Макмиллан Браун и другие приверженцы Пацифиды считают, что капитан Дэвис видел в 1687 году остров Пасхи и рядом с ним — обширную низменную землю, которая впоследствии затонула. Однако есть и другая точка зрения: на самом деле Дэвис видел какие-то другие острова, например Тимоэ и Мангареву (один из этих островов горист, а другой — низменный). Есть и третья: Дэвис вообще не открывал никаких островов, это был обман зрения или просто обман: такими сенсационными “открытиями” частенько мистифицировали географов капитаны, плававшие в Южных морях.

Первый миссионер на острове Пасхи, Эжен Эйро, был и первым (и единственным) европейцем, который увидел многочисленные памятники самобытного письма островитян (капитан Гонсалес видел лишь подписи вождей). После крещения островитяне либо попрятали дощечки с письменами в тайные родовые пещеры, либо сожгли их, как “языческие”. В 1864 году Эйро сообщал: “Во всех домах есть деревянные дощечки или палки, покрытые какими-то иероглифическими знаками. Это фигуры неизвестных на острове животных; туземцы чертят их с помощью острых камней (обсидиан). Каждая фигура имеет свое название; но так как они делают такие дощечки в редких случаях, это заставляет меня думать, что знаки, остатки древнего письма, сохранились у них по обычаю, которому они следуют, не ища в нем смысла”.

Когда же несколько дощечек попало в руки первого исследователя письмен острова Пасхи, епископа Таити Жоссана, он уже “не видел письмен, которые связывали бы отдельные понятия между собой”, не было также “неизвестных на острове животных”, вообще никаких убедительных признаков древности. Если они и существовали, на что как будто указывает сообщение брата Эйро, можно лишь предполагать, что все они стали жертвой пламени. Сколь прискорбно, что до нас не дошла ни одна из древних дощечек! Те, которые я спас, явно относятся к более позднему времени, и я почти уверен, что они представляют собой лишь остатки письменности былой поры, ведь мы видим на них только то, что есть в природе этого маленького острова».

Однако не все исследователи письмен острова Пасхи согласны с Жоссаном. Например, один из знаков, по мнению Жоссана изображающий крысу, трактуется Туром Хейердалом как изображение животного, наделенного признаками кошачьих (типа ягуара), у которого «круглая голова со свирепо разинутой пастью, тонкая шея и сильно выгнутое туловище, опирающееся на длинные согнутые ноги». Хейердал полагает, что этот знак — свидетельство южноамериканского происхождения письма острова Пасхи (ведь здесь никаких кошачьих не водится и никогда не водилось). Другой исследователь, фон Хевеши, трактовал тот же самый знак как стилизованное изображение обезьяны и связывал письменность и культуру острова Пасхи с древнейшей цивилизацией, существовавшей в долине Инда около 5000 лет назад. Если еще учесть, что этот же самый знак трактовался как «человек», то картина получится и вовсе занятная. Кого же все-таки изображает иероглиф: крысу, ягуара, обезьяну или человека?

Дело тут в том, что знаки письмен острова Пасхи, «говорящего дерева» (кохау ронго-ронго), очень сильно стилизованы, к тому же наносились они зубом акулы на твердое дерево. Дощечки претерпевали всяческие приключения, прежде чем попасть в руки ученых. Неудивительно, что крайне трудно — а порой и просто невозможно — установить, какой предмет, растение, животное и т. д. изображает тот или иной знак. В силу этого остается открытым вопрос: действительно ли видел Эжен Эйро «неизвестных на острове животных», или же его ввела в заблуждение схематичность знаков кохау ронго-ронго.

До конца не решен и вопрос о дорогах, пересекающих остров Пасхи и ведущих «в никуда», — они обрываются прямо у берега океана. А в одной из легенд, записанных на острове Пасхи, — причем, по утверждению островитян, эта легенда запечатлена на одной из дощечек кохау ронго-ронго! — рассказывается о некоем Хеке («Осьминог»), который строил дороги, пересекавшие остров по всем направлениям. Сам Хеке сидел в центре острова, дороги напоминали паутину паука, и никто не мог установить, где конец и где начало этих дорог.

