Не теряя энтузиазма и надежы на будущее Фариболь, Мистуфлет и Ивонна поселились в небольшом домике недалеко от замка Пиньероль.

Там они и жили, переодевшись нищими, наблюдая за неприступной крепостью, где был заточен пленник, и обдумывая способ его спасения.

Ежедневно они собирались и подводили итог своим наблюдениям и размышлениям.

— Какие новости сегодня? — спросила Ивонна.

— За те четыре дня, как мы бродяжничаем здесь с вымазанными рожами, я сделал кое-какие наблюдения, — доложил Мистуфлет. — Тюремным капелланом[13] является капуцин[14] из ближайшего монастыря.

Каждую субботу вечером за ним приходит солдат и приводит его в крепость, чтобы желающие заключенные могли исповедаться. Он ночует в замке, а утром проводит мессу.[15]

— Что еще?

— Больше ничего.

Фариболь пожал плечами и сказал:

— Мне удалось установить точное число солдат, составляющих гарнизон замка, количество надзирателей и остальных служащих. Я добросовестно осмотрел стены — они очень прочные, и рвы — они очень широкие и глубокие.

— А я, — начала Ивонна, — заметила одно обстоятельство. Со склона холма, на котором стоит башня, можно даже рассмотреть узников этой башни и даже подойти к ней. Ров в этой стороне не такой широкий.

Нужно выяснить, не в ней ли находится пленник.

Девушка стала ежедневно подходить к подножью башни и распевать бургундскую песенку. В детстве эту песенку очень любил монсерьер Людовик и Ивонна этим нехитрым способом пыталась установить с ним контакт.

Ужасно скучавшие солдаты гарнизона охотно слушали ее песенки и развлекались, а один солдат, по-видимому родом из Бургундии, так разволновался, считая ее безобидной бродяжкой, что позвал ее в крепость и предложил свой солдатский рацион. Это несказанно развеселило девушку, так как она получила возможность еще ближе приблизиться к замку, но Ивонна не решилась войти к солдатам.

Время шло, а несчастной девушке никак не удавалось что-либо узнать о человеке, чей образ она носила в своем сердце. Грустная и разочарованная она возвратилась в дом.

— Как дела? — спросил Фариболь.

— Никак! Совсем никак! — ответила она, присаживаясь на сломанный стул.

— Тысяча чертей! Любой способ пригодился бы, чтобы добраться до монсеньера Людовика! Дни идут, а мы ничего не можем сделать. Мистуфлет, а ты что думаешь?

— Я? — словно спросонок вздрогнул Мистуфлет.

— Да, ты, тот самый, кто только и делает, что бродит по дорогам, ест за семерых и спит, как ящерица.

— Единственное, что я делаю — стараюсь как можно лучше провести время. Я ожидаю капуцина. У меня есть идея. Понимаете? Послезавтра пасха.

— Какое мне дело до этого? Тысяча молний! Ты смеешься надо мной,

Мистуфлет?

В этот момент Ивонна направилась к выходу.

— Вы уходите, мадемуазель?

— Да, я снова пойду к башне. У меня предчувствие, что в ней находится монсеньер Людовик и я хочу удостовериться в этом…

Когда Ивонна ушла, Фариболь снова обратился к Мистуфлету.

— Давай посмотрим, — дружелюбным тоном заговорил он, — давай посмотрим, благородный господин де Мистуфлет, какая счастливая идея пробудила тебя от лени и заставила работать твой ум?

— Извини меня, патрон, но это не какая-нибудь случайная идея, а результат длительных размышлений. Смотри: завтра суббота. Солдат выходит из Пиньероля и идет за капуцином, который должен исповедовать заключенных. Они вдвоем возвращаются в замок… Таким образом, капуцин проникает в замок и исповедует…

— …Заключенных. Тысяча молний! Он сразу все кончит! Клянусь бородами моих предков, он его освободит! Что еще?

— Я кончил, — спокойно ответил Мистуфлет.

Фариболь, услышав такой ответ, чуть не задохнулся от гнева. Он яростно взглянул на друга, сжал кулаки и стал взад и вперед ходить по комнате. Наконец он стал успокаиваться, потом отошел в угол и уже совсем спокойно сказал:

— Тысяча чертей! Ну и поддал бы я тебе, если бы ты не был таким силачом!

