Стояла глухая ночь. Трое друзей, скрывая нетерпение и нервозность, явились на свидание с Росаржем. Через несколько показавшихся вечностью минут одна из дворцовых дверей распахнулась и показалась мужественная фигура монсеньера Людовика; лицо его было скрыто бархатной маской. За ним шел Сен-Мар с хмурым выражением на лице, и следом — два мушкетера.

Монсеньер Людовик остановился и быстро осмотрелся по сторонам.

При свете луны он увидел четырех стоявших неподвижно всадников, закутанных в плащи. Он невольно вздрогнул. Один из этих таинственных всадников приподнял полу своей шляпы, закрывавшей частично его лицо, и монсеньер Людовик чуть было не вскрикнул от удивления. Под шляпой он увидел лицо подруги своего детства.

— Ивонна! — прошептал он.

Но не было времени, чтобы удостовериться, действительно ли это была она. Сен-Мар стоял уже перед распахнутой дверцей кареты, он поклонился и лукавым голосом проговорил:

— Монсеньер, прошу вас в карету.

Монсеньер Людовик, отвергнув помощь своего тюремщика, медленно поднялся в карету и уселся в углу. Он грустно вздохнул: "Она здесь!

Боже мой! На что она надеется?".

Сен-Мар уселся рядом и карета с шумом двинулась в путь.

Храбрая Ивонна совершила неосторожность, показав на мгновение свое красивое лицо. Конечно, она хотела ободрить монсеньера Людовика, но ее лицо успел рассмотреть ненавистный и страшный персонаж нашего повествования — Ньяфо. Как коршун кружит вокруг своей жертвы, так и Ньяфо всю ночь бродил около дворца. Увидев из укрытия девушку, он вскочил и издал хриплый крик, заглушенный, к счастью, шумом отъезжавшей кареты. Понимая, что пешком ему не догнать всадников, он в бешенстве закричал:

— Это она! Ивонна! Она осмелилась…! Проклятие! Он собирается убежать!..

Не теряя времени, он быстро пересек дворцовый внутренний двор и явился в караульное помещение. Он подробно рассказал об увиденном, обратив внимание на то, что женщина и ее компаньоны попытаются освободить таинственного заключенного.

Тем временем карета, запряженная добрыми конями, быстро неслась по проселочным дорогам, не привлекая к себе особого внимания. Мистуфлет скакал рядом с правой дверцей, Ивонна — рядом с левой, с той стороны, где находился монсеньер Людовик. Пригнувшись к шее лошади, она даже могла видеть его лицо, так как Сен-Мар, не опасаясь чьейлибо нескромности, разрешил пленнику снять маску. В нескольких шагах позади кареты скакали Фариболь и Росарж. Они оживленно разговаривали между собой. Фариболь притворялся, что он в восторге от этой поездки, и от имени своих товарищей благодарил Росаржа за возможность участия в этом «деле». Вся троица, верная монсеньеру Людовику, была готова нанести удар. Сигналом к началу должно было послужить любимое выражение Фариболя: "Тысяча молний".

Фариболь тем временем рассказывал Росаржу пикантные анекдоты и незаметно озирался по сторонам, выжидая подходящего момента для нападения. Наконецони достигли уединенного места, зловещего, темного и молчаливого. Фариболь опытным взглядом осмотрелся вокруг и, закончив рассказывать очередной анекдот, крикнул:

— Тысяча молний!

И перейдя от слов к делу, он выхватил шпагу и изо всей силы ударил рукояткой в полное лицо Росаржа. Тот покачнулся и мешком рухнул с лошади на землю. В тот же момент Мистуфлет пришпорил коня, догнал кучера и вонзил кинжал ему в грудь. Потом подхватил вожжи, выпавшие из рук кучера, и остановил экипаж. Ивонна, со своей стороны, спешилась, выхватила шпагу и открыла дверцу кареты:

— Монсеньер Людовик, вы свободны!

Но слова застыли у нее на губах. Вскочив с сидения, бледный, но сохранивший присутствие духа, догадавшись по внезапной остановке кареты, что именно происходит, Сен-Мар выхватил пистолет, приставил его к виску заключенного и, иронически улыбаясь, произнес:

— Свободен? Еще нет!