«Право, почему бы не прогуляться по этим мощеным дорогам? В нашей экспедиции был водолаз, и теперь вместе с ним мы направились к ближайшей мощеной дороге, исчезавшей в глубине океана. Это было неповторимое зрелище: наш водолаз в зеленом скафандре и кислородной маске с хоботом шел по дороге в Му, громыхая по широкой мостовой ботинками. В одной руке он держал огненно-красный резервуар с фотоаппаратом, напоминавшим корабельный фонарь; изящно помахав другой рукой, он направился с сухой мостовой прямо в море; можете не сомневаться, он найдет дорогу в Му», — так описывает Хейердал поиски продолжения дорог на дне. Поиски эти длились долго, но к открытию «страны Му», конечно, не привели. Дорога «доходила лишь до кромки воды, дальше шли одни карнизы, кораллы и глубокие трещины, затем подводный склон обрывался вертикально в синюю бездну и там водолаз увидел несколько огромных рыб».

Сомнений, казалось, быть не может — романтическая картина великанов острова Пасхи, статуй, стоящих на дне, памятная нам с детства по роману Адамова «Тайна двух океанов», так и останется достоянием фантастики… Но, по мнению профессора Н. Ф. Жирова, «заключение Тура Хейердала, что в результате исследования аквалангистов не было обнаружено продолжения дорог под водой, у острова Пасхи, неубедительно — оседание могло произойти на бóльшую глубину, чем та, которая доступна для аквалангистов. Притом как раз край обрыва мог подвергнуться сильным деформациям, уничтожившим при разломе следы подводного продолжения дорог».

Значит, и здесь нет единого мнения среди ученых!

Вполне возможно, будущие исследования у берегов острова Пасхи покажут, что на дне нет ни продолжения дорог, ни статуй. Ведь еще в начале тридцатых годов океанограф Чабб сделал вывод о том, что в течение последних тысячелетий остров Пасхи «не понизился ни на ярд», и, вопреки мнению Макмиллана Брауна, «в то время, когда воздвигались монументы, береговая линия острова Пасхи была так же устойчива, как и в наши дни».

К такому выводу можно прийти, и внимательно изучив расположение археологических памятников острова Пасхи, его гигантских каменных платформ — аху, на которые ставились статуи. Они тянутся строго вдоль береговой линии острова. Немыслимо, чтобы океан наступал так аккуратно, что доходил до аху — и прекращал свое наступление на берег. О том же, с какой легкостью могут сокрушать океанские валы эти платформы, свидетельствует недавнее событие. В 1960 году разразилось грандиозное землетрясение в Чили. Волна цунами, возникшая в результате этой катастрофы, добралась до острова Пасхи и обрушилась на самое большое аху — Тонгарики, на котором стояло когда-то 15 статуй. Каменная платформа была сокрушена в мгновение ока. Можно представить себе, чтó осталось бы от остальных платформ и стоящих на них статуй, если бы они действительно воздвигались, дабы «предотвратить наступление океана»!

Но если это и так, если линия берегов острова Пасхи в течение тысяч лет оставалась стабильной, — разве это отрицает реальность Пацифиды? Конечно, о большом материке, остатком которого является остров Пасхи, в таком случае не может быть и речи. В «континент Му» и т. п. верят ныне только теософы, розенкрейцеры, и другие адепты мистических обществ. Если «Пацифида геологическая» и «Пацифида зоогеографическая», о которых спорят геологи и биологи, действительно были, они перестали существовать в виде обширных массивов суши задолго до того, как на планете появился человек. «Пацифида человеческая», — материк, подчеркиваю, материк, населенный людьми, достигшими высокого уровня культуры, — никогда не существовала. И совершенно прав Тур Хейердал, когда в статье, посвященной проблеме Атлантиды и затонувших материков, написанной специально для советских читателей, утверждает, что «легенды о Тихом океане были созданы уже в новое время авторами разных псевдонаучных произведений. Эти авторы считают, что там существовала когда-то затонувшая империя под названием Му. В этом случае науке нетрудно доказать — вся эта история вымышленная: ее легко опровергают образцы донных отложений в Тихом океане, где, как предполагают, находилась Му (по соседству с островом Пасхи и остальной Полинезией). Многочисленные образцы со дна океана, добытые бурением, показывают, что мертвый планктон сыпался сюда непрерывным дождем с океанских течений, по крайней мере, миллион лет».