Видя, что учитель успокоился, Мистуфлет снова задремал.

Тем временем Ивонна добралась до рва, чьи воды омывали башню.

Она присела на корточки в тени и в глубокой тишине вечера раздался ее грустный и жалобный голос. Она снова пела бургундскую песенку, так хорошо известную монсеньеру Людовику.

Допев последнюю строчку, Ивонна поднялась. Она почти не сомневалась, что как и в прежние дни ее песня останется без ответа. Грустная, она уже собралась уходить, как вдруг она едва сдержалась, чтобы не вскрикнуть от радости. В одном из окон нижнего этажа мелькнула тень.

Потом с силой брошенный сверточек описал траекторию и упал на откос внешнего берега рва.

Ивонна поспешила подобрать послание от пленника. Это был букетик фиалок, сорванных, несомненно, монсеньером Людовиком во время своих одиноких и грустных прогулок по саду губернатора. Девушка поцеловала цветы и пьяная от радости направилась к друзьям. Когда она вошла в дом, вид у нее был довольно усталый, но глаза радостно сверкали.

— Черт возьми! — воскликнул Фариболь, взглянув на нее. — Вы очень довольны!.. Может быть вы видели монсеньера Людовика?

— Я видела его силуэт… а вот, что он мне передал.

— Букетик фиалок!

— Значит, вы знаете, где он сидит? — спросил Мистуфлет.

— Да, на первом этаже башни.

— Гром и молния! — воскликнул учитель фехтования. — Эта сторона самая неприступная и лучше всего охраняется… Стены увенчаны зубцами и за каждым стоит часовой. Организовать побег с этой стороны — чистое безумие.

Ивонна и Фариболь обменялись унылыми взглядами, а Мистуфлет, молчавший до этого, неожиданно проговорил:

— Мадемуазель, я обещаю вам — завтра мы будем в камере монсеньера Людовика.

— Возможно ли это? — воскликнула девушка; она схватила его за руки и крепко пожала их.

— Мой план, мадемуазель, достаточно совершенен, чтобы я выполнил свое обещание, но я пока не буду его раскрывать. Мне нужно обдумать все детали. Единственное, что я могу сказать — нужно как следует отдохнуть, потому что завтра отдыхать будет некогда.

Ивонна посмотрела на него долгим взглядом и на прощанье сказала:

— Я верю и надеюсь, мой добрый Мистуфлет.

После этого Мистуфлет, не обращая внимания на ворчание и ругань Фариболя, завернулся в плащ и уснул сном праведника.

На следующий день Ивонна хотела снова бежать к башне, но благоразумно воздержалась, решив, что не следует часто появляться там. Приколов на грудь букетик фиалок, девушка стала ожидать развития событий. Фариболь угрюмо ходил из угла в угол. Мистуфлет, не отходивший от окна уже несколько часов, воскликнул наконец:

— Идите, мадемуазель, смотрите!

Ивонна и Фариболь подскочили к окну и прильнули к щелям в закрытых ставнях. Приблизительно в ста метрах от дома они увидели человека, с рассеянным видом шагавшего по дороге. Они рассмотрели большие приглаженные усы и руку, лежавшую на рукояти шпаги, отчего конец шпаги задрался вверх.

— Росарж! — пробормотала Ивонна.

— Росарж! — глухо прорычал Фариболь и рука его потянулась к шпаге.

— Тише, ради бога! Тише, патрон! — прошептал Мистуфлет, его железные пальцы словно клещами сжали руку товарища.

Росарж прошел мимо, бросив безразличный взгляд на домик, казавшийся необитаемым, а может быть в нем жили какие-нибудь нищие.

— Мадемуазель Ивонна, — проговорил, наконец, Мистуфлет, — провидение нам помогает, все идет даже лучше, чем я ожидал. Росаржу поручили сходить за капуцином, а нам нужно свести с ним старые счеты…

— Ну и что? — нетерпеливо спросил Фариболь.

— Патрон, скоро Росарж вернется назад, поэтому не будем терять времени. Если вы мне позволите, я каждому объясню его роль, которую он должен сыграть в этой комедии, придуманной мною несколько дней назад. Итак, я предполагаю, что лошади, о которых нам говорил господин де Роа, еще находятся на постоялом дворе Пиньероля. Так?