Ивонна отчаянно вскрикнула и рванулась в карету, пытаясь достать тюремщика. Грянул выстрел и девушка почувствовала острую боль, пронзившую грудь. Она покачнулась и Сен-Мар быстро, словно молния, одной рукой схватил ее за шею, а другой попытался отобрать у нее шпагу. Несмотря на слабость, охватившую ее, девушка собралась с силами и тихо произнесла:

— Бегите, монсеньер!

Но Мистуфлет, предчувствуя опасность, подстерегавшую девушку, уже открывал дверцу кареты за спиной Сен-Мара. Быстрым движением он схватил его за руки, вывернул их за спину, потом приподнял его и выкинул из кареты на землю. Фариболь приставил острие шпаги к горлу Сен-Мара и самым учтивым тоном спросил:

— Я имею удовольствие говорить с господином губернатором Пиньероля?

Тем временем монсеньер Людовик на руках вынес Ивонну из кареты и осторожно положил ее на траву:

— Моя дорогая Ивонна! — нежным голосом произнес он. — Бедная девочка, почему ты так жертвуешь своей жизнью за меня?

Ивонна, с красным, как мак лицом и мутным взглядом, не отвечала.

"Боже мой! — подумал молодой человек. — Как угадать сердечную тайну этого создания? А может быть она любит меня?"

Взволнованный этим открытием, молодой человек встал и позвал Мистуфлета, который тем временем помогал Фариболю надежно связать Сен-Мара. Оставив приятное занятие, Мистуфлет поспешил на помощь.

Умело и осторожно Мистуфлет промыл рану, которая, к счастью, не оказалась серьезной, и потом ловко платком перевязал ее.

Только монсеньер Людовик вернулся к ним, как в тишине раздался свист.

— Боже мой! — воскликнул Мистуфлет. — Монсеньер, не отходите от мадемуазель. — Что-то произошло. Свист моего патрона не предвещает ничего хорошего.

Он побежал к Фариболю, а тот, приложив ухо к земле, минуту спустя доложил:

— Приближается человек тридцать всадников!

— Неужели нас предали? — воскликнул Мистуфлет. — Не за нами ли они гонятся, патрон?

— Не знаю. На всякий случай будет лучше, если мы запутаем следы.

Прежде всего нужно избавиться от этих беспокойных свидетелей. Забросим их в карету и продолжим путешествие!

Так они и сделали. Связанного Сен-Мара, Росаржа, пребывавшего все еще в бессознательном состоянии, и мертвого кучера положили в карету.

Несколько ударов кнутом и лошади, закусив удила, начали головокружительный бег.

Монсеньер Людовик поддерживал Ивонну, с трудом передвигавшую ноги. Впереди шел Фариболь, а замыкал шествие Мистуфлет. Он вел лошадей. Недалеко от дороги виднелась покинутая хижина. Ее гнилые строения грозили рухнуть. Не говоря ни слова, все направились к этому слабому укрытию. Мистуфлет силой завел лошадей внутрь этого строения, закрыл дверь и присел около своих товарищей.

В щель между досками при свете луны видна была желтоватая лента дороги, по которой со скоростью лавины двигалась темная масса. Земля дрожала под копытами коней, сверкало оружие. На всадниках были большие серые плащи и широкополые шляпы, украшенные длинными красными или черными перьями.

— Мушкетеры! — проговорил монсеньер Людовик.

В тот момент, когда всадники со скоростью урагана неслись мимо хижины, послышался острый и визгливый голос:

— Я вижу карету! Это они!

— Ньяфо! — вскрикнула Ивонна, узнав голос горбуна.

— Вперед! Они у нас в руках! — крикнул офицер, командовавший отрядом.

— Еще нет! — улыбаясь, тихо произнес учитель фехтования. — Пусть они летят вперед, мы же вернемся назад и отступим. Мистуфлет, готовь лошадей. Поскорее!

— Это невозможно! — ответил Мистуфлет, указывая на группу мужчин, двигавшихся по дороге. Это был пост, оставленный с целью преградить преследуемым путь в Париж. Группа мушкетеров остановилась точно перед хижиной.

Ситуация была не из приятных. Справа и слева, а также перед ними дорога была занята и охранялась врагами, и число их было таково, что исчезла всякая надежда со шпагой в руке проложить себе дорогу. Нужно было бежать, но куда? Как бы там ни было, но следовало рискнуть и действовать быстро. Фариболь предложил выйти через черный ход, и когда все согласились, он скомандовал: