Обыкновенный сеточный промысел производится весьма просто: один конец сети опускается с грузом в реку; другой – соединенными побочнями привязывается к талине258, воткнутой в берег, которая своим колебанием показывает добычу. Для того чтоб сеть стояла в вертикальном положении, по верхнему ее краю подвязывают из тополевой коры поплавки.
Плавают сетями точно так же, как наши рыбаки, то есть один конец сети с грузилом и поплавком отпускается на волю, другой держится в лодочке промышленником, тихо сплывающим по течению. Этот способ наиболее употребителен для ловли нельмы в весеннюю водополь или в глубокую осень, когда появляются забереги и рыба отходит на средину реки.
В посадке сети бывают от 8 до 12 сажен длины и 5 фут глубины; на сиги, нельму и красную рыбу вяжутся из таловой коры, на чавычу из тонких ремней нарочито вымораживаемых средних маклячьих лавтаков. Способ вязанья у каждого племени отличен.
Саки, то есть сети, обтянутые на обруче, вроде неглубокого кошеля с шестом вместо рукоятки, употребляются исключительно для ловли чавычи, которая в первые дни своего появления идет вверх реки серединой по глубине. Диаметр обруча делается до 4 фут; длина шеста до 21/2 сажени. Саками плавают так же, как и сетями.
Запоры устраиваются следующим образом: смотря по состоянию воды и отлогости берега, вбивается в ложе реки под прямым углом к берегу несколько кольев, в расстоянии не более сажени друг от друга; к ним приставляются решетки; крайняя из них ставится в параллель берега. Это составляет собственно запор. Решеток в запоре бывает от 3 до 6 на Квихпаке и 10 и более на Кускоквиме. К вольной стороне запора и вплоть внутренней стороны поперечной решетки вбиваются четыре кола, в середину которых опускается морда, плетеная, как и решетки, из еловых драниц.
На связку как решеток, так и морд туземцы употребляют еловые коренья и таловую кору. Диаметр морд бывает до 4 фут; диаметр горла до 6, длина морды до полуторы сажени. Во время изобильного хода рыбы к заднему концу морды привязывается так называемый хвост или рукав, который в сущности есть тоже длинная и узкая морда, в него рыба набивается из настоящей. Хвосты облегчают промышленника при вытаскивании добычи и сохраняют морду от поломов.
Смотря по назначению, для какого сорта рыб плетется морда, расстояние между драницами и тонкость их бывают различны. Для миног морды плетутся самые тонкие и частые; для имагнат и рыбы, родившейся в реке и возвращающейся осенью обратно в море, несколько реже; наконец, для рыб лососиного вида, нельм, сигов, налимов и других, служат одни морды, в которых толщина драниц в диаметре около половины, а расстояние между ними до 2 дюймов.
Кускоквим далеко уступает Квихпаку в изобилии, разнообразии и крупности рыбы, и потому верховые жители его, принадлежащие к селениям, ближайшим к редуту Колмакова, занимаются усерднее добычей оленей и промыслом бобров, выдр и других пушных зверей, вообще доставляющих им пищу; из них одна лисица по особенно нестерпимому запаху ее мяса употребляется только в крайних случаях.
Промысловое и оборонительное оружие туземцев низовья обеих этих рек состоит из такого же размера луков и стрел, как у приморцев залива Нортона, исключая, что луки для бобрового промысла выгибаются простые, из березы.
Промысел лисиц и соболей производится ловушками, которых устройство довольно сходно с клепцами и кулемами. На лисиц, промышляемых вблизи селений, ставят квадратные или круглые плетневые загородки, настораживая при входе в них сеть, в которую забежавшая лисица запутывается; впрочем, такие ловушки караулятся кем-либо из семьи.
Зайцы, кролики и рыси ловятся на оцеп, или длинный шест, настороженный так, что попавшихся в раскинутую от него петлю поднимает на воздух.
Выдр стреляют из лука, ловят мордами, а иногда и просто руками; в последнем случае промышленник, догнав выдру и схватя ее за хвост, отделяет заднюю часть туловища от земли настолько, чтоб она оставалась на передних лапах до тех пор, пока другой рукой успеет распороть ей брюхо; выдра, таким образом приподнятая, не имеет возможности обернуться: иначе, остервенясь, бросается и наносит смертельные раны[76].
