Настало время, уважаемые руководители государств, вскрыть наши карты. Отныне каждый из нас вынужден приоткрыть завесу секретности над своим вооружённым потенциалом. Преследуемые нами цели стоят такого риска. Разумеется, изначально нам следует, объединив все свои усилия, предпринять атаку любыми другими возможными способами, соединив ресурсы планеты в единый кулак. Возможность и необходимость массированного ядерного удара, как последнего шанса обречённого населения планеты, мы прибережём на последний момент, если действия пришельцев не оставят нам иного выбора. Я предлагаю следующий сценарий событий: длительная, массированная и настойчивая атака всех имеющихся в нашем ближайшем распоряжении средств стратегической и тактической авиации при поддержке военно-морских сил, и затем — один удар по кораблям пришельцев. Ядерный, господа… — Все встрепенулись. Но готовый к протестам докладчик чуть возвысил голос, упреждая готовую начаться разноголосицу;

— Этот удар мы должны нанести по кораблям противника для обеспечения закрепления первых успехов нападения. Если он даст нужные нам результаты, мы будем праздновать победу. Если же нет…, - узкоглазый человек запнулся, словно сам не желая пророчить необходимые к оглашению меры, — если же наши усилия не приведут ни к чему, нам следует готовиться к массированному обстрелу этих «тонхов». Лишь такой ценою мы сможем совместными усилиями предотвратить полное и бесповоротное истребление человечества, как расы. Согласно подсчётам учёных, в результате военных действий, новых ответных нападений пришельцев и последней атомной атаки выживут не более двадцати процентов населения. Выживут свободными. Если победят… — голос говорившего стал при этих словах на два тона тише. — По данным нашей разведки, полтора суток назад пришельцы подняли один из своих звездолётов в космос. Что последует за этим? Прощальный салют или новый виток атак? Мы не знаем. Но мы знаем, что их основное судно всё ещё на Земле. Именно по нему нам и придётся наносить удары. мне кажется, что более мелкий их корабль вышел на орбиту по той причине, что его оборонный и атакующий потенциал менее велик, чем у основного корабля. Иначе бы мы уже снова почувствовали его огневую мощь. Кроме того, наблюдается повсеместный и резкий спад активности малых летательных аппаратов. А те, что ещё обнаруживаются в воздушном пространстве, ведут себя необычно, — они уклоняются от длительного боя, и просто отрываются от наших истребителей!

По рядам присутствующих прокатилась волна недоумённых и почти радостных восклицаний.

— Да, господа, это так. Из чего можно рискнуть сделать выводы о том, что в определённой степени силы пришельцев сильно ограничены. Если верить словам нескольких лиц, арестованных в нашей стране за содействие пришельцам, которые, оказывается, уже много тысячелетий присутствуют на планете, их бездействие может быть объяснено тем, что корабли истощены. Пока у нас есть возможность, наш долг — попытаться атаковать. И найти бреши в их обороне. Другого пути мне не видится. Есть ли у кого-либо другие соображения? Или мы кратким голосованием «за» можем говорить о том, что единственно возможное в данной ситуации решение будет принято?

Пожалуй, впервые в истории человечества руки глав таких разных государств поднимались в столь едином и безмолвном порыве.

— Благодарю Глав государств за единодушие решения. Господа, — председательствующий президент Китая повернулся к присутствующему на встрече генералитету всех высоких сторон, — начинайте. И помните, — отступление без крайних на то причин будет караться смертью. Операцию «Свобода» считать запущенной. И да поможет нам Бог…

