на свободу. Кто ж его знает, есть ли тут система оповещения на предмет обнаружения фактов прерывания цепи?