Бобров промышляют трояко:
1) луком и стрелами; в этом случае бьют бобра гуляющего, то есть такого, который, по вскрытии речек, в первых числах апреля оставляет свою барабору и, спустившись в большие реки, до осени не имеет постоянного на одном месте пребывания;
2) бобр не в состоянии наготовить себе запаса на всю зиму и потому всегда оставляет нетронутым вблизи растущий тальник. В оттепели он выходит и тогда, скраденный или подкарауленный, убивается просто палкой;
3) промышленники осенью замечают жилые бобровые бараборы и с наступлением хороших зимних дней отправляются доставать их, как называют в колониях, из-подо льда: бобр зимой пушистее, и ость на нем гуще. Операция промысла весьма простая: перед бобровыми выходами выше и ниже его жилища прорубают лед и опускают ременные сети, в которые путаются бобры, желая пробраться к своему обыкновенному выходу. Если таких выходов не заметно во льду, то отыскивают отнорки[77] из боковых коридоров и перед ним ставят ловушку. Бобр, избавившийся каким-либо случаем от ловушки, становится осторожен: заметя западню, толкает в нее полено, и когда ту захлопнет, то перелезает через нее беспрепятственно.
Сверх этих туземных способов бобровой промышленности проник на Кускоквим и, к несчастью, перенимается квихпакцами способ, конечно, вначале введенный русскими промышленниками частных компаний и который по своей истребительности можно назвать вернейшим для конечного перевода этого животного. В доказательство тому служат берега Аляски в окрестностях Катмая и округи редутов Александровского в Нушагаке и Николаевского в Кенайском заливе. Способ этот состоит в разорении бобровых жилищ. Производство следующее: в зимнее время, ранней весной или в глубокую осень, отыскав бобровую барабору, спускают плотину или затыкают все отнорки и выходы из подземных коридоров, в которые прячутся бобры, почуя опасность; ломают верх бараборы и в отверстие опускают толстый железный крюк, насаженный на палку; ощупав бобра, зацепляют за него крюком и таким образом вытаскивают одного за другим и до последнего. Бобры щенятся в исходе апреля и начале мая; ходятся в августе и сентябре; самцы рубят и таскают лес и запасы; самки носят землю, прудят и убивают плотину и на дальнее расстояние, за исключением молодых, от своей бараборы не отлучаются, и потому почти одни они при разломке барабор становятся жертвами; с ними без пользы теряется от двух до пяти щенков, готовых произойти на свет.
К слову о бобровой промышленности считаем не лишним прибавить, что русские в округах Кускоквимском и Нушагакском стреляют бобров из ружей; это производство невыгодно для края, заставляя бобров удаляться в более глухие места, и не вознаграждает промышленника, потому что из десяти стреляных бобров разве три доходят к рукам, прочие или тонут на месте, или скрываются раненые и после издыхают. В последнее время, узнав, что Гудзон-байская компания промышляет бобров капканами, в редут Колмакова был сделан запрос, сколько для его производства требуется этих орудий. В Новой Каледонии англичане промышляют бобров сами, то есть канадскими уроженцами. В бассейнах Квихпака и Кускоквима туземцы, не видя надобности изменять способов своей промышленности, не станут покупать привозимых капканов, которые при таких обстоятельствах составят мертвый капитал; чтоб раздавать их без обеспечения, мы еще не довольно сильны: все железные принадлежности капканов переделываются туземцами в ножи, топорики, кольца и прочее.
Быстрому уничтожению бобров в округе Александровского редута весьма много способствовали так называемые партии, составляемые из туземных временных работников и служащих-креолов. Они промышляли всеми возможными способами. В 1843 году снаряжение партий было предписано и на Кускоквиме, но в этом крае мы еще не имеем такого влияния над туземцами, как в Нушагаке над аглегмютами. Да если б оно и утвердилось, то и тогда полезнее бобровую промышленность оставить в настоящем порядке. Снаряжение партий потребует особенного заготовления провизий, байдарок, стрел, сетей, часто одежды нанятому бедняку, и все это в сложности с месячной платой работнику обойдется несравненно дороже той суммы, за которую скупается ныне пушной промысел; притом можно быть уверенным, что такие расходы не покроются выручками; в партии будут наниматься только молодые люди или лентяи. Исправный промышленник не согласится: он, отправляясь на бобровый промысел для себя, не исключительно им занимается, но ставит и петли на оленей и ловушки на соболей и лисиц или, смотря по времени года, ловит рыбу в озерах и протоках. Семья помогает ему и в то же время занимается приготовительными работами для рыболовства: сучат таловые нитки, вяжут сети и прочее. Ко всему этому следует вспомнить, что не только отдельные племена, но и каждая семья туземцев имеют как бы свои родовые промысловые дачи, поиск в которых наемных партий может породить и неудовольствие на нас и междоусобные вражды туземцев, всегда невыгодные торговым операциям Компании.