…На далёких аэродромах и на немногих оставшихся в распоряжении людских армий стратегических пусковых установках вспыхнула живительная искра. Которую ждали, затаив дыхание. Объявленная накануне в войсках всех стран "готовность номер один" завершилась отмашкой. Спешно формировались пакеты целей, велось координирование действий с новыми союзниками. Отлаживались системы взаимодействия, уточнялись и утрясались сотни и тысячи всевозможных попутных вопросов. Армия военных переводчиков и диспетчеров, командующих наземным, морским и воздушным флотом наций торопились на согласование совместных действий. Впервые подготовка полномасштабных наступательных действий велась в таких условиях и с такой скоростью. Но даже и сейчас, — и тем более сейчас, когда вся суета касалась не совместных учений, что готовятся месяцами, — боевым подразделениям стран требовалось не менее двух-трёх дней на подготовку. Ошибка любого звена могла стать роковой для всей операции. Дезорганизованная первыми неудачами, но приободрённая решимостью своих правительств, военная машина истерзанной планеты наконец-таки, со скрипом и судорогами, но пришла в организованное движение…

…Кажется, я задремал так крепко, что лишь громкий стук и истошные крики, перекрывшие отдалённую монотонность рабочего шума в находящемся за несколькими стенами убежище, заставили меня открыть глаза. Привалившись спиною к тёплой стене возле всё так же исправно горящей печурки, куда чьи-то заботливые руки подкинули дров, я уснул в самом первом помещении, куда и свалил по-тихому, когда меня стала напрягать царящая в бункере излишняя суета и вонь. Нортон как-то незаметно отпочковался, и вероятно, предавался сейчас сопливому самобичеванию в каком-нибудь закутке. А может, он давно позабыл об этом и вовсю помогал местным? Не знаю. В любом случае он от меня отстал, и я остался абсолютно один, что устраивало меня как нельзя более. И только сейчас, когда в подвал через настежь распахнутые двери ворвался морозный воздух, а в темноте замелькали едва подсвеченные пламенем топки силуэты, я соизволил прислушаться к разбудившим меня воплям. Кричали на несколько голосов, и сквозь эту какофонию я смог уловить лишь состояние общей паники, в которой несколько раз послышалось слово «пришельцы». Кто-то почти требовательно потряс меня за плечо. Вглядевшись спросонок, я понял, что передо мною стоят Яцек и Хубер. Лица их были перекошены от смеси усталости и испуга. Бросавший на них отсветы пламени зев древней, как сама мёрзнущая нынче Прага, «буржуйки» заставлял их черты плясать причудливою игрой света и тени. Чуть в стороне жадно глотали воду из ведра либо без сил повалились у стен на корточки ещё трое.

— Аолитт, умоляю Вас, проснитесь! Беда! — Руки и лицо Джимми были влажны от брызг крови, разбавленных до состояния розоватой капели вкраплениями вод талого снега. И они дрожали. От избытка адреналина, от непосильных нагрузок, от страха. Я рывком встал со своего насиженного места. Нетвёрдо стоящий на ногах прямо напротив меня солдат прикладывал красную тряпицу к непокрытой голове, правую сторону которой почти сплошь покрывала полузасохшая корка матово блестевшей крови.

— Где Карл, где Роек, Рене? Где остальные? — скорость задаваемых мною вопросов превосходила возможности для ответов запыхавшихся от бега и с трудом переводивших дух людей. Людей, вышедших недавно из боя. О чём можно было судить по терпкому запаху свежей пороховой гари, исходившей от их парящей влагой одежды.

Яцек с трудом сглотнул воздух, распиравший его лёгкие, отнял от виска импровизированный тампон и прохрипел:

— Здесь, перед Вами…, все, кто выжил…

Я вопросительно посмотрел на Ковбоя. Тот подавленно кивнул:

— Нет больше ни Карла, ни Рене… Яцек вот ранен, — по счастью, касательное. И сюда идут они, — пришельцы… — Последние слова Джи выговорил голосом придушенного хорьком петушка. Его и без того далеко не маленькие глаза сейчас представляли из себя два огромных блюдца, в которых перед огнём бился в истерике первобытный ужас.

…Где-то далеко лопнула струна, наполняя атмосферу ураганами неистовых энергий. Словно уменьшившийся, сильно сжавшийся в размерах, мир отпрыгнул от моих ног с резвостью резинового мячика, гневно брошенного чей-то опытной рукой.