Человек

Танцевальный макабр

БЛАГОТВОРИТЕЛЬНОСТЬ

Фонд Мариса Лиепы провёл благотворительный вечер «Звёзды балета — дар хоспису»

Для начала расслабьтесь. В заголовке моих заметок нет ни злого цинизма, ни ханжеского упрёка. Связать танец со смертью придумал не я. Даже не Андрис Лиепа. Danse macabre — более древнее явление, чем даже сам балет.

Хоспис — заведение скорбное. Там умирают люди. Но умирают и на Рублёвке. И в Барвихе. И даже — страшно сказать — в Кремле. Только везде с разной скоростью. Поэтому не станем говорить о смерти вообще, как о явлении обыденном. Поговорим о танце и делах милосердия.

Не вижу ничего дурного в том, чтобы деньги на открытие нового хосписа или на помощь уже существующим собирала публика, заполняющая вечерами залы оперных театров. Пока живы — наслаждаемся жизнью. Когда придёт наш черёд — пусть потомки спляшут для нас.

Более того — пусть танцуют так же хорошо, как танцевали приглашённые Андрисом Лиепой балетные звёзды.

Конечно, говорить об эстетической ценности сборного концерта сложно. Он распадается на номера, и обсуждать приходится отдельные выступления. Редко целое становится большим суммы своих частей. Впрочем, на сей раз можно было следовать за драматургией дел призрения. Андрис Лиепа не побоялся занять зрительское внимание пространным вступительным словом, после которого самые разные исполнители уже не соревновались между собой за любовь публики, но отдавали свою любовь работникам хосписа, присутствующим в концерте.

И их отсутствующим подопечным.

Не для прославления, но для порядка сообщу, какого уровня танцовщики откликнулись на зов сердца. Михаил Лобухин, Фарух Рузиматов, Владимир Малахов, Андрей Меркурьев. Серьёзные силы. Ну а появление на сцене Марии Александровой, Дианы Вишнёвой и Виктории Терешкиной отвечало самому взыскательному балетоманскому вкусу. Как и включение в состав выступающих молодой Марии Семеняченко. О Маше хотелось бы подробнее, ибо она впервые названа звездой, однако не стоит перетягивать одеяло на чью-то сторону. Суетно это, а мы говорим о вечном.

Да, я рад, что наши две лепты, лепты простецов, найдут благое применение, и меня ничуть не смутил шёпот о меценатском банкете после представления. Пусть и подсказывает здравый смысл, что вместо него полезнее было бы купить медикаменты и памперсы для того же хосписа. Последовательнее, так сказать, стилистически более однородно.

Только нет беды в том, что ни я, ни вы, читатель, на этот банкет не попали. Призываю вас: не злитесь и расслабьтесь окончательно — подобные правила благотворительности придумал не я, их сегодняшний адвокат. Даже не Андрис Лиепа. Других, увы, ныне нет, а больным помогать при любых условиях нужно.

Е.М.

Портфель «ЛГ»

Фламенко

ПРОЗА

Марина КРАСУЛЯ, ВЛАДИВОСТОК

Татьяна Петровна истосковалась… Так иссыхает вольная птица в ржавой клетке…

Так осыпается, тускнеет разноцветная пыльца на крыльях бабочки, угодившей на булавку…

Так звереет цирковой лев, перекормленный витаминами…

Ещё бы! Десять лет на одном месте. Владивосток хоть и порт, но такой далёкий…

К сорока годам уработалась вусмерть: организовала два гастронома в центре города, устроила четыре павильона с бытовыми мелочами. Не потому, что нравилось торговать, совсем нет, но пришлось, чтобы выжить. Вынужденное…

В «прошлой жизни», после мединститута, пыталась лечить детей, да в поликлинике не прижилась, а в больницу не захотела, надо было семью содержать.

Маялась, маялась, да и распрощалась с мужем. Кому нужен использованный посадочный талон? Ещё держишь в руке картонку, но уже никогда не взлетишь…

А летать страсть как хотелось!

Татьяна к этому времени сильно созрела, перезрела даже… Уж не чаяла найти добротного мужика. Куда ни повернись — одна мелочь. Вот вроде умный, начитанный, приглядишься — криворукий ломастер. То такой чинильщик попадётся, такой Фока на все руки дока — покою нет! А начнёт говорить-ворковать — бррр! — три слова в ряд не поставит… То щедрый — до голого пуза… То жадный — до дырки на носке… Таня хоть и непривередливая, ну не на помойке же себя подобрала?!..

Разлюбила в зеркало заглядывать. Ещё бы! Прежде радовалась точёной Дюймовочке, а теперь огорчалась, видя отражение французского бульдога шоколадной масти, широкогрудого, с круглыми карими глазами. Правда, улыбка осталась девчоночья…

Пыталась похудеть, честно пыталась! Морила себя голодом, фитнесом изводила, потела в саунах, даже какие-то новомодные таблетки пила, чуть не загнулась. Вбила в голову: все беды от булочек-мякушек. Даже на горные лыжи встала — не помогло.

Друзья смотрели на эти ухищрения и посмеивались:

— Зачем красоту портишь? Ты же персик! А похудеешь, будешь косточка от персика.

Прицепили ей кличку Пушинка — за лёгкий характер и вопреки… Татьяна не сопротивлялась: Пушинка так Пушинка.

Однажды проснулась раньше обычного, увидела прыгающего по потолку солнечного зайчика и ни с того ни с сего вдруг решила: «Да пошло всё к едрёне-фене! Хватит! Вот сейчас встану и найду себя…»

А вечером, как на грех, приятели нагрянули, вернулись из Европы, путешествовали. И давай взахлёб Танюше «соли на хвост сыпать»: наши женщины имеют страшенный успех у европейских молодцов. Головокружительный! И главное, в цене — не молоденькие, а основательно пожившие, с опытом и мудростью в глазах. Такие, которых на родине за секонд-хенд держат…

Послушала россказни подружек, подумала-повздыхала и решила: хватит киснуть, вот возьму и поеду, сама! Обложилась справочниками, атласами, буклетами. Выбирать так выбирать!