Отрекись от трона для него и для его потомков и пусть свидетелем этой клятвы будет бог, который все слышит и сейчас находится рядом с тобой.

Пророчество, предсказанное при нашем рождении, гласило: "Рожденные в один день, они и умрут одновременно".

Пророчество сегодня исполняется. Разодетый в пурпур ты сойдешь в могилу, а твой брат затеряется в огромном мире.

Для тебя отдыхом будет небо, а для него — забвение, потому что бог справедлив.

В тот самый час, когда вырвется на свободу твоя душа, бог так же освободит из Бастилии заключенного. Железную Маску.

Отдыхай в мире. Твой брат прощает тебя.

Словно гальванизированный электрическим током, с глазами, вылезшими из орбит, Людовик XIV приподнялся и издал душераздирающий крик.

Услышав его, в комнату тотчас же вошло множество людей. Здесь были и слуги с факелами, и придворные, и знатные вельможи. Все встали на колени, выражая покорность и уважение умирающему великому королю. Тем временем кардинал де Роа, явившийся в комнату одним из первых, благословил умиравшего монарха. Обессиленный король откинулся на подушку, но все еще пытался повернуть голову и осмотреться вокруг.

Но видение исчезло.

И тогда мало-помалу на губах Людовика XIV появилась улыбка и лицо его осветилось божественной радостью. Искреннее раскаяние облегчило душу, готовую предстать перед всевышним. Губы королясолнца задвигались. Он молился за брата, чей голос от имени бога простил его.

Потом он бросил прощальный взгляд на тех, кто, преклонив колени, молились за него, и грустно прошептал:

— Настал момент!.. Я чувствую, жизнь покидает меня… Я думал — умирать труднее…

Послышался продолжительный вздох…

Людовик XIV умер.

Видение, посетившее Людовика XIV перед смертью, не имело ничего общего со сверхъестественными силами. В действительности это был его брат, сын Людовика XIII и Анны Австрийской, то есть Железная Маска. Покинув Бастилию, он направился в Версаль и проник в комнату, где умирал король. Он хотел своим великодушным прощением облегчить его последние минуты.

Как только монарх вручил богу свою душу, маркиза де Мэнтен покинула дворец. Желая заслужить прощение своим преступлениям, она удалилась в монастырь Сен-Сир[23] где скончалась в возрасте восьмидесяти четырех лет.

Железная Маска, оставаясь благородным до конца, возможно присутствовал с женой и верными друзьями на церемонии похорон человека, который, являясь его палачом, все же тоже был сыном Анны Австрийской. Но радость народа, открыто проявлявшаяся на улице Сен-Дени, песни и крики по поводу кончины короля, заставили его отказаться от своего первоначального намерения.

— Обрати внимание, дорогая Ивонна, — заметил он жене, — чего стоит этот трон, эта корона и эта власть, причинившие нам столько неприятностей. Пойдем, дорогая, пойдем и скроем нашу любовь. Души, где мы выросли и куда не достигает гнев народа.

Они сели в карету и сопровождаемые Фариболем и Мистуфлетом бежали из этого проклятого места, где вокруг колыбели уже разгорались новые страсти.

Очень довольные Фариболь и Мистуфлет, направившие лошадей в сторону замка Ереван, уже не занимались проблемами Франции.

На следующий день еще до восхода солнца, в тот момент, когда они проезжали лес Фонтенбло около деревни, Буа-ле-Руа, лошадь, на которой ехал Фариболь, так резко шарахнулась в сторону, что он едва не вылетел из седла. Он выругался, а потом удивленно вскрикнул.

На дне оврага лежал наполовину растерзанный труп лошади, а рядом — труп всадника, у которого недоставало одной руки и ноги.

Мистуфлет спешился, подошел к трупу и воскликнул:

— Боже мой! Это господин де Сен-Мар! Его погрызли волки!

— Ну и дела! — откликнулся на это Фариболь. — Никогда бы не поверил, что волки пожирают волков!

Это действительно было тело бывшего губернатора Бастилии. После бегства он укрылся в Версале, но в это время умер Людовик XIV. Тогда он решил, что трон своего умершего брата займет монсеньер Людовик.

Испугавшись возмездия, он решил бежать на юг Франции, где у него были обширные владения. Проезжая ночью через лес Фонтенбло, конь его оступился и свалился в овраг. Поскольку была зима, то конь и всадник стали добычей голодных хищников.

У плохих людей и конец плохой. Росарж тоже получил то, к чему стремился. Однажды ночью, во время очередной страшной попойки, у него начался приступ delirium tremens. С безумным видом он выпрыгнул через окно во двор постоялого двора и разбился насмерть.

Через два дня наши путешественники добрались до замка Ереван, где встретили Дорфи и Онэсима, нянчившихся с сыном монсеньера Людовика. Невозможно описать встречу людей, любовь и верность которых преодолели все невзгоды.

Обнимая жену, монсеньер Людовик громогласно заявил:

— Я хочу, чтобы мой сын никогда не знал о своем высоком происхожЦбЩ Пусть он будет дворянином, и я хотел бы, чтобы он был счастлив.

We, кто жертвовал жизнью за монсеньера Людовика, были щедро вознаграждены им, хотя никто из них не хотел ничего получать. Они были счастливы уже тем, что создали для Ивонны и ее супруга счастливый и надежный очаг.

Фариболь, однако, попросил о милости и получил разрешение на брак с красавицей-служанкой Ивонны. В качестве свадебного подарка он получил в собственность ферму мадам Жанны, куда позднее очень любил заходить по вечерам сын монсеньера Людовика. Ему нравилось слушать истории своего "закадычного друга", неизменно начинавшиеся словами:

"Когда я был губернатором Бастилии… Тысяча чертей!".

Монсеньер Людовик и Ивонна по-прежнему очень любили друг друга.

Дома ли или во время длительных верховых прогулок по окрестным лесам и по берегам реки Армансо всегда на устах у них были два слова:

"Наш сын!"

Они отбросили свои прежние притязания. Теперь они желали благополучия, забвения и покоя, чтобы можно было заняться воспитанием сына, родившегося при весьма опасных обстоятельствах, чтобы жил он счастливее своих родителей.

Впрочем, уже ничего не напоминало о мрачном прошлом. Несколько месяцев спустя под вековым деревом парка Бреван навсегда заснул маэзе Эгзиль, алхимик.

После мрачных бурь над головами этих скромных людей снова засияло солнце счастья.