— Что бы Вы ни задумали, мистер Питер, я по-отечески Вам советую: откажитесь. Откажитесь от своей затеи! Пока не стало поздно. Довольствуйтесь тем, что у Вас уже есть. Или же делайте всё это как можно скорее. И пропадите куда-нибудь. Надолго.

Всё равно, куда — в горы, на Луну, в пустыню Гоби… Лишь бы надолго и далеко. Окружите себя охраной, войсками, танками…, ракетами, наконец… Хотя… Всё это будет смешно и бесполезно.

Потому, что если сюда пришёл Тот, кто так легко убивает тонхов, этих космических плотоядных ящеров с холодным и загадочным разумом, и кто принёс с собою запросто, в кармане, ТАКИЕ вот «пули», которые в снаряжённом состоянии следует держать друг от друга на расстоянии звёздных скоплений, не меньше…

Уверяю Вас, здесь совсем скоро всем нам станет даже не до науки…

Гарпер уставился на Герхарда с таким видом, словно только что осознал, как его самого зовут. Внезапно какой-то удар сотряс здание. Во дворе раздались тяжкие звуки ударов, которые тут же смолкли, перейдя в тяжёлый топот. Со стороны двери раздалось сдавленное, полное муки, переходящее в подобие воя рычание.

За секунду до этого хлопнула входная дверь. В помещение ударил мощный запах озона и потянуло ледяным дыханием Бездны…

Все недоумённо обернулись. Побелевший, словно меловая статуя, съёжившийся в проёме Тик словно в отчаянии прикрывал лицо когтистой лапой. В его теле полыхало крохотное Солнце, рвущее торс трещинами, и из-под «протуберанцев» которого расплывалась бурая жижа…

…Всё в помещении, что было металлическим, обернулось толстыми змейками разрядов. Державшийся за край смотрового стола Арьяри вспыхнул голубым сиянием и упал замертво. Трупы на столах затрясло, словно от разряда реаниматорских «подушек», и над ними взвился густой серый дымок. Стёкла помещения и его стеклянная начинка — колбы, реторты, шкафы — разлетелись мелкими осколками и осыпались на пол. В помещении мигнул и погас свет. Вслед за этим установилась гробовая тишина, нарушаемая лишь потрескиванием остывающего металла столов и нервным сопением застывших, перепуганных насмерть людей…

…Какой-то шум во дворе… Что за чертовня? Сальваро открывает недоумённо веки. Дождь прекратился. Ничего не понимая, успевает краем зрения заметить какую-то вспышку, затем вторую в помещении лаборатории. Сварку они там затеяли, что ли?!

Через пару секунд разбитое боковое стекло разлетелось вдребезги. Что-то непомерно сильное, безжалостное, рвануло и оторвало «с мясом» петель и замка дверь автомобиля. Кувыркаясь на высоте метров десяти, дверь полетела в сторону гаражей и исчезла за ними, рухнув на землю с грохотом падающей по ступеням чугунной ванны.

Похоже, та же сила рванула его на себя из кабины. Оказавшись на высоте четырёх с лишним, почти пяти метров, Акомо инстинктивно заорал от негодования и подкрадывающегося страха. Лишь тогда он стал просыпаться окончательно. И тут заметил, что его, как мяч на поднятой вверх руке, держит какой-то мрачный тип в чёрном плаще, здоровый и несокрушимый, как башня. Точнее, тёмный силуэт на тёмном фоне. Лица не видно. «Тик!» — почему-то внезапно пронеслось в мозгу человека. Гадкая грязная обезьяна не простила ему его вечной болтливости, вечных насмешек, этого инцидента в подворотне и решила пристукнуть в отместку.

Он сошёл с ума! Гарпер же его…

Додумать мулат не успел. Его грубо и непочтительно с силой швырнуло оземь. Пребольно треснувшись, чуть не убившийся сразу Акомо, корчась от боли, кашляя выбитыми зубами и кровью от немилосердно ушибленных внутренностей, протянул к силуэту руку, словно защищаясь или моля оставить его в покое.

Падая, мулат вдребезги разбил себе лицо. Быстро глянув в сторону непередаваемого по размерам громилы из-под заливаемых кровью век, скорчившийся и совсем оглушённый от удара, Акомо к своему ужасу увидел, как над головой странного незнакомца застыл на мгновение огромный, закрывающий половину неба, тускло поблёскивающий топор.

Это не Тик! Тик будет куда меньше и слабее этого монстра… Вероятно, и сам тонх уже мёртв. Сейчас вот и его зарубит это непонятное жестокое существо! Перерубит вместе с бетоном двора! На миг ему представилась эта жуткая картина — вбитые в края бетона измочаленные половинки его тела…

И тогда он дико закричал, но уже от ужаса, громко, отчаянно и тоскливо, собрав в крике всю оставшуюся в теле силу расшибленных, вдыхающих уже с большим трудом лёгких…

Топор замер в середине полёта.

«Человек… ты был… с Ними…» — существо констатировало это равнодушно. Оно не объясняло этим причину его смерти, нет. Оно словно отмечало вслух время на циферблате часов, мимоходом раздумывая, ложиться ли сегодня ему спать пораньше.

Голос, прозвучавший в сознании, напоминал далёкий рокот неукротимого прибоя. В нём словно притаилась сила и угроза неминуемого. Медленно опустился вдоль силуэта занесённый было топор. Нет, не топор. Средневековая огромная, неподъёмная для человека, обоюдоострая секира. Весом, наверное, в несколько тонн… Заточенная, чувствовалась, настолько, что разрубила бы пополам мёрзлого кашалота, сразу, до доски, всего и вдоль, даже не почувствовав его под собою. Одним своим весом.

Вместе с тем в ней чувствовалось и нечто такое, от чего у Акомо зашевелились на голове волосы и по коже продрал мороз… В этих толстенных, огромных, неимоверно мощных древних лезвиях было собрано и сосредоточено всё…

Мощь космоса, древность мироздания, кровь неведомо как и когда погибших цивилизаций.

«Господи, спаси меня… и сохрани, спаси и сохрани…» — казалось, мозги Акомо заклинило на этой фразе. Голову гангстера грозило разорвать от ревущего в его мозгу урагана. Урагана, услужливо разворачивающего перед мулатом картины бесконечного Хаоса, скручивающего перед его взором хрупкие миры в непосильные для них, страшные и непереносимые, жгуты мощи. В серебряные петли из окружающих их мегатонн частиц дикой, первобытной Силы.

В лицо Акомо требовательно заглядывали и надменно хохотали проносящие скользящей вереницей звёзды, его стегало бичами холода среди битв Света и Тьмы. По слабеющему телу его хлёстко стучали градины неведомых веществ, его пронзали насквозь неизвестные частицы, выжигая внутренности ревущим ледяным пламенем странного, невиданного на Земле синтеза…

Над ним издевалась и глумилась Великая и Неоглядная Пустота, из которой он выпал, подобно глупому птенцу, миллиарды, триллионы лет назад. Бедняга чувствовал себя нагим новорожденным убожеством, раздираемым на молекулы презирающим его слабость Космосом…

Возвышающийся над всей этой фантасмагорией Чёрный незнакомец подавлял. Мулат испытывал непреодолимое желание пасть перед ним ниц.

Охватившее его чувство собственного ничтожества, недостойного даже вылизывать звёздную пыль с этих пришедших из неведомого Далека ног, заставляло тело распластаться на брюхе и униженно заскулить.

Однако сковавший Акомо ледяной ужас не позволял ему даже моргнуть. Уткнувшись лицом в колени, он лишь неосознанно раскачивался от боли, дрожал и холодел от ужаса. В том, что Существо — Истинный житель и почти владелец всех этих Звёзд и Пространств, Акомо более ни на секунду не усомнился. Такая мощь и холод может исходить только от ангела, не меньше. В сознание начало украдкой пробираться яркое, далёкое и тёплое свечение. Неведомое и прекрасное словно медленно и всепрощающе простёрло над ним руку.

Мир на мгновение полыхнул…

…Акомо умирал. Ему вдруг перестало быть страшно и больно. Всё, что минуту назад казалось ему кошмаром, теперь обретало познаваемый им в последние моменты бытия Смысл…

Существо стояло, холодно и безучастно взирая на него с высоты своего роста. Акомо с застывшими глазами истово молился одними губами, не смея более нарушать начавшую обволакивать его тишину…

Так продолжалось не больше минуты. Затем Существо медленно повернулось и двинулось со двора, прочь от сжавшегося в комочек, словно плод в тесной утробе, Акомо. Проплыв — по-другому не скажешь — несколько метров, оно остановилось, медленно полуобернулось одной «головой» в сторону распростёртого на земле кучки пристыженного мусора, названного им же «человеком».